Социальная философия: Учебное пособие - Алексеев Петр Васильевич. Страница 50
Многие исследователи экологического кризиса обнаруживают, что по крайней мере эта (да и первая) глобальная проблема целиком лежит на совести руководства и правящих общественных групп индустриально развитых стран. Правящими кругами выработана (и широко распространяется) модель социального развития, которая преследует цель оправдать их действия, ведущие к углублению экологического кризиса. Российские ученые А. В. Иванов, И. В. Фотиева и М. Ю. Шишин указывают на следующие мировоззренческие установки (или составляющие ее части, стереотипы), которые образуют эту новейшую модель объяснения причин экологического кризиса; они раскрывают в этой модели также неясные, скрытые причины дезинформации. Вот эти составные элементы данной модели: взгляд на европейскую культуру как на безусловную вершину мировой истории, а на западные ценности (демократия, рынок, правовое государство) – как на ценности общечеловеческого характера; культ научно-технического прогресса в их странах; бытие в социальном линейном времени, практически полностью игнорирующем биосферно-космические циклы, ритмы и зависимости; взгляд на природу как на безликую окружающую среду, подлежащую только использованию, переделыванию и подчинению интересам человека; последовательный индивидуализм гражданского общества, только отчасти сдерживаемый демократически-правовыми институтами; меркантилистский культ абстрактного производительного труда ради получения прибыли и денег как универсального мерила экономической эффективности производства; богатство и социальная карьера как критерии жизненного успеха; промышленная буржуазия и финансовая олигархия как господствующие социальные слои; приоритет опосредованных связей (правовых и экономических) перед непосредственными (семейными, дружескими, любовными, духовными) связями между людьми [166]. Именно эта модель, по мнению авторов книги, служит духовным, или идеологическим, основанием того экологического кризиса, который (явно или неявно) допускается лидерами и социальными группами индустриально развитых стран. Это есть модель, атрибуты которой выражают суть техногенно-потребительской цивилизации. Но данную модель надо признать тупиковой, и сама жизнь общества, углубление экологического кризиса это доказывают.
Следует отметить, что с понятием "глобальная проблема" тесно связано понятие «глобализация». Глобализация включает в себя и глобальные проблемы. Но помимо этого «глобализация» означает интеграцию многого в единое (растущая взаимозависимость элементов и систем) и достижение устойчивого, высокоэффективного развития. К сожалению, в глобализационном процессе за последнее столетие все более значительными стали негативные стороны и возникли новые моменты, связанные с регрессом и деградацией. В конце XX века глобализация стала силой, угрожающей человеку, разрушающей его, как субъекта истории. Многие исследователи считают, главной причиной этого процесса изменения характера тех ценностей, которые пытаются глобализировать страны, выступающие лидерами глобализации. "Это ценности либерализма, индустриализма рынка, приоритета научной рациональности над другими формами освоения человеком себя и мира. Это ценности инновации, индивидуализма и свободы" [167].
Почему же они вызывают опасение и возражение? Потому что зачастую глобализация этих ценностей происходит не естественно, осознанно, а искусственно, с применением экономического и даже военного воздействия индустриально развитых стран. Западная цивилизация формирует человека рационального, но безразличного к традиционным духовным ценностям. Центром этих ценностей выступает обладание. Быть – значит иметь. Утратив духовную вертикаль бытия, человечество стало заложником горизонтально-телесной множественности, где жажда новых чувственных удовольствий и удовлетворяющих их товаров растет по гиперболе. В синергетике это называется "режим с обострением", когда система становится абсолютно нестабильной и непредсказуемой в своем поведении [168]. Падает, регрессирует и нравственность – процесс, активно поддерживаемый пропагандой насилия и стяжательства в средствах массовой информации. Происходит регресс в человеческих отношениях – упадок извечных моральных ценностей, утрата веры в справедливость и будущее, ощущение нестабильности в обществе, семье и в индивидуальной судьбе человека. Усиливаются пороки и противоречия в обществе – неравенство, социальная несправедливость, коррупция, бесправие, развитие мафиозных структур, алкоголизм, наркомания, проституция и т. д. В большинстве государств мира отсутствует возможность равного доступа молодежи к образованию. В современном обществе уровень образования не соответствует возможности полноценно жить и работать.
Имеется еще один важный вопрос, который входит в проблематику глобалистики и которого мы уже частично касались, говоря о материальных факторах развития общества, – вопрос о народонаселении. Суть его в том, что бурный рост народонаселения нашей планеты, особенно в XX веке, происходит на фоне ограниченности (и постоянного убывания) продовольственных, сырьевых, энергетических ресурсов в экономически слабых странах, что порождает голод, болезни, социальные конфликты. О быстром росте народонаселения свидетельствуют следующие факты. Если 15 тыс. лет назад на нашей планете жило 3 млн человек, а к началу нашей эры 170 млн, то к началу 1000 года 265 млн, к 1500 году – 425 млн, к 1800 году – 905 млн. Первый миллиард людей был достигнут в 1820 году, второй – уже в 1927 году, третий – в 1959 году, четвертый – в 1974 году, пятый – в 1986 году, шестой – в 1999 году. Ежегодно на планете появляется около 100 млн человек. Ожидается, что в 2100 году на Земле будут жить 10–11 млрд человек [169].
Следует отметить, что рост народонаселения идет неравномерно и преимущественно за счет слаборазвитых стран. В экономически развитых странах прирост населения либо минимален, либо отсутствует. В России в конце XX века смертность на 1 млн в год превышала рождаемость, т. е. население убывало.
В большом комплексе глобальных проблем особняком стоит новая проблема XXI века, выросшая из локальных проблем, – международный терроризм. Он может быть отнесен к первой группе проблем, но обусловлен также многими факторами третьей группы. Терроризм – особая, жестокая форма насилия, в первую очередь политического. Он является продолжением экстремизма, радикализма и фанатизма. В современных условиях мы имеем не только отдельные акты терроризма, совершаемые одиночками или небольшой группой людей против одного человека, группы людей, но и специально организованную террористическую деятельность целых экстремальных организаций (а иногда и руководства отдельных государств). Усложняется и ужесточается характер терроризма, усиливается его антигуманность. Террористический акт против США 11 сентября 2001 года показал: терроризм становится силой международного характера. В России также имеются различные формы античеловеческого и антигосударственного террора: угон самолетов, взятие заложников, акты геноцида в межнациональных и межконфессиональных конфликтах. Причины роста терроризма заключаются прежде всего в нарастании кризисных явлений в экономике стран, порождающих безработицу, в ослаблении правоохранительных функций государства, стремлении к сепаратизму. Далеко не последнюю роль в появлении стремления к терроризму играет неурегулированность политических отношений между народами и несправедливость (подлинная или мнимая), допускаемая в чем-то крупным государством по отношению к народности, в него входящей (пример – Великобритания и Ирландия, Франция и Алжир в недавнем прошлом).
Необходимо принятие соответствующих законодательств на уровне отдельных, по существу федеративных государств и новых, более действенных законодательных актов Организации Объединенных Наций.
166
Иванов А. В., Фотиева И. В., Шишин М. Ю. Духовно-экологическая цивилизация. Барнаул, 2001. С. 11.
167
См.: Делокаров К. X., Подзигун И. М. Глобализация и социально-философская мысль // Глобализация и философия. М., 2001. С. 37.
168
См.: Князева Е. И., Курдюмов С. П. Антропный принцип в синергетике // Вопросы философии. 1997. № 3. С. 72–79.
169
См.: Мир, в котором мы живем. М., 1993, кн. 3. С. 108.