Социальная философия: Учебное пособие - Алексеев Петр Васильевич. Страница 30

Общественное правосознание есть система правовой культуры общества (нации, государства). Индивидуальное же правосознание относится к правовой культуре индивидуумов. Между ними должно иметь место соответствие, и часто оно достигается. Законопослушный гражданин исполняет осознанно законы, принятые государством. Можно считать, что правовая культура того или иного общества высокая, когда государство в своих законодательных актах исходит из интересов большинства своих сограждан, защищает их безопасность и благополучие, а подавляющая часть граждан этого государства активно поддерживает правовые установления власти. Но даже при взаимном соответствии интересов государства и значительной части граждан возможны расхождения интересов части граждан и общества. Имеются преступники и просто нарушители правопорядка, к которым должны быть применены меры общественного или государственного воздействия. Возможен в целом и низкий правовой уровень культуры отдельных слоев общества или государства и большинства его населения. В условиях тоталитарного режима государство оказывается противостоящим естественным правам значительной части своего населения и «изолирует», а нередко и прибегает к геноциду по отношению к своему народу; политическое инакомыслие в таких условиях оценивается как «антиправовое», политическое преступление.

Право как система государственных установлений должно основываться на законе, выражающем интересы большинства членов общества, а закон обязателен для всех: для обычных граждан, для работников госаппарата, для всех учреждений, для высших властвующих лиц. Известный специалист по праву В. С. Нерсесянц указывает, что право – это нормативная форма выражения принципа формального равенства людей в общественных отношениях. Данный принцип и соответствующие ему форма общественного сознания, тип отношений, система норм отражают специфику права. Признание формального равенства фактически различных людей, отмечает В. С. Нерсесянц, подразумевает их свободу и независимость друг от друга; только свободные люди могут быть субъектами права, и там, где нет свободы, не может быть и права [103].

Если же некие установления в таком случае выдаются за правовые, то они есть формальные и проводятся в жизнь преимущественно с помощью государственного принуждения. Теоретическим обоснованием такого положения, когда право однолинейно связывалось с государством и государственным принуждением, были и определения понятия права в юридической и философской литературе 20-х – 50-х годов (они были сохранены вплоть до 80-х годов XX столетия). Она ведет к произволу государственных лиц и органов. Пример "Философский словарь" 1980 года, где указывалось, что право – это "возведенная в закон воля господствующего класса" и что исполнение правовых норм обеспечивается принудительной силой государства. Точка зрения, согласно которой право – это установление официальной власти, а отличительный признак права – принудительность, является ошибочной. В. С. Нерсесянц верно замечает, что при такой ситуации неправовое становится правовым. "При таком подходе стирается всякое различие между правом и произволом, а сам закон из правового явления (формы выражения права) превращается в средство противоправного нормотворчества и инструмент насилия" [104]. Такое положение стало изменяться в нашей стране в последние десятилетия; ставился заслон на пути «творчества» и действий антиправового законодательства. Право, основанное на законе и на его общеобязательности, является одной из сторон развитой (или развивающейся) демократии. Все уровни и аспекты правосознания в таком обществе не должны находиться в антагонистических отношениях.

Право тесно связано с политикой, с государством. Только что отмеченные моменты (или ситуации) иллюстрируют, хотя и далеко не полно, такую связь.

Имеется также неразрывная связь права (правосознания) и морали. Вышеприведенные суждения И. А. Ильина уже касались этой стороны вопроса. Право базируется (или должно базироваться) на нормах нравственности. Говоря о соотношении нравственности и права, А. Г. Спиркин отмечает их различие и взаимосвязь: неограниченность чисто нравственных состояний и норм и ограниченность правовых требований; иначе говоря, далеко не все связанное с нравственностью закрепляется правом; право – это "минимум нравственности", который юридически оформлен в соответствующих законах. Истоки нравственного начала – в совести человека, в его доброй воле. Право есть принудительное требование реализации определенного минимума добра или порядка, не допускающего известных проявлений зла. Это обеспечивает достижение двух целей: личной свободы и общего блага. Надо согласиться с А. Г. Спиркиным и в том, что если высокий уровень нравственности и культуры правосознания необходим рядовому гражданину, то еще более высокий уровень составляет саму сущность государственной власти, ибо власть есть сила, уполномоченная народом к управлению другими, что предполагает и воспитующее воздействие на них. Законы государства, как и взаимоотношения между людьми, должны ориентироваться на исключение зла и несправедливости и утверждение добра и справедливых взаимоотношений в обществе. Нанесение ущерба личности, как и обществу, должно караться судом (в этом проявляется репрессивная функция права). Неотвратимость наказания, осознание этого – важное условие воспитания и самовоспитания членов общества (воспитательная функция права).

Вышеизложенное указывает, помимо прочего, на то, что у права (правосознания) имеется регулятивная функция; она является ведущей функцией, а воспитательная, репрессивная и другие функции – ей подчиненными, ее обеспечивающими или выступающими в качестве производной от нее. Правосознание регулирует отношения между отдельными людьми, социальными группами, между ними и государством. Право охраняет существующий строй (охранительно-стабилизирующая функция) и способствует его разумному преобразованию или трансформации одной правовой системы в другую (социально-трансформирующая функция).

Правовое сознание является предметом изучения философии права, составляющей часть философии; будучи таковой, оно в то же время черпает информацию для своих обобщений из функционирующих знаний о праве и правовых отношений, из всех составных компонентов правосознания, из соответствующей практики общественной жизни. "Формирование и развитие философии права как особой самодостаточной научной дисциплины, – отмечает видный современный юрист С. С. Алексеев, – не есть продукт неких умозрительных логических операций за письменным столом по соединению фрагментов философии и правоведения. Это – обусловленная самой логикой жизни и рассматриваемых областей знания интеграция философских идей и данных правоведения… Поскольку право – область практической жизни людей, философско-правовые разработки лишь тогда обретают необходимую содержательность и теоретическую весомость, когда они органически увязываются с «живым» правовым материалом, становятся прямым результатом его творческого осмысления. Философские основы в рассматриваемой дисциплине должны получать продолжение и в итоге образовывать материал целостной науки на основе данных, непосредственно вытекающих из существующей правовой культуры, самой развивающейся правовой материи – законодательства, общественно-политической и правовой практики его применения. Стало быть, философия права – не только идеи, но и реальная правовая жизнь, через которую (жизнь права) философ-ско-правовые идеи не просто уточняются, корректируются, а формируются" [105]. Философия права есть теория и методология правового знания.

Правосознание – это совокупность представлений, убеждений, идей, выражающих отношение личности и социальных групп к существующей системе права, законности, правосудию, а также, как пишет А. Г. Спиркин, "знание меры в поведении людей с точки зрения прав и обязанностей". Основа правосознания – нравственное осуждение преступления личностью и обществом, а также осознание неотвратимости наказания.

вернуться

103

Право // Философский словарь. М., 2001. С. 448.

вернуться

104

Право // Философский словарь. М., 2001. С. 448.

вернуться

105

Алексеев С. С. Философия права. М., 1997. С. 12–14.