Высшая проба. Брат мой, друг мой - Чиркова Вера. Страница 3

– А почему это сейчас – особенно? – недовольно процедила Грета, не выносившая, когда ей перечили.

– Ну и тупица… – презрительно прошипел Хирд.

– И всегда такой была. – Не сдержался я.

– Да я уже понял, что был ничуть не умнее, – огрызнулся брат, – но хоть ты не добивай?

– Извини… – раскаяние, как всегда, пришло с запозданием. Но я всё же задал вопрос, мучавший меня который день, – и все же, почему ты не выставил ее сразу, как только это понял?

– Всё потому же… – скрипнул зубами свежеиспеченный герцог. Хотя не самого завидного и далеко не самого большого в нашей стране герцогства. – Сам не поверил своим ощущениям… думал, это неожиданная смена статуса так повлияла… Знаешь ведь, как бывает, когда бедный селянин вдруг выкапывает на своем огороде старинный клад?

Да, я знал. Здесь это не такая уж редкость. В старые времена единственный путь в Эргос шел только через эту долину. И с путниками здесь тогда случалось всякое. Пропадали в болотах, попадались в лапы мошенникам и разбойникам, становились жертвами жадных трактирщиков и их слуг.

Пришлось королю выделять эти места в герцогство и дарить его лорду Дэнзору, самому жесткому из придворных магов. Вскоре воины первого герцога Дэнзорского неумолимо и неуклонно наводили в долине порядок, без суда и следствия вешая каждого, у кого нашли ценные вещички пропавших знатных и богатых путников.

И теперь никому не приходит в голову удивляться обилию кладов, схороненных примерно в одно время. Умные предки нынешних охотников и рыбаков вовсе не желали быть повешенными за шкатулку с камнями. Неважно, какой ценности, жизнь всегда дороже.

– Многие с ума от радости сходят… – с горьковатой ухмылкой продолжил Хирд, – выгоняют старых жен и детей, собирают в доме молоденьких красоток… Однако, как всем известно, похмелье частенько бывает далеко не приятным. Вот и я очень страшился… что в эйфории оттолкну Грету, а потом буду локти кусать… Память ведь никуда не делась, ясно помнилось как нежно я её обожал… дурак наивный.

– Ну хватит… – не выдержал я.

– Нет уж, дослушай… я же вижу, как ты на меня тайком поглядываешь, явно опасаешься, что снова поддамся ее чарам.

– Только если она снимет с тебя герцогскую звезду и охранный пояс. – на всякий случай пробормотал тайное условие его безопасности.

– А тебе откуда известны такие подробности? – вдруг насторожился Хирд.

– Матушка сказала. – Это известие для брата тайной не было и обсуждать его мне никто не запрещал. – Пять раз повторила, чтобы следил за тобой… она тоже боится.

– Вот как… – он на несколько мгновений примолк, потом криво усмехнулся, – так тебя ко мне телохранителем приставили?

Сообразительный, ничего не скажешь. И всегда таким был, до проклятой влюбленности в подлую Грету. Но знает далеко не всё… и потому оскорбить меня не может.

– Ага, – кротко кивнул я, – с самого рождения. А куда ещё деваться младшему брату, не имеющему ни сокровищ, ни доходных имений? Ты и сам недавно сидел на том же стуле, не помнишь?

Развернулся и пошел на кухню. Что-то перекусить захотелось.

– Ян! – Брат тут же вскочил и ринулся следом, – ну прости дурака! Я не хотел…

– Нехотя и убить можно, – так же кротко сообщил я, наливая воду в котелок и ставя его на магическую горелку, – кашу будешь?

– С чем? – привычно спросил он, протиснулся мимо стола и сгреб меня за плечи, – ну не злись, а? Мне уже понятно… что матушка не могла иначе… но ты-то зачем соглашался?

– Тебе нужно поесть и поспать, – невозмутимо сообщил я, засыпая в воду щедрую горсть полосок копчёного вяленого мяса, – иначе не удержишься и спалишь всех охотников одним махом… придется объясняться перед судьями, за что. Но они-то может, и оправдают… зато не поймет население, и так встретившее твое возвышение с холодком. Ну а родичи сожжённых и вовсе объявят войну… особенно ушлый братец Греты и их матушка, уже мнящая себя статс-дамой, раздающей в замке указания.

– Не соли по живому. – Хирд втиснулся на угловое сиденье, сунул в рот сухарик и яростно захрустел, – ты не представляешь… как я жалею о том времени, когда на мою голову не давили дубовые листья! Вот с чего Беруальду так срочно приспичило ловить рыбу? Куда бы она делась за десять лет? Или за двадцать?

– Хотя бы за пять, – вздохнул я в полном согласии с его доводами.

Ну или четыре, для ровного счета. Тогда Хирду уже исполнилось бы тридцать, и ни одна жаба не шипела бы, что принц слишком молод и беспечен, чтобы править герцогством. Даже таким небольшим и благополучным, каким стал в последние века Дэнзор.

Но сейчас он никому, особенно друзьям и родичам тех, кто и сам облизывался на дубовый трон, не кажется ни надёжным, ни достойным.

Еще не остепенился, ветерок в голове гуляет, молоко не обсохло, детство не отпустило, совсем мальчишка, думает только о скачках и охоте… каких только гадостей не шептали по углам придворные, считавшие своим долгом высказать свое мнение обо всех переменах и указах бывшего короля.

Наивно забывая при этом, что, хотя Леонтид и не является больше нашим королем, но по-прежнему остается любящим отцом своим сыновьям, и, если понадобится, достанет их обидчиков даже из Дегронии. Тем более, она не так и далеко, как им кажется.

Всего-то и нужно, сесть на коня и ехать на запад по дороге, построенной первым герцогом Дензорским. Она пересекает зажатую между холмами и болотами Зеленую долину и выскальзывает из дубравы на берег пограничной бурной Шарвы. Всё, останется перебраться на ту сторону и сесть в дилижанс до Одзиена, столицы Дегронии.

А можно наоборот, ехать на восток, и, миновав два герцогства, оказаться в предместьях Резвилла, столицы нашего Эргоса, где теперь правит король Гарлинг, старший брат Хирда. И хотя разница между ними почти двенадцать лет, младшего принца он всегда любил и баловал. В меру, нужно признать, но оторвет лапы каждому наглецу, который протянет их к Хирду.

Если, разумеется, об этом узнает, чего сам Хирд категорически не желает.

Бульон закипел и я поспешил засыпать в котелок пару горстей сухой смеси, которую все путники без затей называли кашей. На самом деле приблизительный состав этого продукта для путешественников был далеко не прост. Очищенные, порезанные тонкой соломкой, слегка обжаренные и до хруста высушенные магией овощи, корнеплоды и орехи – вот примерный набор. Разумеется, он сильно менялся в зависимости от цены. В самых дешевых смесях были лишь лук, репа и бобы, а чем дороже, тем богаче и изысканнее становился перечень продуктов.

От котелка потянулся потрясающий запах, щекоча ноздри и воображение предвкушением наваристой каши, и я поспешил убрать её с плиты. Попав с горячий бульон, овощи набухали и варево густело за считанные секунды.

– Они тоже подают на стол, – сообщил Хирд, вернувшийся в спальню с полной миской каши, – не завидую бедолагам.

Я тоже не завидовал и даже больше, сейчас я откровенно злорадствовал. Пришлось несколько раз посидеть на пикниках и охоте за одним столом с этой гадиной. Мало того, что Грета выдвигала самые немыслимые требования и капризничала как донельзя избалованный маленький ребенок, так она еще и сопровождала каждый съеденный кусочек критическим замечанием. И далеко не всегда ее оценка совпадала с мнением проголодавшихся спутников.

А теперь это зрелище впервые обещало стать неплохим развлечением в нашем нечаянном, хотя и почти добровольном заточении и я не собирался его пропускать. Заполнив миску варевом и прихватив пару сухариков, пробрался в спальню, потеснил брата и, устроившись рядом, уставился в зеркало.

На полянке между дубом и непроходимо густыми зарослями тянувшейся вдоль края оврага дикой малины наши недруги установили маленький сборный походный столик, накрыли белой салфеточкой и расставили серебряные фляжки и чаши с крышками. Всего-то штук десять, не более.

Приставив к столику складной стульчик, наемники накрыли его пледом, добавили подушечку и направились к другому краю поляны. Там их знатные подельники уже расстелили на пригорке походное одеяло и выставили на него корзинку с завернутыми в полотняные салфетки колбасами, ветчиной и жареной птицей. К ним прилагались лепешки, сваренные вкрутую яйца, лук и первые овощи. Все те продукты, какие обычно берут с собой странники и охотники, не рассчитывавшие задерживаться в пути дольше одного дня.