Страж. Часть 2 (СИ) - Зеа Рэй Даниэль. Страница 55

– Как поняла, что занавес должен был опуститься только после его смерти? – спокойно и, как-то, совершенно осмысленно спросил ее Дебуа.

– На картине «Падшая», которую вы выбрали для образа Принцессы Лой, младенец изображен мертвым.

Дебуа прижал кулак к губам и начал смеяться.

– Слишком сложный план, Андреа, вы придумали, – вздохнула Тильда и постучала пальцами в экзопротезе по столу. – Тонкие наводки, намеки, множественные мотивы… Но цель, на самом деле, одна. И это месть. Всем и каждому, кто был причастен к делу 1985 года, а также к изнасилованию и убийству вашей дочери. Я подумала о том, что раз вы долгие годы сотрудничали с «Кольдом», то вполне могли узнать, или сами догадались, кто на самом деле заказал убийство вашего отца. Сложила дважды два и поняла, что «Кольду» вы тоже можете хотеть отомстить. А еще я подумала о том, что ни меня, ни Принцессу Лой, ни Принцессу Эйлин вы точно не пощадите. Слишком уж ненавидите тех трех стражей, дочерями которых мы являлись. У вас у самого отняли дочь. Вы знаете, как сильно это ранит. Так почему бы вам и у этих стражей, пусть даже двое из них уже мертвы, не отнять дочерей, а у их дочерей не отнять их детей? Для Принцессы Лой был уготован образ «Падшей». Но ваш подельник не положил в ноги убитой Сюзанны Виен куклу, хотя это было бы логично для полноты образа, если так можно выразиться. Но если бы он оставил куклу в ногах «Падшей», все бы сразу обратили внимание на ребенка Принцессы Лой и забеспокоились бы. А вам не нужно было привлекать внимание к ее ребенку. Потому Сюзанна Виен осталась без куклы. Да, если бы Винсу удалось убить ребенка Принцессы Лой, внука Майкла Критса и Короля – это был бы финальный штрих, вишенка на торте вашей ненависти. Уже находясь в плену у Винса, после того, как он ввел всем нам препарат для аборта, я подумала еще кое-о-чем. Скажите, Андреа, – Тильда склонила голову на бок, – ваша дочь, Розалинда, была беременна, когда ее изнасиловали, а потом убили?

Уголки губ Дебуа поползли вниз.

– Значит, все-таки да, – Тильда тяжело вздохнула. – «Кольд» и это в ее деле скрыл. Тогда я не могу понять, почему после ссоры с Винсом она пошла в бар и напилась?

– А ты глупостей в своей жизни никогда не делала? – скрипучим голосом произнес Дебуа.

Тильда задумалась.

– Не мне судить, – ответила она. – Но я могу понять чувства молодой девочки, парень которой в любой момент мог умереть из-за порока сердца, пока ждал своей очереди на операцию. А потом она узнала, что этот парень в прошлом обслуживал мужчин. Не знаю, возможно, я бы тоже пошла и напилась. Теперь мне все окончательно ясно. Проекция собственных страданий на тех, кому вы хотели отомстить, все объясняет. Убить дочерей и убить их детей, даже если они еще в утробе.

– Но ты не знала об этом до того, как попала к Винсу, – скрипучим голосом произнес Дебуа.

– Нет, – честно ответила Тильда.

– Значит, картина подсказала разгадку финала, – Дебуа натянуто улыбнулся.

– Да, – пожала плечами Тильда.

– Что ж, последнее слово все еще может остаться за мной, – Дебуа подмигнул Тильде.

– Даже если Эйлин лишится лицензии, даже если ее изгонят, Фийери уже договорился с пятнадцатью кланами других эльфов, – на этом слове Тильда сделала акцент, – которые готовы принять Принцессу и моего брата в свои ряды. Так что свое последнее слово вы уже просрали, – Тильда улыбнулась Дебуа и встала. – Уводите чудовище назад, в клетку! – громко произнесла она. – Мы закончили!

***

Мортон пришел на заседание суда по делу Тайрин, которая находилась под подпиской о невыезде, и присел в кресло в первом зрительском ряду. До начала процесса оставалось еще сорок минут, но в зале уже начали появляться мьеры, которых допустили присутствовать на этом слушании.

Мортон пришел слишком рано по одной причине: он не встречаться в коридоре с Тильдой и говорить с ней. И, если не кривить душой, Мортон надеялся, что на суд Тайрин она вообще не придет.

Прогадал. Дверь за спиной скрипнула, и он обреченно закрыл глаза. Конечно, она пришла. И конечно же, пришла пораньше, чтобы не пересечься с ним на улице или в коридоре. Она была спокойна, по крайней мере, Мортон чувствовал, что сейчас она спокойна.

Сидеть и дальше с закрытыми глазами он не мог: все-таки это глупо с его стороны. Мортон открыл глаза и повернул голову. Тильда в мужском костюме тройке и с тростью в руке прошла к первому зрительскому ряду со стороны обвинения и заняла место рядом с проходом. Она хорошо выглядела. Очень хорошо. На мгновение он даже подумал, что вернулся в прошлое, в котором красотка Тильда Свен повернется к нему и покажет два средних пальца. Но она не поворачивалась, и от этого становилось еще больнее. Он почувствовал себя пустым местом и отвернулся. А ведь это только первый день, первая минута, когда он находится с ней в одном помещении… А впереди еще много дней и слишком много минут.

Постепенно в зале стали собираться главные действующие лица. Все они вели непринужденные беседы с Тильдой и приглашали ее пересесть на сторону защиты, в то время, как Тильда махала рукой в перчатке и смеялась: «Должен же кто-то поддержать Далия и Фийери!».

Первое заседание прошло на удивление быстро. Дамьен предложил отметить такое хорошее начало в ресторане, но Тильда от его любезного предложения отказалась. Как, впрочем, и сам Мортон.

Он вернулся домой, переоделся и начал готовить ужин. В дверь позвонили. Мортон перекинул полотенце через плечо и пошел открывать. Остановился у двери и понял, что за ней стоит Тильда. Почувствовал ее. И спокойной она больше не была. Какое-то смятение, страх и волнение одолевали ее.

Мортон открыл дверь.

– Привет! – произнесла Тильда, снимая с себя темные очки.

На ней был спортивный костюм и рюкзак за плечами.

– Привет, – ответил Мортон, глядя на ее прекрасное лицо. – Проходи, – он открыл дверь шире.

– Нет, – ответила она. – Мне надо тебе кое-что сказать, – Тильда оперлась на свою трость левой рукой, в то время, как правая ее рука безвольно висела вдоль туловища.

– Здесь? На пороге?

– Да. Здесь. На пороге, – она кивнула.

Он застыл в дверях.

– Я ушла от тебя не потому, что не люблю. Я люблю тебя слишком давно, и мы оба это знаем. Я ушла от тебя, потому что мне нужно было понять, кто я теперь такая и чего в этой жизни хочу. А сделать это, когда ты душил меня своими условиями, было невозможно. Я больше не страж. И инвалидом я стала, находясь при исполнении. Взрыватель оставлял послания-головоломки в газете, которые мы обнаружили только после пятого взрыва. Один из любителей разгадывая шарад понял, что есть связь между посланиями и местами, где произошли эти взрывы. Я решила разместить в этой газете вызов для взрывателя, тоже, в виде шарады. Мы организовали засаду у моего дома. Я по обычному графику уходила на работу и возвращалась с нее. Был мой выходной. Звонок в дверь: «Здравствуйте, я из службы газа. Поступил сигнал о том, что у вас в доме утечка». Он был один и показал мне свои документы. Я не стала спрашивать, кто отправил ему такой сигнал. Просто пустила в дом. В наушник ребята мне уже голосили, что, мол, это явно он и давай его вязать. Но был еще риск прокола: он мог не взять с собой бомбу, а просто навестить меня, или это вообще мог быть не он. Нужно было, чтобы преступник оставил устройство, поэтому я тянула время. Визитер провел осмотр моего газопровода, а потом попросил принести ему стакан воды. Я принесла воду, он попрощался и ушел. Я начала искать бомбу. Нашла ее в ящике комода, который стоял в коридоре. Отдала приказ брать взрывателя «тепленьким» и решила сама обезвредить устройство. Начала снимать детонатор, как меня учили на инструктаже саперы, и вдруг таймер резко перескочил и понесся вперед. Я поняла, что даже выбежать из дома не успею, потому юркнула в ванную, дверь в которую находилась за моей спиной. Едва успела запрыгнуть в нее, как раздался взрыв. А дальше была награда за заслуги перед Сообществом и дерьмовая жизнь без ног и с бесполезной рукой. Не знаю, как бы я справилась с депрессией, если бы не Бита, которого назначили моим инструктором-реабилитологом. Бита познакомил меня со своим суженным Тирием, у которого тоже не было ног, но который и без ног прекрасно ходил. И я поняла, что могу точно так же ходить, и даже вернуть себе руку. Главное – это работа над собой и ежедневный труд. На новые протезы, реабилитацию, на свое восстановление я истратила практически все деньги, что у меня были. Просить милостыню у брата я не собиралась, а на пенсию по инвалидности от Службы Стражей особо не расшикуешься. Бита предложил мне пойти в бесплатную группу реабилитации, которую он вел на добровольных началах. Там я познакомилась с Сетью, то есть с Моникой Экстан. Оказалось, что группа реабилитации Биты, которая до этого состояла из него самого, Тирия и Моники, занималась тем, по чем я очень скучала. А через год Монику убили и написали на стене черной краской цифру два. Я знала, что Далий расследует это дело, и очень хотела помочь ему найти убийцу. Я начала прощупывать почву, чтобы получить доступ к материалам, но все мои старые знакомые мне отказывали. Оставался только вариант с правом помощи консультанта, а для этого следовало уговорить брата пропихнут меня в эти консультанты. Пришлось разыграть перед ним представление. Попросила своего врача набрать Далия и выразить обеспокоенность моим состоянием. Конечно, Далий тут же примчался меня навестить. И я сыграла на жалость. А он бедную младшую сестричку пожалел. Только я думала, что стану консультантом от Службы Стражей, а в итоге Далий попросил об услуге тебя. Для меня это был вариант хуже некуда, но и выбора-то никакого не осталось. Конечно, Мортон, я не знала, что мы с тобой напьемся до беспамятства и ляжем в койку. И что ты, вдруг, прозреешь после стольких лет. Я после нашего пьяного секса таблетки, конечно же, не приняла. Подумала, а что мне в этой жизни осталось? Вдруг забеременею и у меня будет ребенок? Ну, вдруг? – она пожала плечами. – И после второго раза я таблетки не приняла. Да я уже и говорила тебе, что у меня их и не было. Теперь у меня больше нет друзей. Нет моей группы реабилитации. И ребенка у меня тоже больше нет. Зато есть ты и твои пять условий. А я не хочу их соблюдать, и не буду их больше соблюдать. Кто я такая теперь? – Тильда поджала губы. – Я – бывший страж. Я – инвалид. Я – женщина, которая в состоянии сама о себе позаботиться. Я страдаю посттравматическим стрессовым расстройством. Мне трудно уснуть, если на мне нет экзопротеза руки. Мне сняться кошмары о том, как я сижу на стуле в белой комнате и у меня жутко болит живот. О том, как сил больше нет, но мне нужно нанести всего один, один последний удар в своей жизни, чтобы сбить стальной палкой от трости убийцу с ног и дать возможность Эйлин и Лой его добить. Я пропустила похороны своих друзей, потому что была в больнице. И я никогда не узнаю имен исполнителей, которые выполнили заказ Югал и убили Тирия и Биту. Я навещаю жену Биты, которая прикована в постели, потому что знаю, что она потеряла верного друга. Мы с ней практически не разговариваем. Просто я сижу рядом с ней и держу ее за руку вместо Биты, пока мы смотрим всякие фильмы. Я не люблю говорить о своем отце, о своей семье и о том, через что нам с Далием пришлось пройти после их смерти. Кто убил наших родителей – я тоже никогда не узнаю. Сейчас я набрала одиннадцать килограмм массы, и теперь мне труднее ходить на своих протезах. Я переживаю из-за того, что с этими килограммами ко мне вернулась и моя прежняя внешность. Я боюсь, что меня такую ты больше не будешь ни любить, ни хотеть. Я считаю, что я достойна нормального предложения руки и сердца с кольцом и прочей романтической херней. Я хочу жить с тобой в одном доме и спать с тобой в одной постели, пусть риск того, что мы поубиваем друг друга очень высок. Я хочу заниматься сексом. По сексу я очень скучаю, поэтому много мастурбирую, думая о тебе. И я хочу ребенка, но без всяких условий. Хочу, чтобы ты был рядом со мной и поддерживал меня. И я не хочу узнавать о том, что ты ходишь к психотерапевту в последнюю очередь. Если ты… – она запнулась, – если ты, вдруг, передумаешь и захочешь быть со мной без всяких условий и правил… … дай мне знать, – она медленно выдохнула. – Все. Извини, что побеспокоила. Я пойду.