Возвращение Завгара (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер". Страница 10

Если, вдруг, кто-то решил, что я непонятно с чего стал экспертом-ботаником, спешу разочаровать, владение эльфийской магией меня знатоком растительного и грибного мира Земли не сделало. Но, никто не отменял наличия сети ГИС и свой аналог Википедии там тоже имелся, в том числе и интересующие научные статьи.

Но вернемся к заклинанию. В чем суть магической системы? В том, что если должным образом запомнить, так сказать, энерго-информационную составляющую растения, то её можно воспроизвести на одной магии — внедрив в любое живое существо, лишь бы растение умело пользоваться ресурсами предоставленного тела для роста. Но, нужно было сначала практическим путем обкатать образцы.

Сергеича пустить на опыты было заманчиво, но одно дело откусить ему пол задницы, что смешно и весело, и в принципе не особо опасно, и совсем другое конкретно отправить в расход. Не поймут-с.

Впрочем подопытные для меня нашлись быстро. Полудика кошка — Машка, что постоянно инспектировала окрестности парка, стабильно таскала пойманных и задушенных мышей к задней двери кухни, где выкладывала рядком, ожидая когда ей за это дадут чего-нибудь повкусней.

Шеф-повариха Машку любила и никогда ей в этом не отказывала, а мелкий поваренок, брезгливо морщась, сметал мышей в совок и выкидывал в мусорный бак.

Все это я подсмотрел в одну из своих ежедневных прогулок и теперь присматривался к бакам, прикидывая как мне достать оттуда мышиные трупы для опытов. Так толком ничего и не придумал. Поэтому, одевшись попроще и дождавшись сумерек, поперся к бакам. Оглядевшись пару раз в поисках случайных свидетелей, решительно перегнулся через борт и принялся быстро рукой в перчатке хватать трупики за хвосты и закидывать в припасенный заблаговременно пакет. Набрав пять штук, быстро ретировался обратно к дому и уже там, еще раз оглядевшись, и вновь не заметив ничего подозрительного, выдохнул и уже спокойно направился к себе, пора было начинать эксперименты.

Вылезая из кустов, Сергеич, еще раз подозрительно прислушался, но молодой господин ушел и больше, похоже, не собирался возвращаться к мусорке. Его мусорке, между прочим. Только он, по обыкновению, решил изучить её содержимое на предмет интересных находок, как чуть не столкнулся с недавно найденным сыном великой княгини. Вид того, как князь роется в баке, поразил мужчину в самое сердце. И это тогда, когда он узнал, что одна из женщин усадьбы выкинула свой бюстгальтер! А если князь уже успел прибрать его к рукам?!

Не в силах больше сдерживаться, камердинер в несколько прыжков достиг баков и буквально нырнул в первый из них, зарываясь в мусор с головой. Пару минут из контейнера торчали только его худые дрыгающиеся ноги, но затем, весьма довольный он вынырнул обратно и потряс выуженным бюстгальтером в воздухе. Прижал к себе, промурлыкал — Моя прелесть.

То, что князь не смог первым найти ценную вещь, его обрадовало и, отчасти, заставило гордиться собой.

Как и в любом деле, тут важен опыт. Месяцы и годы тренировок, долгие наблюдения за тем с какой скоростью наполняются баки, знание того кто из слуг куда выкидывает чаще, частота вывоза с территории, скорость слёживания мусора, всё это позволяло Сергеичу угадывать не только глубину нахождения искомого, но даже угол бака, в котором вещь окажется с наибольшей вероятностью. Куда до него молодому хозяину, который тут и месяца не пробыл.

Вот только закрутившиеся вокруг князя мысли внезапно натолкнули камердинера на череду умозаключений. Все эти странные события происходившие с ним, реакция Петра Алексеевича на его невинное увлечение, попытки догнать и отобрать честно найденное, всё это внезапно в мозгу Сергеича сложилось в цельную картину, от которой он буквально мысленно ахнул.

Вдруг всё стало кристально ясно и понятно, — молодой хозяин просто устранял конкурента, потому что сам, сам! хотел прибрать к рукам все эти вещи.

Мужчина неверяще взглянул на честно добытый бюстгальтер, а затем прижал его крепко-крепко к груди. Прошептал, — Нет, не отдам. — А затем, решительно сжав губы и сощурившись, добавил, — Сергеичи так просто не сдаются. Я буду бороться до конца!

Запустив руку в бак, он выудил оттуда кусок красной атласной ленты, повязал поверх лба, затянув узел на затылке и отпустил концы, тут же затрепетавшие на ветру.

Тишину разорвал резкий короткий, на выдохе, вскрик — Хаджиме! А затем долговязая фигура камердинера мелькнула в слабом свете фонарей и вновь скрылась в кустах. Сергеич вышел на тропу войны.

Увлечение магией захлестнуло меня с головой, но о находящихся где-то там девчонках я не забывал. И больше всего меня беспокоил как их статус так и статус ещё нерожденных детей. Если с Златолесской всё было более-менее понятно, она боярыня, я продолжаю считаться её фаворитом и воей, и девочка, блин, даже не знаю как её звать, там вполне нормальная наследница, если магический дар не подкачал, то с остальными было не вполне ясно.

Кстати да, не смотря на моё признание князем, мой статус в роду Златолесских никакому изменению не подлежал. Родовые законы они такие — древние.

Когда я попробовал добиться встречи со всеми будущими матерями моих детей, то неожиданно получил весьма жесткий отказ, беспокоить рожениц своим внезапным воскрешением, пусть не из мертвых, но из комы, категорически не рекомендовалось. Мало-ли, вдруг от сильных эмоций там не так чего пойдет. Поэтому только после родов и никак иначе.

Удивившись, начал выяснять дальше и внезапно узнал, что я, оказывается, для всех посторонних, всё еще нахожусь в коме, а о моем чудесном исцелении знают совсем немного человек. Ровно те, кому дозволили титулованные родители и Имперская Канцелярия.

Даже журналисты, эти пронырливые граждане и те были в полном неведении. А вернее, если и были, то молчали в тряпочку, чтобы потом не сесть лет на надцать в места не столь отдаленные. Всё что касалось императорской семьи и ближайших родственников, тут без одобрения Канцелярии априори считалось информацией под грифом. Разглашать себе дороже, в общем.

И тогда я решился на повторный разговор. Дождавшись, когда «родители» вернуться из очередной поездки, вновь поймал их в малой гостиной.

Тяжелые двери сомкнулись за моей спиной, кивнув великой княгине, я прошел мимо чайного столика, ухватил, не удержавшись, сахарную печеньку, тут же схрумкав, и упал в угол диванчика, раскинув руки на подлокотник и спинку.

— Что-то хотел, Петя? — поинтересовалась женщина, облачённая в старомодный полковничий мундир с кучей украшавших грудь орденов и медалей. Мероприятие было важным, государственным и, что немаловажно, историческим. Собственно поэтому и такой наряд. Закинув ногу на ногу, в черных ботфортах выше колен, женщина смотрелась весьма импозантно.

— Да хотел ещё раз насчет девушек поговорить. — Я посмотрел на замершего у стеллажей с книгами мужчину.

Великий князь Алексей тоже был в классическом костюме тройке, они оба ещё не успели переодеться, и занимал свою любимую позицию — возле книг. Опершись ладонью о полку, он бросил короткий взгляд на жену, затем чуть кивнул мне и улыбнулся, подбадривая. Я дернул кончиками губ в ответ, всё-таки мужик он был неплохой.

— Если ты о том чтобы встретиться, то прошу тебя, Петя, подожди немного.

— Я не об этом, — мотнув головой, я убрал руки с дивана, выпрямляясь и опираясь ладонями о колени, — я хочу поговорить о том, что будет, когда все дети родятся.

— Если ты переживаешь, что они будут тебя как-то обременять, спешу заверить, они были зачаты не в браке и, формально, никаких претензий к тебе быть не может. — Княгиня развязала шейный бант, ослабив горло тугого мундира, бросила тот небрежно на столик, взамен взяв тонкую фарфоровую кружку, чуть отпила.

— Вот именно, — буркнул я, — формально никаких претензий и непонятно где и как дети растут без отца.

— Это, — вздохнула в ответ женщина, — на самом деле, не такая уж редкая практика. Мужчин не хватает, далеко не каждая может позволить себе ребенка в браке. Заводят детей по разному, но весьма немалое их количество воспитывается только матерями. Правда, обычно на такое решаются уже зрелые, состоявшиеся женщины, которые могут себе позволить обеспечивать ребёнка. Опять же, это норма. Соотношение один к десяти, что тут еще придумаешь.