Потерянная богиня (СИ) - Богомолова Валерия. Страница 62

— И вы с Кордом, конечно же, не преминули этим воспользоваться?

— А как ты догадалась? — он невинно похлопал глазками, но потом рассмеялся и кивнул. — Да. Именно это мы и сделали. Не скажу, что прогулка была приятной, но у нее оказалось три неоспоримых плюса, которым я обязан по гроб жизни. Во-первых, мы реально вышли на свободу, что, учитывая мой пожизненный срок, уже большое… да не то, что большое, а вообще — великое достижение. Во-вторых, именно там у меня открылся магический дар. Поясню, в теории я какими-то азами Гномьих заклинаний владел, но понятия не имел, как все это применялось на практике. А там… ну ладно, я буду по порядку говорить, потом расскажу, что — там. В общем, без магии от нас бы не то, что косточек — пыли бы не осталось, — он снова достал свою трубку, раскурил и смачно затянулся, прикрыв глаза. — В принципе, магом я стал тоже не совсем просто так. Еще на рудниках я очень хорошо овладел одним замечательным даром, которому я тоже обязан жизнью — я стал очень хорошим вором. А знаешь, — хмыкнул он, — воровать из-под носа у стражников — это тоже уметь надо. А я умел. И когда в этом Забое нас приперло по-крупному, я… сам не знаю, откуда надыбал совершенно уникальный магический канал, которым пользуюсь и по сей день.

Мы все, честно говоря, несколько опешили. Про то, как воруют магические артефакты, мне слышать приходилось — слава богу, моя юность не была обделена книгами, и за время нашего путешествия я отнюдь не забыла, как давным-давно зачитывалась фантастикой, Говардом, например, его легендами о Конане-Варваре, знакомыми каждому, практически, с детства. Но вот чтобы воровали «магические каналы», это было чересчур даже для меня. Дани усмехнулся в ответ нашим удивленным взглядам.

— Да, Джен. Такое тоже бывает. Всё прут, даже магию, прикинь — жизнь какая? Ладно, если серьезно… Честно, не знаю, откуда я этот канал натырил, но магии там дохренища. Хотя я и без него сейчас уже ману могу извлекать, откуда ни попадя, но тогда это нас просто спасло. И, наконец, в-третьих — я продолжаю — я, наконец, понял, что за фигня в этом Старом Забое, а для меня это тоже было жизненно важно, поскольку, как ты уже поняла, любопытство для меня — страшная болезнь, от которой, может, и не умирают, но жить с ней просто невозможно. Итак.

Он опять сделал паузу. Мы слушали, затаив дыхание, никто его даже не перебивал — в кои-то веки, хотя очень хотелось. Но мы все же не подгоняли нашего повествователя, который вовсю нас интриговал, явно испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие. От дыма его трубки уже нечем было дышать в узком коридоре подземелья, но никто не произносил ни звука, дабы не сбить его с мысли. Наконец, он продолжил, поблескивая своими пронзительными черными глазами, которые даже светились в темноте.

— Под Старым Забоем было кладбище гномов. Раздолье и… мгновенная смерть для любого некроманта. Для той нежити, что там обитала, все человеческие заклинания — как об стенку горохом, — у него даже голос стал каким-то потусторонним, он уже не шипел, не хрипел, но говорил очень тихо и как-то глухо и отрешенно, словно сейчас был не здесь, с нами, а — там, в Старом Забое. У меня даже мурашки пошли по коже. — Нет, теоретически, для хорошего некроманта не существует разницы в расах, и ритуал для всех один, что для людей, что для орков, эльфов или гномов, только силы нужно чуть больше, но там был другой случай. То кладбище было проклято. Древним гномьим проклятием, — он судорожно вздохнул и снова замолчал, погрузившись в воспоминания, но уже надолго, даже побледнел слегка.

— Ну? — наконец, не выдержала я, когда молчание затянулось. — Как вы оттуда выбрались?

Он вздрогнул от неожиданности, потряс головой, с силой вытаскивая себя из глубины забытых событий и чувств, которых, видимо, уже давно считал сгинувшими бесследно, потом неуверенно передернул плечами и вымученно улыбнулся.

— Не знаю… повезло, наверное…

— Дани, — я хотела его приободрить, но неловко замолчала, к стыду своему, не найдя слов, которые были бы уместными в данной ситуации.

Однако, к счастью, никаких слов не потребовалось. Через мгновение он встряхнулся, сбрасывая с себя груз болезненных воспоминаний, и задорно мне подмигнул.

— Да ладно, что было — то было, — уже нормальным голосом заговорил он. — А если честно — правда, не помню, как выбрались. Вот что охренели мы там по полной и обос… ой, извини, в смысле — испугались сильно — это я помню. А в остальном… в общем, стали мы героями, можно сказать, не приходя в сознание. Нет, Кори еще молодцом был, а я на то время вообще ничего, кроме этих рудников не видел, а тут — нате, пожалуйста! Я думал, он со мной вообще после этого разговаривать не будет — все-таки, это была моя бредовая идея туда сунуться.

— А я и не рразговарривал, — вставил свое слово орк. — Я после той пещерры вообще трри дня рразговарривать не мог.

Дани рассмеялся, легко и непринужденно.

— Да, кстати, извините, что я тут раскис маленько, — несколько смущенно заговорил он, — даже не думал, что меня так расколбасит… Ну что? Перекурили? Тогда пошли дальше, господа путешественники, — и тут же двинулся дальше.

Мы только развели руками, учитывая, что инициатором и перекура, и привала, являлся только Дани, и, собственно, только его мы и ждали. Орк многозначительно вздохнул, давая понять, что нам еще повезло.

— Кори, хватит на меня жаловаться! — возмутился Дани, не оборачиваясь.

Орк повернулся к нам, вытаращив глазки-бусинки, словно ища справедливости. Это было так умилительно, что мы тут же расхохотались, и тогда уже пришла очередь удивленно хлопать глазами Дани. Корд расплылся в донельзя счастливой улыбке — он был отомщен. Справедливость восторжествовала. Поняв, в чем дело, Дани тоже рассмеялся, потом махнул на нас рукой. Мы двинулись дальше.

Глава 17. Каравалорн. Шере

Маленький толстенький человечек, заложив руки за спину, расхаживал по очень красивой, хотя несколько мрачноватой и даже довольночопорной гостиной, с любопытством рассматривая гербы, развешанные на стенах, украшенные крупными рубинами и черным жемчугом. Это нехитрое занятие так его увлекло, что он то отходил подальше, чтобы охватить взглядом полную картину, то, наоборот, подходил к самым гербам, даже вставал на цыпочки, пытаясь лучше разглядеть огранку драгоценных камней, проводил по ним пальцами, одобрительно кивал в ответ своим одному ему известным мыслям или иногда возмущенно причмокивал, покачивая головой.

Это продолжалось довольно долго, и молодой человек в ливрее, стоящий у дверей, наблюдая за беспокойным гостем, уже начал терять терпение.

— Послушайте, ваша милость, — наконец, не выдержал он. — Я вам уже в сотый раз говорю, хозяина сегодня не будет, он отбыл по неотложному делу и не сказал, когда вернется…

— А я тебе уже в сотый раз отвечу, — невозмутимо ответил толстяк, не отрываясь от своего занятия, — что он будет сегодня, и я его обязательно дождусь, поскольку выполняю поручение самого Архимагистра Каравалорна, если это имя тебе, конечно, что-либо говорит.

Юноша закатил глаза.

— Конечно, говорит, — буркнул он, — только вы могли бы передать…

— Нет, не мог бы, — упрямо ответил гость, — поскольку обязался передать волю Архимагистра лично. Приказ у меня такой. А знаешь, что бывает с теми, кто не выполняет приказы Архимагистра? — грозно нахмурил он брови.

Паренек пожал плечами.

— Мне-то откуда знать? Я еще ни одного приказа от него не получал.

Толстяк вытаращил на него мгновенно округлившиеся глаза и захохотал.

— Вот молодец, пацан! — он вытер рукавом дорожного плаща выступившие слезы. — Наглости тебе не занимать. Ну, спасибо, насмешил — давно я так не веселился. А ты сам-то кто такой будешь?

— Я? Ученик господина Нилфора, артефактора…

— Ну, кто такой господин Нилфор, я знаю — как-никак, я к нему и прибыл, — хохотнул гонец, — а ты сам-то кто? У тебя имя есть?