Жертвенная звезда - Герберт Фрэнк. Страница 3

Эта последняя жена была пятьдесят четвертой по счету. Цветом кожи она была светлее остальных, но зато превосходила их сварливостью. Это был не первый ее брак, и она практически сразу заподозрила неладное в поведении Макки.

Подобные размышления заставили его ощутить свою вину, но он усилием воли решительно отбросил ненужные и вредные мысли. Времени на любезности и хороший тон у него не было. Слишком высоки были ставки. Глупая баба!

Она уже освободила плавучий дом, и Макки явственно ощущал возмущение живой лодки. Он, Макки, разрушил, вдребезги разбил идиллию, которую с таким тщанием создал дом. Жилище снова станет любезным и уютным после отъезда нынешнего хозяина, ведь это очень нежные создания, подверженные, как и все сознающие обитатели вселенной, раздражению.

Макки принялся собирать вещи, отставив в сторону футляр с инструментами и оружием. Он внимательно пересмотрел содержимое: набор стимуляторов, пластипики, взрывчатка разных типов, излучатели, отмычки, пентраты, пакет с запасной плотью, мази, минипьютер, тапризиотский монитор жизненных функций, голографический сканер, фиксаторы изображений, лингвистические компараторы… все на месте. Футляр был очень компактным и формой напоминал бумажник, который Макки сунул во внутренний карман своей неприметной поношенной куртки.

В отдельную сумку он уложил смену белья и одежду, решив все остальные свои пожитки оставить в хранилище БюСаба. Он запечатал их в пакет и оставил для курьеров на паре собако-кресел. Кажется, эти твари полностью разделяли недовольство дома. Они даже не шелохнулись, когда он ласково потрепал их по шелковистым спинам.

Ах да…

Он все еще чувствовал себя виноватым.

Макки вздохнул и достал ключ S-глаза. Этот прыжок будет стоить Бюро немыслимых денег. Сердечность находилась на другом краю вселенной.

Люки перескока работали исправно, но Макки очень не нравилось, что свое путешествие он совершит через устройства, зависящие от калебана. Чудовищная ситуация. Люки перескока стали настолько обыденной вещью, что большинство сознающих воспринимало их как некую непреложную данность. Макки и сам разделял это убеждение до получения экстренного сообщения. Но теперь настала пора задавать неприятные вопросы. Подобное бездумное принятие означало лишь то, что всякую мысль можно легко направить в желаемое русло. В этом заключается главная слабость всех сознающих. Калебанские люки перескока были приняты Советом Конфедерации сознающих существ около девяноста стандартных лет назад. Но в то время было известно лишь о восьмидесяти трех заявивших о себе калебанах.

Макки подбросил ключ и ловко поймал его.

Когда-то калебаны разрешили сознающим использовать портал перемещения. Но почему они поставили жесткое условие: называть его S-глазом? Что важного было для калебанов в этом названии?

Мне давно пора отправляться, сказал себе Макки. Тем не менее, он медлил.

Восемьдесят три калебана.

Экстренное сообщение недвусмысленно требовало сохранения тайны и содержало извещение о необъяснимой проблеме: калебаны исчезали один за другим. Исчезали – если, конечно, можно так сказать о поведении видимой, физической оболочки калебанов. Каждое такое исчезновение сопровождалось волной смертей и безумия сознающих.

Понятно, почему решение этой проблемы было поручено Бюро Саботажа, а не полицейскому агентству. Правительство вредило, как могло: могущественные люди спали и видели, как дискредитировать БюСаб. Особенно Макки беспокоило, что именно он был избран тем сознающим, который должен был заняться этим делом.

Кто меня так сильно ненавидит? – подумал он, соединяя свой персональный ключ с люком перескока. Ответ был неутешительным: его ненавидели многие, возможно миллионы людей.

Люк перескока тихо загудел, но за этим тихим гулом крылась исполинская энергия. Воронкообразный проход раскрылся. Макки напрягся, чтобы преодолеть тягучее сопротивление люка, и вошел в портал. Было такое впечатление, что воздух – обычный на вид воздух – превратился в вязкую патоку, по которой теперь плыл Макки.

Он оказался в непритязательном, ничем не примечательном кабинете: обычный стол, заваленный всяким хламом; индикаторы сигнализации на потолке; из огромного, во всю стену, окна открывался вид на склон горы. В отдалении виднелись крыши Раздельного, теснившиеся под тусклыми серыми облаками; за крышами была видна серебристая гладь моря. Имплантированные в мозг Макки часы подсказали ему, что был вечер, шел восемнадцатый час двадцатишестичасовых суток Сердечности – планеты, удаленной на двести тысяч световых лет от планетарного океана системы Туталси.

С резким звуком, напоминавшим треск электрического разряда, за спиной Макки закрылась вихревая труба люка перескока. Слабый запах озона разлился по комнате.

Макки мысленно отметил, что собако-кресла в кабинете были отлично вышколены и чувствовали, что нужно хозяину. Одно из них мягко толкнуло его под колени, заставив сесть, и принялось массировать уставшую спину. Вероятно, сиденье было запрограммировано успокаивать клиентов перед делами.

Макки постепенно привыкал к окружавшей его нормальной обстановке, когда в коридоре послышались шаги какого-то сознающего. Судя по шаркающей походке, это урив: они все подволакивают опорную ногу. Слышался приглушенный разговор, и Макки показалось, что говорят на галакте, хотя, возможно, беседа шла и на разных языках.

Макки поерзал на кресле, и оно тотчас начало волнообразно ундулировать, чтобы успокоить сидящего на нем человека. Макки стало тяготить вынужденное безделье. Где Фурунео? Теперь Макки ругал себя за несдержанность. Наверное, у Фурунео, как у планетарного агента БюСаба, было много других обязанностей, и он просто физически не мог оценить неотложность возникшей новой проблемы. Вероятно, это одна из тех планет, где остро ощущается нехватка агентов. Бессмертные боги знают, что сотрудники Бюро никогда не остаются без работы.

Макки задумался о своей роли в делах, которые касались мыслящих обитателей мира. Когда-то, много столетий назад, сообщество сознающих с заложенным в них побуждением «творить добро» захватило власть. Не задумавшись о мучительных сложностях, комплексах вины и стремлении к самоистязанию, лежавших в глубине этого стремления, они упразднили всю волокиту, все задержки в отправлении административных функций правительственных чиновников. Огромный механизм государственной власти, обладающий невероятным могуществом, заработал с умопомрачительной, поистине устрашающей быстротой. Маховик вращался все быстрее и быстрее, законы предлагались и утверждались в течение часа. Ассигнования выделялись мгновенно и тратились в течение самое большее пары недель. Было учреждено множество бюро и комитетов с самыми немыслимыми и разнообразными функциями; они размножались, как свихнувшиеся грибы.

Правительство превратилось в огромную разрушительную и абсолютно неуправляемую силу. Скорость действий была такой ошеломляющей, что правительство обращало в хаос все, к чему прикасалось.

Горстка сознающих, пришедших в отчаяние от ужаса, создала Корпус Саботажа для того, чтобы замедлить вращение маховика власти. Поначалу эти действия сопровождались насилием и кровопролитием, но главной цели удалось добиться: правительство стало работать медленнее. Со временем Корпус был преобразован в Бюро, а Бюро стало тем, чем оно оставалось и сегодня – организацией, нашедшей собственный коридор энтропии, группой сознающих, предпочитавших тихую подрывную деятельность открытому насилию. Тем не менее, агенты Бюро были готовы применять и силу, если в этом возникала необходимость.

Справа от Макки открылась дверь. Собака застыла на месте. В комнату вошел Фурунео, нервно приглаживая седеющие волосы над левым ухом. Губы были плотно сжаты в прямую линию, придавая лицу горькое выражение.

– Вы прибыли раньше времени, – сказал он, потрепал по холке второе кресло, подогнал его к креслу Макки и сел напротив.

– Это надежное место? – спросил Макки. Он оглянулся и посмотрел на стену, сквозь которую попал сюда с помощью S-глаза. От люка перескока не осталось ни малейшего следа.