Ошибка доктора Данилова - Шляхов Андрей. Страница 9

Человек умер от эндокардита, родственники написали жалобу на врача, который отсоветовал ему оперироваться, а следователь нашел в амбулаторной карте умершего фразу: «В настоящее время оперативное лечение не показано»… Что будет с кардиологом, недооценившим опасность заболевания и не подумавшем о последствиях? Сядет на скамью подсудимых! Как пить дать сядет! С учетом возможных осложнений, поставленный Хоржику диагноз являлся абсолютным показанием к оперативному вмешательству, суть которого заключалась в протезировании аортального клапана. Врач всегда должен думать о возможных осложнениях и исходить в своих прогнозах из худшего.

На каком этапе операции, согласно истории болезни, а именно – при работающем или неработающем аппарате искусственного кровообращения могло произойти попадание воздуха в сердечно-сосудистую систему Хоржика?…

А вот это, пардон, неверная постановка вопроса. Судье должно быть хорошо известно, что в истории болезни такой факт не отражен. Правильнее было бы спросить так: «возможно ли установить по истории болезни на каком этапе операции могло произойти попадание воздуха в сердечно-сосудистую систему?».

Были ли в ходе операции, производимой Хоржику, допущены дефекты оказания медицинской помощи, если да, то какие и кем?…

А вот здесь непременно нужно было добавить «согласно истории болезни», иначе вопрос провоцирует экспертов выйти за пределы медицинской документации и использовать стороннюю информацию, вроде слов медсестры о испорченном датчике. А это уже дело суда, эксперты работают с историей болезни и прочей медицинской документацией.

Ложиться спать в шестом часу утра для того, чтобы встать в семь было глупо. К тому же организм отреагировал на бессонную ночь совершенно спокойно, без тяжести в голове и ощущения разбитости. Отмечалась только легкая вялость, которая прошла после чашки крепчайшего кофе и холодного душа. «Есть еще порох в пороховницах!» – с удовлетворением подумал Данилов, ожесточенно растираясь полотенцем.

«Одно дело в кресле с бумажками ночь просидеть и совсем другое в машине по вызовам мотаться или в реанимационном зале пахать!» – тут же откликнулся внутренний голос. В полемику с ним Данилов вступать не стал. Голос и без того знал, что напряженная умственная работа изматывает не меньше физической, а выступал по привычке, из вредности.

Во время знакомства с материалами Данилов несколько раз помянул добрым словом Ямрушкова за его «вводную лекцию». Наличие общего представления о деле существенно облегчало знакомство с ним. Самые важные моменты Данилов выписывал в тетрадку, украденную в ночи из письменного стола Марии Владимировны (надо же – не сообразил заранее, что кое-что может захотеться записать).

В кабинете, на столе Данилова ждал сюрприз – два диска с советским сериалом «Следствие ведут знатоки». Диски были контрафактными или, говоря московским языком – «савеловскими», потому что когда-то такая продукция массово продавалась на Савеловском рынке.

По давно установившейся традиции любая шутка требовала ответа. Данилов распечатал текст статьи семь-двенадцать административного кодекса, предусматривающей наказание за нарушение авторских и смежных прав и выделил маркером слова «влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от одной тысячи пятисот до двух тысяч рублей». Распечатку и диски Данилов отнес в приемную шефа, в углу которой стоял стеллаж с «почтовыми» ячейками сотрудников, и положил в ячейку доцента Саакова.

«Знатоки», к слову будь сказано, нравились Данилову избирательно. Он любил пересматривать сюжеты про городскую свалку, про овощную базу, про художников и про начальника ДЭЗа, а остальные игнорировал.

Начиная с трех часов, сотрудники начали потихоньку растворяться в пространстве – одним не терпелось пораньше начать праздновать пятницу, а другие собирались ехать на свои дачи. Дурной пример заразителен и действует даже на самых стойких – Данилов покинул кафедру на полчаса раньше положенного, благодаря чему успел доехать до дома без особой толкотни.

Елена не переставала удивляться тому, что Данилов предпочитает некомфортные поездки на общественном транспорте («толкотня, запахи – фу!») комфортному передвижению на автомобиле. Данилов на это отвечал, что по Москве с ее вечными пробками на общественном транспорте передвигаться гораздо быстрее, чем на автомобиле. Особенно сейчас, когда к Центральному кольцу добавились Центральные диаметры. Да – в транспорте присутствуют некоторые запахи. Как говорил недоброй памяти доктор Сафонов, с которым Данилов когда-то имел несчастье работать на одной подстанции, «люди – не розы, чтобы приятно пахнуть» (даже дураки могут иногда выражаться умно и красиво). Но, с другой стороны, на дорогах тоже есть запахи. Каким бы крутым не был бы твой автомобиль, в той или иной степени выхлопных газов в пробке ты нанюхаешься. Кроме того, пешеход свободен как птица – если с одним видом транспорта возникла проблема, то можно выбрать другой. А вот водитель привязан к своей жестянке накрепко. О каком комфорте тут может быть речь? А как нервирует поиск места для парковки? Опять же, в наш гиподинамический век очень полезно ежедневно проходить пешком хотя бы пару километров – от дома до метро, от метро до работы и обратно. Хоть какое-то движение…

Мария Владимировна однажды во время привычной родительской дискуссии сказала, что на машине ездить престижнее. Данилов на это ответил, что проблема престижности никогда его не волновала и посоветовал дочери почитать «Размышления» римского императора Марка Аврелия. Сказал наобум, просто к слову пришлось, но дотошный ребенок последовал совету и всерьез увлекся стоицизмом, как самой полезной жизненной философией. Узнав, что дочь читает Эпиктета, Елена немного озадачилась – не слишком ли это серьезно для подросткового возраста. Но еще сильнее она озадачилась, когда в ответ на вопрос: «чем будешь заниматься после ужина», Маша ответила:

– Займусь самосовершенствованием. Стану представлять, что вы с папой умерли, Никиту забрали в армию, а я осталась совсем одна.

Елена застыла, вытаращив глаза на дочь. Данилов махнул дочери рукой – вали самосовершенствоваться! – а сам объяснил жене, что мысли об утрате чего-то дорогого помогают сильнее ценить это дорогое и увеличивают радость от того, что оно у тебя есть. Опять же, все мы смертны и рано или поздно, как выражается Полянский «через сто двадцать лет», Мария Владимировна останется без родителей. Она должна быть внутренне готова к этому и должна понимать, что с уходом родителей ее жизнь не заканчивается. Так учили Эпиктет, Марк Аврелий и Сенека Младший. Елена на это ответила, что Маша еще ребенок, а Эпиктету и всей его компашке неплохо было бы показаться психиатру. Данилов хотел сказать, что они сами себе были психиатрами и психотерапевтами, но, посмотрев в глаза жены, перевел разговор на Машины школьные успехи. Эта тема в любой ситуации мгновенно переключала жену в режим хорошего настроения – какая мать не гордится успехами своих детей? Стоитические практики Мария Владимировна впредь обсуждала только с отцом.

Вечером в пятницу Данилов просидел над материалами до половины двенадцатого. Дважды ткнувшись лицом в бумаги, он решил, что на сегодня достаточно, тем более что завтра этому делу можно будет посвятить весь день.

В субботу около шести часов вечера Данилов понял, что ему пора отдохнуть. Для того, чтобы проветрить мозги, он часок прогулялся по району, а затем поужинал с женой и дочерью, которые вернулись с шоппинга, посвященного наступлению нового учебного года. Похвалив покупки, Данилов уселся в гостиной перед телевизором. Включенный телевизор был уловкой, позволявшей без помех предаваться размышлениям. Если будешь просто сидеть в кресле и думать, то домашние замучают вопросами. Дочь будет настойчиво интересоваться, почему папочка грустит и всячески пытаться развеселить его. Жена многозначительно спросит: «что опять не так, Данилов?». Скажешь «да все так, просто подумать хочется» – не поверит. Нет, лучше пусть лучше видят, что он смотрит телевизор…