Девочка из снов (СИ) - Резник Юлия. Страница 7

Пусть… Мне до этого дела нет. Обычно нет. Да. Только рядом с ним почему-то не по себе как-то.

Паркуюсь в стороне от дома. Провожу ритуал с открыванием замков и отключением сигнализации. Прохожу в дом и застываю соляным столбом, когда он осторожно обнимает меня за плечи.

— Ч-что ты делаешь?

— Провожу один научный эксперимент.

Он прижимается губами к сладкому местечку в основании шеи. Меня охватывает странное чувство беспомощности. Я хочу это все прекратить. И одновременно с этим я очень хочу продолжить. Зайти за черту хоть чуть-чуть. Из чувства протеста или, может, по какой-то другой причине… Я поворачиваюсь в полупрофиль. Наши губы замирают в каких-то миллиметрах. И соприкасаются. В отличие от Акая, Иса ненамного выше меня. Мы идеально с ним совпадаем. В мучительном мареве острого, скручивающего нутро желания мелькает удивительная мысль, что он словно вылеплен для меня по спецзаказу в небесной мастерской.

Иса отрывается от моих губ и, задевая мочку зубами, шепчет:

— Врунья!

— Что?

— Говорю, врешь ты все. Если бы тебя все устраивало, ты бы не реагировала на меня так.

Он прав. Он черт возьми, прав!

— Уходи. Бери машину и проваливай!

Глава 5

Иса

Я прихожу в себя резко. В комнате, где бы я ни был, темно. Темно так, что хоть глаз выколи. И мне вдруг начинает казаться, что именно это со мной и случилось. А что? От Бульдозера и его шайки можно ожидать чего угодно. Мои глаза не дают им покоя вот уже сколько лет. Так что такой исход, наверное, даже логичен. Тяну к лицу обмякшие руки. Но их движение пресекают ремни, которыми я пристегнут к койке. Паника окатывает с ног до головы. Это действительно страшно — знать, что ты полностью ограничен в движении. Я начинаю биться в страшной агонии. Я сиплю…

И в этот момент ко мне впервые приходит она.

— Т-ш-ш-ш. Тебе лучше не делать резких движений!

— Ты кто? Где я?

Свой голос я узнаю с трудом. Во рту пересохло. Язык еле ворочается, и кажется, будто каждое слово царапает глотку до крови. Я ощущаю ее металлический вкус во рту, отчего меня не на шутку мутит. Захлебнуться собственной блевотиной в таком положении проще простого. Осознание этого факта подхлестывает мою панику до новых запредельных высот.

— Ты в больнице. А я — твоя соседка.

В тишине, нарушаемой лишь монотонным гулом, природа которого мне непонятна, да моим шумным дыханием, скрипят пружины. Я различаю шорох ткани, звук чужих нетвердых шагов. Поворачиваю голову на звук и понимаю, что темнота все же не абсолютна. Ее совсем немного разбавляет свет молодого месяца, проникающий в узкое окно. Значит, я все-таки не ослеп. Значит, все же кто-то проснулся и поднял шум до того, как случилось непоправимое. Странно, но я не вполне уверен, что рад этому факту. Даже в таком паршивом состоянии я вполне отчетливо осознаю, что теперь начнется. Врачи непременно доложат о произошедшем ментам. А те, уж конечно, не упустят возможности вытрясти душу из Бульдозера и его шайки. Да и руководству детдома достанется — тут без вариантов. А значит, моя и без того дерьмовая жизнь там превратится в кромешный ад. Вполне вероятно, я еще не раз пожалею о том, что не сдох сегодня.

Моего разгоряченного лба касаются прохладные пальцы. Я жмурюсь от удовольствия. Ловлю себя на мысли, что никто и никогда до этого не касался меня так ласково. Чужие прикосновения в лучшем случае обезличены — например, ежегодные осмотры врача, а в худшем — они не несут ничего, кроме боли. Но тут… Тут ведь совсем другое дело. Я смаргиваю неожиданно выступившие на глазах слезы и как кот тычусь башкой ей в руку.

А она тихо смеется.

Сдвигает ладонь и осторожно ведет пальцами по колючему ежику, покрывающему мою черепушку. Уебищная прическа. Но в детдоме это никого не волнует.

Хорошо… Как же хорошо — последняя мысль, которая мелькает в моей голове, прежде чем я отключаюсь. В тот момент у меня не возникает вопроса, какие повреждения я получил. Глаза, жопа целы — и ладно.

О том, чего меня лишили, я узнаю чуть позже.

Дерьмо! Встаю с кровати и подхожу к окну. Похоже, бессонница мне на сегодня обеспечена. Ну, а чего я хотел, позволяя воспоминаниям вырваться из-под контроля? Тру плечо, которое перевязал сам. То, конечно, болит, но это дело привычное.

Из окна моей скромной избушки открывается довольно-таки интересный вид. Прямо на дом Саны. Впрочем, когда электричество отключено, его контуры практически полностью сливаются с окружающими пейзажами. Вот только сейчас свет горит. Ей-то чего не спится?

Отхожу от окна. Нашариваю в темноте ноутбук и гуглю название санатория. У него свой вполне приличный сайт, отвечающий всем современным стандартам. С кучей фото. В том числе и рекламных. На некоторых из них — она. Сана… Вот — в белом медицинском халате у какого-то хитроумного прибора. Вот, в дорогущем костюме, за столом в том кабинете, где мне удалось побывать. На встрече с губернатором, на каких-то международных медицинских конгрессах…

Захлопываю крышку и снова вскакиваю с постели.

— Думаешь, я ему разонравлюсь, когда он узнает, что я к тебе пристаю? — всплывает в памяти вопрос, который я ей с какого-то перепуга задал. А следом, эхом, её звонкий смех.

Черт… А ведь в ее глазах я наверняка выгляжу клоуном. Это мне известно, кто я есть на самом деле и чего стою. А ей… Откуда? Для Саны я самый обычный трудяга. С зарплатой — хорошо, если в полторы штуки баксов. Смешно? Еще как. Что я могу предложить такой женщине, кроме секса? Правильный ответ — ни-че-го. Вот она и потешается надо мной, убогим. Кстати, довольно сдержанно. Щадя мои чувства. В конце концов, она не высмеяла меня в открытую, как, наверное, было бы даже правильно, учитывая то, как дерзко я себя вел.

Трясу головой. Черте что. Каким хреном я вообще думал? Зачем подставлялся? Расскажи она Темекаю о том, что произошло, и…

— Он тебя уничтожит, Иса. За один только взгляд в мою сторону.

Вот именно. В чем в чем, а в этом сомневаться вообще не приходится. И что тогда? Завалю порученную операцию, даже её не начав? Я ведь своими глазами видел, как он на нее смотрит. Так спятившие коллекционеры глядят на самые редкие, самые вожделенные и недоступные предметы искусства.

С другой стороны, я почему-то уверен, что ничего она ему не расскажет. Я готов поклясться, что с первой минуты нашей с ней встречи нас с ней обуревают схожие чувства. Уж что-что, а невербальные сигналы я считываю, как хорошо настроенная на её частоту радиостанция. Уверен, если бы я продолжил, если бы я стащил с нее модные летние брючки и пробрался под трусики пальцами, там бы было горячо и мокро.

Твою мать! Касаюсь лбом довольно грязного, но, к счастью, прохладного стекла. Вот о чем мне по-хорошему вообще не стоит думать. Но как тут остановиться?

Она хочет меня. Сто процентов, хочет. Неужто старый хрен не справляется?

Нет. Нет! Об этом лучше не думать. Не представлять ее, тонкую, в его медвежьих лапах. Но перед глазами один черт заевшей кинопленкой — как он на нее взбирается. Тяжелый и нетерпеливый, охочий до ее молодого тела. Как гнет его под себя и заламывает.

Я грязно матерюсь в тишине. И возвращаюсь в кровать.

Благо в последующие дни у меня такой плотный график, что становится как-то не до душевных метаний. Больничный я не беру, опасаясь со старта нарваться на насмешки коллег. Те, по понятным причинам, мой приезд воспринимают в штыки. Наверняка на мою должность метил кто-то из местных. Оно и понятно, редко когда к такой работе привлекают людей со стороны. Обычно предпочитают своих. Из тех, кто хорошо знаком с местностью и прочей спецификой.

Я прекрасно осознаю, что мне придется здорово попотеть, чтобы завоевать какое-никакое расположение. Поэтому с самого первого дня включаюсь в работу с мужиками на равных. Может, поэтому плечо заживает не так быстро, как это происходит обычно. По-хорошему, мне следует обеспечить себе покой. Но где там? Мы то один кордон объезжаем, то другой… Развозим запасы, прокладываем тропы, обеспечиваем безопасность туристических групп, которые потянулись в край с начала сезона. Ну, и браконьеров, само собой, ищем. Правда, за неделю, что прошла, серьезных происшествий не было. Так, оформили пару протоколов на незадачливых рыбаков.