Всё, Рыжая! Доигралась! (СИ) - Цай Ольга. Страница 3

— Я думаю, вашу войну с туалетной кабинкой мы здесь обсуждать не будем.

Итак, а теперь по существу…

И минут на пятнадцать завел свою речь о низких показателях, о каких-то проваленных сделках, о бардаке, о проверке, и так далее, и так далее. В целом, вывод такой: он тут порядок наведет, выяснит кто виноват, кого казнить нельзя помиловать, и с чувством выполненного долга улетит обратно в центральный офис.

Я же размышляла над тем, как пережить эту временную оккупацию. И вообще, он вроде из богатеньких, а богатенькие разве работают директорами? Хотя, что я о нем знаю?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Кроме того, что он бабник, каких еще поискать, хам, и друг Александроса — больше ничего. О нем разговоры при мне Сонька не заводила, а все, что я слышала от нее и видела сама, было не слишком лицеприятное. Но мне-то по фиг, с ним детей не крестить, — но тут же усмехнулась. — Уже покрестили: он крестный, а я крестная Джонаса Адамиди.

— Маринк, ты чего приросла?

Все вставали со своих мест и, переговариваясь, шли на выход. Я быстренько слилась с толпой и пошуршала в сторону двери. Прочь отсюда, прочь! Одеть робу, перекрасить волосы в серый цвет и не выделяться.

С моим ярко-рыжим цветом волос было тяжело оставаться неприметной — несмотря на маленький рост, меня можно было заметить издали. Росту во мне сто шестьдесят сантиметров. Хорошо, хорошо, сто пятьдесят девять, но это сути не меняет. В детстве мои волосы были абсолютно непослушными кудряшками, которые жили своей жизнью. В подростковом возрасте я пыталась их приструнить, не проходило ни одного утра, чтобы я не клялась в том, что я постригусь под «нолик». И уже во взрослом возрасте мы с ними заключили перемирие, и теперь я была обладательницей длинных рыжих волос на укрощение которых приходилось тратить немало времени.

Только зашли в свой офис, раздался звонок по внутренней связи. Я сняла трубку.

— Марин, тебя Олег Александрович вызывает, — раздался в трубке голос секретаря Люды.

— Поняла. Люд, он в каком настроении?

— Да не знаю, я его пока не прочухала.

— Хорошо. Иду.

Ну, начинается, — с досадой подумала я. Поднялась и направилась прямиком в логово цербера.

Я подошла к его кабинету. Люда вскинула на меня глаза.

— На месте?

— Ага.

— Люд, а есть шанс не идти?

— Это он тебя сейчас за опоздание чихвостить будет?

— Наверное.

— Да сходи уже и забудь.

— Я кивнула.

Она сняла трубку и сообщила о моем визите.

— Что? — переспросила она, послушав ответ, и подняла на меня непонимающий взгляд. — Хорошо, Олег Александрович.

— Передумал? — с надеждой в голосе.

— Нет. Сказал тебе ждать здесь, в приемной. Он как освободится, примет тебя. Странно, сам же вызвал только что.

Я уселась на диван, думая о том, что благодаря выходке клопа, а это прозвище к нему быстренько прикипело, я вынуждена буду задержаться на работе. Мне еще два контракта печатать, не говоря уж о всякой мелочевке.

Прошло сорок минут, а Борисов меня все не приглашал в кабинет. Я чувствую, что скоро начну издавать мерзкий свистящий звук — как чайник, который закипает на плите. Он специально это делает, обозначить, кто в доме хозяин. Ну я ему покажу! Правда, что покажу я еще не придумала, но за мной не заржавеет.

— Люд, может, ты его наберешь?

Она покачала головой.

— Сказал, чтоб его не беспокоили, а ты ждала здесь.

— Я ему, что, собака? Совсем офонарел?

— Тцццц, тихо. Услышит еще! Говорят, он ездил в волжский филиал, так после его проверки работу сохранили только пятьдесят процентов коллектива. Тот еще фрукт, — тихо сказала Люда.

— Ну все! Я пошла.

— Ты чего, Марин?

— Освободится — пусть вызывает. А у меня работа.

Развернулась и удалилась к себе в офис. Меня тряхомудило не по-детски. Душа требовала расправы — кровной, жестокой. Мой мозг услужливо подкидывал идею за идеей.

— Борисов, это мы еще посмотрим кто-кого, — улыбнулась я гаденькой улыбочкой. — Сегодня живи, но скоро, очень скоро ты получишь ответ — это я тебе гарантирую.

Опять раздался звонок по внутренней связи. Я смотрела на мигающую лампочку на аппарате, понимала, что надо ответить — вдруг это не Люда, а с бухгалтерии, например, но медлила. Звонок прервался, но только для того, чтобы зазвенеть на столе Жанны.

— Жан, — перехватила я ее руку, — меня нет в кабинете, если что.

— Ты чего это?

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — в молящем жесте сложила руки, состроив плаксивые глазки.

— Да? — ответила она, не сводя с меня непонимающего взгляда, — Люд, ее нет. Вышла, — послушала, что ответила секретарь. — Хорошо, передам.

Повесила трубку и посмотрела на меня.

— Цербер тебя требует.

— На обед?

— В смысле?

— Он меня на обед или ужин сожрать хочет?

Жаннка засмеялась.

— Но Люда говорит, что он, когда попросил тебя зайти, а тебя нема в приемной, был крайне недоволен.

— Подумаешь, — беззаботно пожала плечами.

— Ты чего боишься? Что из-за опоздания достанется?

И то правда, чего бояться? Вслух же сказала:

— Да не боюсь я ничего. Всё, пошла в логово. Пожелай удачи.

Через десять минут я входила в кабинет Борисова.

— Марина Вячеславовна, Вам что тут, детский сад? Что за поведение? Потрудитесь объяснить.

Если честно, я не ожидала такого официального холодного тона. Была готова к обычному издевающемуся, насмешливому. А тут прям босс во всей красе.

— Эм, в смысле?

— За один день я насчитал у вас три нарушения, а день еще не закончился.

— Какие же такие нарушения, Олег Александрович, вы насчитали?

— Загибайте пальцы.

— Да я уж как-нибудь в уме прикину.

— Опоздание, неподчинение руководству и размещение вашего автомобиля на месте, предназначенном для машины руководителя.

— Всё?

— А этого, вы считаете, мало?

— Опоздание я уже объяснила. Вот вы, как руководитель, дайте распоряжение, чтобы щеколду в туалете сделали или сам сделай, — случайно сползла на «ты», что не осталось не замеченным, судя по вздернутой брови. — Сделайте, — поправилась я. — На счет машины, там уже давно место пустое, откуда я знала что ты, — цокнула раздраженно языком, — вы приедете. Да и кто вы, собственно такой, я тоже знать не знала.

— Не знали в чьей компании работаете? — насмешливо посмотрел он.

— Понятия не имела. А должна была?

— Ну, как минимум, структуру компании знать обязаны, работая в юридическом отделе нашего крупного филиала.

— Я знаю структуру, — еле сдерживаясь, сквозь зубы процедила я, — но тебя в этой структуре не видела, мимо пропустила.

— Вас.

— Что?

— Вас не видела в структуре, — поправил он.

Хочется добавить "ваше величество" и реверанс сделать. Вслух же сказала:

— Да, вас.

— А неподчинение руководству?

— Когда?

— Я сказал ждать в приемной, ты самовольно ушла.

— Мы в армии?

— Нет. Но ты моя подчиненная, и пока ты работаешь здесь, соответственно, мои приказы для тебя — закон. Если не нравится, тебя никто тут не держит.

— Вас.

— Что? — теперь он непонимающе уставился.

— Вас никто не держит, пока Вы работаете здесь, мои приказы для…

— Я понял, понял, — прервал движением руки, — да, вас. Оговорился.

— Олег Александрович, если это все, я пойду? У меня еще много дел. Не хочется задерживаться на работе.

— Да, идите, Марина Вячеславовна.

Надо же, его величество соизволило отпустить рабу, — зло думала я, пересекая место экзекуции и быстренько скрываясь за дверью.

И я не могла видеть, как лицо моего начальника расплылось в широченной улыбке, как у кота, который только что поймал мышку и не собирался ее съедать сразу, планируя поиграть.

* Чай, не Мариинка — разговорный оборот, означающий, что в Мариинский театр опаздывать нехорошо.