Возвращение Завгара (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер". Страница 17

— Ну давай, поговорим.

Я услышал эту фразу, стоило двери распахнуться вновь, а затем слегка залип, на колыхнувшиеся передо мной две больших, слегка прикрытых тонкой тканью блузки, груди. Которые, по моим впечатлениям, были даже больше, чем я помнил.

Фыркнув, безопасница развернулась, давая мне полюбоваться её весьма приятной кормой, прошла обратно к своему рабочему столу и усевшись в кресло, холодно произнесла, — Ну и чего хотел, ваше высочество?

Не спеша с ответом, я ещё раз оглядел нарочито громко зашелествешую бумажками на столе женщину и, вздохнув, подошел и присел на стул напротив.

— А вроде не чужие друг-другу люди, — произнес тихо, испытующе глядя не неё, — вот даже ребёнок есть. Как хоть назвали?

— Таисья, — после недолгого молчания ответила та.

— Хорошее имя.

— Ты не сказал, что хотел, — пресекла Мирослава мою попытку завязать разговор.

— Свадьбу хотел, — ответил я, уже чувствуя, что ответ будет не тем, на который рассчитывал.

Отложив бумаги, безопасница смерила меня уничижительным взглядом, спросила, — Ты правда думал, что я соглашусь делить мужа с кем-то ещё? Я официра ИСБ, если ты забыл.

— Ты уже делила меня с другими! — ответил я чуть грубее чем следовало, но больно меня зацепил этот отчужденный тон, словно не я столько раз извращался, чтобы ещё такое придумать для госпожи Гиржовской, отличающейся не сами стандартными вкусами. Словно не я первым смог довести её до оргазма. Нет, со мной разговаривали как каким-то случайно зашедшим посетителем. Нет, так не пойдёт!

Подскочив со стула, я решительно обошел стол, подходя к провожавшей меня взглядом сквозь прищуреные веки женщине, а затем, глядя прямо в глаза, протянул руку ей за голову, хватая за волосы. Крепко сжав в кулаке, медленно потянул вниз, заставляя Мирославу откинуться назад. Забрался сверху, впился жадно в приоткрытые губы, другой рукой без стеснения принялся шарить в глубоком декольте. Внезапно почувствовал, как её руки сначала просто легли мне на бедра, а затем, нырнув к поясу, принялись гладить мой возбудившийся член прямо сквозь ткань брюк.

Но пойти дальше, расстегнуть на мне ширинку, я ей не дал. Медленно отстранился, и дернув за волосы, заставил подняться и безропотно пойти за мной.

Увидь кто посторонний, его, наверное, от такого жесткого доминирования кондрашка бы хватила. Вот только я знал, что даже захоти, причинить вред Мирославе я не смогу просто физически. Вся эта ерунда работало чисто на психологии. Какой бы суровой в обычной жизни и работе безопасница не была, здесь, в постели, она охотно мне подчинялась, хотя и могла одним щелчком снести меня, сломав пару костей.

Доведя до кровати, я рывком бросил её туда, заставив одеяло всколыхнуться и застыть живописными волнами вокруг сочной фигуры раскинув руки женщины.

Она продолжала молчать, не шевелясь, только глаза следили за каждым моим движением.

— На колени, — грубо скомандовал я, — спиной ко мне!

Дождался, когда она прогнётся, заставив ткань деловых брюк обтянуть упругую задницу, а затем, крепко взявшись за ткань, резко дернул, наблюдая как пуговицы ширинки брызнули в разные стороны, оголив идеальные полушария её нижних девяносто.

— Кто-то сегодня себя плохо вел. — Сквозь зубы процедил я, рывком выдергивая ремень из своих штанов, — Кто-то был нехорошей девочкой. И сейчас дядя Петя кого-то накажет.

А затем от души приложился ремнём, хлёстко, с оттягом, с характерным щелчком, исторгнув из Мирославы низкий грудной стон.

Примерившись, врезал снова. Растянул губы в хищной улыбке, видя как та прогибается ещё сильнее, а затем принялся остервенело хлестать её, полосуя чуть вздрагивающий от каждого удара женский зад.

Через пару минут интенсивного махания рукой, выдохся, заметив только лёгкое покраснение в местах ударов, но безопаснице хватило, я буквально чувствовал, что она уже на взводе и осталось совсем чуть чуть. Поэтому, не мешка, спустил брюки и пристроившись поудобней, резко вошёл в нее.

Кончила она быстро.

Уже после, лёжа в кровати, Мирослава посмотрела на меня нежным взглядом, погладив по щеке, но затем, поджав губы, произнесла, — И всё-равно нет. Не согласна я.

— Ну почему? Тебе же было хорошо?! — разочарование в моём голосе было, наверное, слишком явным, что женщина рассмеялась и улыбнувшись, кивнула, — Хорошо. Но позориться не хочу. Я же со стыда сгорю, в одном ряду с этими курсатами стоя.

— Будешь главной женой, — попытался я ввернуть аргумент, но этим вызвал только новый приступ смеха.

— Нет, Петя, не в моём звании такой фарс устраивать. Ты уж извини. Хоть и люблю тебя, но честь официры для меня не пустой звук. Как я, после такого, в глаза боевым подругам смотреть буду?

— Тьфу! — ругнулся я, подскакивая и принимаясь порывисто одеваться, — как же вы не поймёте, что за этим будущее, что это образец новых семейных отношений, которым вы будете примером.

— Извини меня, конечно, Петя, — Мирослава села на кровати, убрала с лица растрепавшиеся волосы, — но я, похоже, уже слишком стара для этого дерьма.

— Вот прямо так? — дернул я бровью.

— Я тебя люблю. Мне ни с кем не было так хорошо как с тобой, но есть вещи, через которые я переступить не могу.

Так до конца не одевшись, я заметался по комнате, пытаясь сохранить самообладание, не дать вырваться наружу злости и отчаянию.

— Ты мать моего ребёнка, — попытался я пустить в ход последний аргумент.

— И ты всегда будешь её отцом, — кивнула Мирослава.

Не выдержав, я подлетел к ней, вновь жадно касаясь губ, застывая в долгом поцелуе. Отстранившись, еще раз всмотрелся в печально улыбавшуюся мне женщину, и не выдержав, отвернулся к окну.

Под моим источающим злобу и ярость взглядом фикус на подоконнике резко пожух, а затем и вовсе рассыпался пылью. Это меня слегка отрезвило. Я быстро обернулся, проверить, не заметила ли чего безопасница, но нет, она смотрела только на меня.

Одевшись до конца, я коротко кивнул и ни слова не говоря, вышел за дверь. Мне нужно было успокоиться.

Проводив взглядом с силой хлопнувшего дверью юношу, Мирослава огладила примятую его телом постель, сладко зажмурилась, вспоминая как тело отзывалось всплеском наслаждения на каждый удар ремнём. Нет, она бы не отказалась от такого на регулярной основе, но не такой ценой же.

Оглядев покои, она внезапно нахмурилась. Что-то было не так. Еще раз прошлась взглядом по мебели и вдруг поняла, что чего-то не хватает на окне. И точно, зелёное пятно фикуса куда-то бесследно исчезло.

Подойдя она озадаченно потрогала рукой пустой горшок покрытый невесомой бурой пылью, а затем, только и смогла, что пробормотать, — Ничего не понимаю.

Глава 9

Ну что сказать. Фиаско было тотальным. Когда я, разозлённый отказом Мирославы, заявился в комнату к Семёновой, не обращая внимания на шепотки отдыхающих от смены охранниц, попавшихся по дороге, то вместо радости, на лице девушки увидел только неуверенность и опаску.

Общение с ней тоже не дало результата. Она банально боялась. Не меня. Свою непосредственную начальницу. Она и так не знала как ей быть во всей этой ситуации.

Вся моя злость куда-то ушла и махнув рукой, я, только немного поговорил о её житье-бытье, задержавшись на полчаса, да в конце поинтересовался, как назвала дочку. Вздохнул, услышав слегка необычное для слуха имя — Стефания, — кивнул и, попрощавшись, вышел прочь.

Боярыня не растерялась, устроив в усадьбе мини ясли, где в настоящее время были все три мои дочери, чуть постарше та, что от Златолесской и оставшиеся две, родившиеся с разницей в пару недель. Три Петровны. Мда.

Накинув халат, зашел в помещение с парой нянек или как их там назвать, постоял на дочками, глядя как те мирно сопят в кроватках. Зыркнув на внимательно наблюдавших за мной женщин, каждую из дочек поочередно взял на руки, поддерживая головку и стараясь не разбудить. Со вздохом опустил обратно, не зная как интерпретировать те чувства, что колыхнулись внутри. Одно понял точно, позволить им расти отдельно от меня я не могу. А значит придётся придумать что-то, что всё-таки заставит этих упрямиц пойти со мной под венец. Ну или меня под него подвести, если говорить в местных реалиях.