Роза (СИ) - Алексеев Александр. Страница 62

— Английский в школе учила? — спрашиваю, поднимаясь.

— И в школе и в институте. У меня же мама учительница английского. Дрессировала нас с братом с детства. Каждый день десять новых слов как допуск к приёму пищи. Вроде немного, а за год… Меня и в институт то из-за английского взяли. Я им наизусть описание Лондона минут на пять задвинула. Аж рты пораскрывали… А по русски я тогда не очень. Это в армии научилась. Ещё читала много. Хотела в артистки… Мама в Корею собирается. Она ж теперь мать особы с королевской кровью. Письмо прислала с фотографией моего некоронованного папаши. В Америке на учёбе с ним познакомилась. Ну, и не устояла. А за моего отца уже беременной выходила. Мне в детстве намекали «добрые люди», что мамочка меня нагуляла… А прынц тогда был ничего так… Внушает…

И показывает вытащенную из планшетки фотку.

— Юр… А давай в Корею поедем. У меня там тётка в Сеуле, братья двоюродные. Я буду английский преподавать. Ты в секции футболу будешь учить… Я на Родину хочу, — сказала, сверкнув повлажневшими глазами.

— Так неспокойно там. — пытаюсь успокоить Настю, — Вот через годик-полтора. А ты со мной осенью в Горький поедешь?

— Поеду, — не раздумывая отвечает подруга, — Хоть куда поеду…

Стараясь соскочить со скользкой темы, спрашиваю:

— А детские фото у тебя есть?

— Есть школьное. Только я там страшненькая…

— Ничего… Бывает хуже. — едва успеваю сказать, как получаю подушкой по лицу.

— Я тебе покажу «хуже», — наваливается на меня мастерица восточных единоборств.

Спортивная борьба плавно перетекла в эротическую прелюдию и завершилась почти одновременным выбросом в соответствующую случаю часть космоса.

Телецентр 13–00. Начинаются съёмки. Булганин произносит речь. После переустановки камер и освещения — ещё раз. Начинаются съёмки на телеэстраде. За столом поднимают тост за Сталина. Пьём стоя. Справа от маршала Булганина его жена — Елена Николаевна. Затем Даша Колесникова и Лёва. На другой стороне ближе к ПредСовМина Булганину сидит верный сталинец Вячеслав Молотов, ныне находящийся в опале из-за ареста жены. Рядом с этим некогда грозным наркомом сижу я — лейтенант ВВС (о чём указывает моя форма), а рядом и вовсе сержант Советской Армии. Почему родители не взбрыкнули против лёвиной идеи такой рассадки — покрыто мраком. Ещё две живописные для съёмки группы за другими столами составляют сотрудники телецентра, приглашённые артисты и примкнувший к ним Шелепин, ищущий песню-гимн фестиваля…

Мэтры типа Утёсова и Шульженко интеллигентно продинамили просьбу малозначительного в партийной иерархии Белова. Начинал программу звёздный Марк Бернес с пеней «Спят курганы тёмныи»(не подумайте, что в окончании случайная ошибка, просто товарищ Бернес в этой песне концовки во всех прилагательных с «е» поменял на «и», очевидно чтобы с этой ошибкой стать ближе к народу). Затем классическая «Тёмная ночь».

На эстраду поднимается не менее звёздная Любовь Орлова. Следуют друг за другом патриотический «Марш энтузиастов» и лирическая «Любовь нечаянно нагрянет».

Теперь телецентровская молодёжь показывает новинки: Гуляев «Песню о тревожной молодости», Дорда «Ландыши», Колесникова «Махнём не глядя» и «Два берега», приглашённый Трошин поёт «Подмосковные вечера». Наблюдаю за Шелепиным, который после исполнения последней песни показывает мне большой палец и кивает мол то, что надо…

За столом после нескольких тостов разговоры пошли об экономике. Всё ж таки Молотов рулил страной со Сталиным десять лет до войны во время промышленного скачка, а в сороковые был одним из ближайших Сталину членов Политбюро. А Булганин-старший сейчас руководит Советом министров. Он то и спрашивает:

— У нас десятки приоритетных направлений в следующей пятилетке. Богатства Сибири и Дальнего Востока ждут освоения. Но, дорога туда лишь одна. Нужна новая магистраль. Севернее озера Байкал. По непроходимым лесам и болотам, через сотни рек в глухой тайге. Эта стройка прославит СССР в веках… — Булганин бравурно закрутил вилкой, как дирижёрской палочкой.

— Ага. — подал голос доселе молчавший Молотов, — Только стоить эта дорога будет дороже всех наших железных дорог построенных за последние тридцать лет. А что по ней возить? Кто-то подумал? Будет ли эффект от её использования?

— А давай у молодых спросим, — не уступает Булганин и смотрит на сына. Тот кивает на меня. Маршал, уныло покачал головой, как бы говоря «И в кого ты такой у меня уродился», переводит взгляд на меня.

Я, поняв куда дует ветер, начинаю поглощать салат ударными темпами, пока не получаю в бок от своей подруги. Поднимаю глаза. Маршал смотрит строго, а Молотов насмешливо. Лёва как-бы извиняясь жмёт плечами. Откладываю вилку, и прокашлявшись, выдаю послезнание про БАМ, вспомнив плакат с картой комсомольской стройки:

— Осваивать действительно нужно, но не торопясь. В стремлении сдать дорогу и мосты побыстрее многое будет сделано с нарушением технологии и вскоре начнёт разваливаться. Огромнейшие средства уйдут на ветер. Как и ударная многолетняя работа. Лучше бы построить большие морские порты в устьях Оби и Енисея. Достроить северную железную дорогу до Игарки и продолжить освоение богатств Сибири с закладки сотен речных портов на главных реках и их притоках. Построить морские верфи в Архангельске, а речные суда штамповать в Новосибирске и Красноярске. Это будет в разы дешевле и быстрее, чем с железной дорогой вокруг Байкала… Как-то так. — Говорю примолкнувшим соседям по столу.

Булганин поворачивается к Молотову и, кивая головой, произносит:

— А в этом что-то есть.

— Ты прям, как Иисус, в будущее заглядываешь, — смеётся Лёва, — Может ещё придумаешь чем на этих стройках пятью хлебами людей кормить. Чтоб быстро, вкусно и недорого без всяких столовых…

Вспоминаю пакеты бэпэшек захлестнувшие страну в лихие девяностые. Читал, что при приготовлении лапшу перед сушкой нужно опустить в кипящее масло и продукт готов. Такая лапша долго хранится и быстро готовится. Стоит копейки. А если придумать специальные водостойкие бумажные стаканчики, то в них заваривать лапшу можно и без тарелки, прямо на делянке у костра… Всё это я вывалил на слушателей. Ну, а что, хотели — получайте…

Тут, расслабившийся Булганин-старший, рассказывает историю:

— Пять лет назад. В сорок пятом. Маршал Ворошилов заказал эскиз памятника в Берлин. Посоветовал скульптору сделать центральной фигурой товарища Сталина. Скульптор так и сделал, но на всякий случай подстраховался, и вылепил нашего солдата спасающего немецкую девочку. В Берлине реально было два таких случая при штурме города. Приходим. Скульптор «Солдата с девочкой» тканью завесил и ведёт всех туд, где в центре Сталин. Иосиф Виссарионович посмотрел на себя, и строго спрашивает: «А вам не надоел этот усатый? А здесь у Вас что?». Скульптор снял ткань с дублёрской скульптуры. «Вот этого солдата мы и поставим в центре Берлина» — сказал товарищ Сталин. В прошлом году этот памятник открыли. Хорошо получилось.

Даша, как представительница загрустившей прекрасной половины человечества, предложила мне спеть новую песню для своей подруги.

— Он, что? Не поёт тебе? — пытает она Настю. Та, как-то хищно посмотрела словно сказала: «Ну и жучара ты Жаров… Петь сонеты любимой — первейшая обязанность кавалера. А ты… Не зря я тебя тортом…»

Вздрогнув, при воспоминании встречи со сладкой массой, я встал, и поднявшись на эстраду взял гитару. Что петь? Что петь? На ум приходит популярная песня про разлуку…

(https://youtu.be/lD8q3bu1W1w Ночная птица — Константин Никольский (cover))

Булганина-старшего вызвали к телефону. Тот, подойдя к столу, сказал, что появились срочные дела и кивнул Молотову, мол пошли…