Сердце камня (ЛП) - Торн Джессика. Страница 52

— Древняя богиня, которую мы заточили, — отвечает мне голос Фавре. — Нам стоило честно рассказать всё Конлейту и Беленгарии. Но мы были… мы одолели её много веков назад. У нас не было выбора, потому что мы хотели жить. И мы стыдились того, что нам пришлось сделать…

Я глажу Ренну по голове, пытаясь её успокоить. Инересно, чувствует ли он то же самое? Я не понаслышке знаю, что такое стыд. Что же они такого сделали? Почему они так боялись рассказать нам о событиях многовековой давности?

Мне хорошо знакомо чувство стыда. Я прекрасно его помню. Оно оказывает странное воздействие на людей. Может, мне стоит поделиться с ними своей историей. Стыд, который я испытала, когда Бел лишила меня звания и изгнала из Антееса, был не самым страшным. Это лишь эхо того, через что проходила много лет назад.

Я сажусь, прислоняясь к Ренне. Я теперь не хочу оставлять её одну. Скрещиваю ноги перед собой. В окружении разноцветных кристаллов я закрываю глаза и позволяю словам литься рекой. Если я смогу это сделать — показать, что они не одни такие, что я прекрасно их понимаю… может, тогда они доверятся мне, подскажут, как я могу помочь Бел. Потому что я знаю всё о стыде.

— Мой отец был героем Вейриана. Но он погиб как трус. Его имя было вычеркнуто из списков почёта. Он ослушался прямого приказа, потому что это привело бы к смерти его людей в засаде. Тем самым он спас немало жизней. Однако не все согласились с его решением: часть людей самовольно отправились на задание и погибли. Это была ужасная смерть: их разорвало на куски под обстрелом врагов, как он и предсказывал. Они были настолько обезображены, что гравианцы даже не могли использовать их в качестве материала для новых мех. Небольшое утешение. Но хуже всего оказалось то, что среди них был младший сын короля Вейрона. Подающий надежды герой войны, любимец всего Вейриана. Моего отца лишили звания и отправили на передовую в разгар войны. Тем не менее он выжил. Спустя полгода после войны… Спустя восемь месяцев после того, как моя мать и мои братья погибли в результате бомбардировки, он направил бластер себе в голову. Если вы хотите поговорить о стыде… встаньте на место ребёнка народа воинов, чей отец совершил всё это и погиб таким вот образом.

Наступает долгая тишина. Болезненные воспоминания повисают в воздухе, передаются им по ментальной связи. Я делюсь с ними не только на словах. Они чувствуют всё: мучения, страдания, позор, унижение, бесчестье.

— Зендер знает? — слышу я ещё один голос в темноте. Он звучит не в моей голове. Он говорит вслух, и в нём слышится потрясение, ошеломление. Такая человеческая реакция.

Тил! О предки, я совсем забыла про Тила. Глаза распахиваются в ужасе. Я не хотела, чтобы он знал. Я пыталась поделиться чувствами с ними, а не с ним.

Как он вообще нас услышал? Как он понял?

— Он установил с нами связь, — признаётся Аэрон, пытаясь подавить панику, поднявшуюся во мне. — Эта связь работает в обе стороны. И его присутствие нас успокаивает… отвлекает от потери…

Отлично, Аэрон, очень рада за вас.

— Петра? — в голосе Тила появились несмелые нотки.

— Что ты вообще здесь забыл? — выпаливаю вслух. Мой голос эхом разносится по залу, нарушая гармонию вибрации кристаллов, и Ренна рычит недовольно. Я расстраиваю её. Торопливо протягиваю руку, извиняясь и успокаивая. Она вновь закрывает глаза и мурлычет.

Тил пробирается к нам и устраивается рядом со мной.

— Я не хотел их покидать. Они были встревожены. Расстроены. Особенно, когда королева стала вести себя странным образом. Мы были на полпути в Лимасилл к куполу Рондета, когда я впервые заметил. И как только она помогла мне установить с ними контакт… Ну, это получилось легко. но вскоре после этого, когда мы вернулись во дворец, она изменилась. И они были так… напуганы.

В его голосе слышится доброта. И это как-то не вписывается в то, что я о нём знаю.

Прикусываю нижнюю губу.

— Это было очень хорошо с твоей стороны. Остаться с ними, — это всё, что я могу сказать ему сейчас.

— Так Зендер знает? Про твоего отца?

Я вздыхаю, тихо и горько.

— Ох, Тил, да все знают. Все вейрианцы. Некоторым из них всё равно, но таких немного — Бел, Том, наши бывшие сослуживцы. В этом-то дело. Я приложила массу усилий, чтобы люди забыли, чтобы очиститься от такого наследия, и у меня это почти получилось. Почти. Я сделала себе имя, создала нужную репутацию, но что я ни делала, я всё равно остаюсь Кел. Я всегда буду Кел.

— Так вот почему…

Он не договаривает, но додумать несложно. Это закономерная мысль. Вот почему мы с Зендером не можем быть вместе. Вот почему я сбежала от него. Вот почему…

— Да, именно поэтому.

С тем же успехом я могла бы сказать это ему. Он всё равно знает. Он всё знает. Вот почему я сбежала, когда Зендер признался мне в любви. Потому что одно я знаю наверняка: я не допущу, чтобы он пострадал из-за моей репутации. Я не могу это сделать. Просто не могу. Всё остальное — наивные мечты.

Он берёт меня за руку и подносит к своим губам, разворачивая запястье, чтобы поцеловать самое чувствительное место. Так легко ему поддаться — забыть всё, что он сделал, и просто наслаждаться моментом. Но затем я вспоминаю поцелуй Зендера и вырываю руку из хватки Тила.

— Зачем ты дал мне маячок? Под видом красивого подарка?

— Потому что я хотел знать, где ты? Хотел быть уверен, что ты в безопасности? — он раскидывает руки в стороны. Он говорит это с вопросительной интонацией, но это не вопросы. Извинения, может? Он выглядит максимально невинным, но я знаю, что он лжёт.

— Что? Мне самой выбрать подходящий ответ? Хочешь, я ещё подкину вариантов?

— Ты слишком умна для меня, Петра Кел.

Сомневаюсь, что он на самом деле так думает. Вряд ли Велентин Тил считает хоть кого-то в этой вселенной умнее себя.

— Правду, Тил.

— Мне нужно было знать, где ты находишься.

Его ответы просты и уклончивы. Я пытаюсь узнать одно: зачем? Зачем ему это было знать? Но я не хочу знать ответ. Или, точнее, я уже его знаю. Но не хочу слышать.

— Это ты дал наши координаты тому кораблю?

В ответ он хмурится. Может быть, просто играет свою роль. А может быть… и нет.

— Какому кораблю?

Даже не знаю, что ему ответить. Спорить бесполезно.

Я думала, что, когда спрошу его напрямую, будут жестокие слова. Возможно, слёзы и мольбы. Но эта невыносимая печаль — это слишком.

«Так что вы знаете про стыд, Фавре?» — мысленно произношу я. Не узнаю, услышит он меня или нет, но, подозреваю, что они слышат намного больше, чем показывают. — «Что вы знаете про позор?»

Мой отец, моя семья, каждый аспект моей жизни — всё оказалось запятнано позором.

Даже моя любовь… Зендер сказал, что любит меня. Он прошептал это, засыпая, а я потом не могла сомкнуть глаз. Я знала, к чему это приведёт, хотя он тогда даже не был членом королевской семьи. Слухи, сплетни, косые взгляды и едкие замечания. Дочка Лавендера Кела строит карьеру через постель. Или рушит репутацию молодого дворянина. Лисендер Меррин пошёл по стопам отца, выбрал не ровню.

Старший лейтенант Пенн Арбон первым высказал это вслух. Не при Зендере, конечно. Одной мне. Намекая, что если я не хочу проблем себе и Зендеру, то я должна позволить ему делать, что хочет.

Зендер был потрясён и очень, очень зол. Он хотел избить его до полусмерти. Я не могла допустить, чтобы Зендер из-за меня разрушил свою карьеру. Поэтому сделала это вместо него. Точным ударом я отправила Арбона в нокаут и подала заявление об уходе. Не из-за Зендера. Не совсем. Но я должна была это сделать. Я ушла от Зендера, а Арбон так и не выдвинул обвинений. Не знаю уж, что с ним было дальше. Честно говоря, мне плевать. Возможно, отчасти я винила и самого Зендера. За то, что был таким беспечным. Столь глупым, чтобы мечтать о нашем совместном будущем. Может, поэтому я всегда его отталкивала и наговорила тех ужасных вещей. Чтобы уязвить его.

Вот чего я никогда ему не рассказывала. Не могла.