Ненужная жена (СИ) - Соломахина Анна "Fjolia". Страница 11

— Но причём здесь остальные? — я всё-таки смогла что-то возразить.

— Послы пытались убить Агнессу и опоить меня, — жёстко ответил Филипп. — Явно делали это не одни — им помогали. Никому нет веры, поэтому не видать им свободы до самого отплытия. Как и тебе. Поверь, это очень мягкие меры, и они касаются банальной безопасности. Я всё сказал!

С этими словами он развернулся и вышел, отдавая кому-то приказания относительно меня: увезти в поместье, следить за тем, чтобы не сбежала, к утру организовать карету до Огненной Обители.

Сказать, что я была раздавлена — ничего не сказать. Мне казалось, что по мне проехалась карета, запряжённая минимум восьмёркой лошадей, и каждое копыто каждой лошади попало по самым больным местам. Ужасно, просто ужасно!

Угроза брака с Аркеллом теперь казалась чем-то призрачным и… не страшным. А вот что действительно было страшно, так это гибель Хенрика и Хардвига. Не знаю, кому верить: им или Филиппу. Вообще, насколько я знаю от одного своего давнего приятеля (с которым мы общались исключительно тайно), духи врать не могут.

То есть они всё-таки решили вопреки моему желанию приворожить Филиппа ко мне? А ещё и Агнессу не изобличить во лжи, а отравить? Не верится. Ведь это всё слишком жестоко и чревато последствиями. Даже если не брать в расчёт моральный аспект, это легко обнаружить с помощью магии.

А может и вправду?… Нет, если Хенрик ещё мог что-то в этом роде планировать, то Хардвиг явно его отговорил. И вообще, кто-нибудь вообще проводил экспертизу напитков? Эх, жаль, что я ничего не помню! Как это вообще произошло? И спросить-то не кого, разве что Николя, вот только где он?

К сожалению, ни с ним, ни с кем-либо другим увидеться не удалось. В поместье, где нужно было собрать вещи, меня отвезли двое солдат. Пропустив внутрь, дом они закрыли на замок, сами же остались снаружи. Насколько я поняла, патрулировать.

Внутри оказалось пусто. Никого! Шаги гулко раздавались в пустоте и полутьме. Запах был затхлым и совершенно невкусным. Сколько же я пролежала без сознания? И вообще, большая часть прислуги была местной, её что, тоже арестовали? Где все?

Как назло, хотелось есть и мыться, а обход показал, что да, я в доме действительно совершенно одна. Тяжело, обидно, очень больно, но выхода нет. Просить о помощи не кого, так что… придётся пока забыть, что я принцесса, более того — несостоявшаяся королева.

Смешно, если б не было так грустно.

Огонь в очаге я разожгла легко — с ним я всегда была дружна, яичницу на скорую руку тоже пожарила, благо, видела, как это делается, даже воды в котёл наносила из большой бочки в кухне и вскипятила. Вот только как мне теперь помыться, если волосы густые да ещё и практически до колен? Этим всегда занималась Френни.

Кое-как изогнувшись в полупустой ванне (таскать тяжёлые вёдра с водой оказалось ох как непросто), я тёрла и тёрла эти проклятые волосы. Рыдала от того, что всё так глупо и жестоко вышло, от того, какая я беспомощная, ну и мыло в глаза попадало. От этого тоже слёзы лились. Под конец, когда я разобралась с омовением и устало села на банкету около очага, чтобы просушиться, в голове зародилась мысль: а если…

Да! Это отличный вариант! Подскочила, кинулась, пока не передумала, к шкатулке с рукоделием, достала большие ножницы и принялась кромсать свои волосы.

О, это было какое-то остервенение! Я их стригла и стригла, избавлялась от груза и, конечно же, красоты, и с каждой отрезанной прядью мне становилось легче. Во-первых, меня такую точно не возьмёт замуж ни Аркелл, ни Генрих, во-вторых, так будет легче жить в Обители, где у меня не будет служанки. А ещё мне казалось, что вместе с ними я прощаюсь и с прошлой жизнью. Молодой, почти беззаботной — разве сравнятся те «несчастья», что одолевали меня в виде уроков этикета, вышивания и прочее с тем, что мне сейчас приходится преодолевать? И это не говоря уже о смерти людей, пострадавших из-за меня. Да, я была против зелья приворота, но они в любом случае сделали это ради моего блага и блага Дамарии. Или не сделали, их просто незаслуженно обвинили.

О, Боже, как всё это сложно! И самое отвратительное, что правду мне, скорее всего, не узнать никогда. Кто захочет помогать принцессе-изгою составить прошение и передать в Верховный Магический Совет для инициации проверки? Правильно, никто. Не прирезали бы по дороге, и то хлеб.

Покончив со стрижкой, я сгребла волосы с пола и бросила их в огонь. Как он запылал! Несмотря на то, что они были влажными.

— Гори, гори, Огневище, сожги мои горести, — приговаривала я. — Пусть с волосами уходит старое и придёт новое. Зачем мне краса, если тому, в кого я начала влюбляться, не нужна? Не хочу ничего, кроме покоя. Дай мне сил выдержать всё это и не пропасть!

Пламя затрещало ещё пуще, словно принимая мою жертву, взвилось высоко, ярко, отчего я расхохоталась, как сумасшедшая. Эхо подхватило мой голос, принялось повторять, переиначивать, исказив его до неузнаваемости. Из истеричного он стал каким-то зловещим, даже самой жутко стало. Учитывая, что в доме я была одна, изрядно струхнула.

— Всё, хватит, возьми себя в руки, — принялась выговаривать самой себе, копируя интонации учителя этикета. — Расчеши волосы и ложись спать, завтра трудный день, понадобятся силы.

Так и сделала. Расчёсывать короткие волосы оказалось очень просто, куда легче прежнего. Даже с сушкой морочиться не пришлось — можно и так ложиться!

Наутро, взглянув в зеркало, я вздрогнула. Неровные пряди едва достигали плеч, а кое-где были и короче. С такой причёской я напоминала… воробья. Маленького, сердитого и очень несчастного. Что ж, это мой выбор, пусть и импульсивный.

Косу пришлось плести от самого лба, чтобы волосы не вылезали из причёски. Потом я повязала голову шалью, взяла два самых простых, но крепких платья из сукна, на себя надела третье льняное, ведь здесь, на равнине, было тепло. Пара сорочек, нательных рубах, панталон и подъюбников. Туфли, сапоги, тёплый плащ, варежки — всё это в дорожный сундучок. Туда же расчёска, крем и небольшое зеркало. Последнее хотелось оставить, но то был мамин подарок на пятнадцатилетие. Как раз незадолго до того, как их с отцом драккар сгинул в суровых водах Северного моря.

Дрожь от воспоминаний пробежалась по спине. Как обычно. Это — моя неизбывная скорбь. Боюсь, что далеко не последняя.

На дно я положила бумагу, писчие принадлежности, а сверху пару веточек можжевельника, лаванды и несколько бутонов засохших роз. Последнего, благодаря стараниям садовника, у меня было в избытке.

Зажевав бутерброд с мясом, принялась набивать корзинку едой, которая в дороге не испортится слишком быстро. Благо, копчёного мяса в погребе хватало, там нашлась даже булка хлеба, оставшаяся, видимо, с того времени, когда здесь ещё были повара. Да, он немного подсох, но мне ли жаловаться?

В миске на столе оставалось несколько яблок, а в шкафу нашлась довольно объёмная баклажка для воды. Что ещё? Пара огурцов, немного сыра — теперь можно выходить наружу. Охранники уже отперли дверь и ждали на крыльце. С весьма недовольными лицами.

— Наконец-то! — воскликнул один из них — самый старший, самый чванливый.

— Попрошу воздержаться от комментариев, — ответила я строго, сама не ожидая от себя такой стойкости. Ведь внутри у меня была пустота. И скорбь о погибших. — Пусть я уезжаю в ссылку, но остаюсь принцессой.

В ответ я получила молчание, только отведённый в сторону взгляд говорил о том, что до человека дошло. Он подхватил у меня сундучок и корзинку, а самый молодой из сопровождающих открыл дверцу кареты, в которой мне предстояло проехать длинный путь. Хорошо, хоть внутри я останусь в одиночестве — все надсмотрщики будут ехать верхом.

Не успели мы тронуться, как около крыльца открылся портал, из которого вышло двое магов. Наверное, за вещами, отправят порталом во дворец, где они якобы будут меня дожидаться, в чём я, если честно, сильно сомневалась. Скорее всего, на них положит глаз Агнесса, особенно на то, что подарил мне Филипп.