Лекарь-воин, или одна душа, два тела (СИ) - "Nicols Nicolson". Страница 14

Только уже в сумерках нас позвали в другое здание на ужин. Пшеничная каша с салом мне показалась верхом кулинарного искусства. Полную миску смолотил в один присест. Естественно, все хором прочитали молитву перед трапезой, а потом молитву после принятия пищи.

Лежа на мягком матраце, я осознавал, что освоение нового для меня мира начинается успешно и сытно. Последнее, несмотря на весь мой интеллект, почему-то радовало более всего. На последнем обстоятельстве я улыбнулся, спокойно и сладко уснув. Снилось мне как я последний раз в прошлой жизни мерно покачивался в кресле — качелях, любуясь морем петуний на фоне различных хвойных кустов, пока не прозвучал тот самый телефонный звонок. Тоже последний в моей жизни. Прошлой. А также и настоящей — ну, откуда здесь появиться телефону? Я уже ни капельки не сомневался в уровне технического развития нового для меня мира.

Глава 3

Вот уже второй год нахожусь в монастыре, учусь не покладая рук в прямом смысле слова. Учат закону Божьему, грамоте и счету, а также искусству боя на палках, с копьем и щитом, кулачному бою. Все обучение естественно проводилось с учетом нашего возраста.

Утро обычно начиналось затемно с молитвы в храме, а потом, мы всей толпой, в тридцать голов, носились по периметру нашего квадрата. В общей сложности набегало метров четыреста. Первые дни после пробежек еле волочили ноги — это я говорю о ребятах, добегающих дистанцию до конца. Но таких было не много, и я был в их числе. Затем было поднятие небольших камней, висение на толстых палках, прибитых к столбам. Они нам заменяли турники. Подтягиваться начали примерно через три месяца, когда немного окрепли физически — ведь многие мои товарищи от легкого ветра покачивались, видно, до попадания в монастырь, хлебнули горя прилично.

Как-то раз Семен решил посачковать, подтягивался нехотя, что не ускользнуло от зоркого взгляда монаха-наставника. Он тихо подошел к Семену, и от души приложился палкой по заднице. Такой стимул позволил Семену показать

поистине олимпийский рекорд, после чего вся группа бегала по квадрату около часа. Точно не могу сказать — часов нет. Вечером я с Игнатом провели разъяснительную работу среди Семена, внутри его организма — накостыляли ему, подвесив неплохой фонарь. Он тоже не остался в долгу, ответил тем же. Короче утром с нами тремя провели соответствующую работу, с вытекающими последствиями: получили по внеочередному уроку по уходу за крупной рогатой скотиной, но не все вместе, а по отдельности. Пришлось не только выносить навоз, но и чистить животных щетками чуть ли не до зеркального блеска. Можно было, конечно, снова настучать Семену по морде, но рисковать не стали, таскать навоз больше не хотелось. После этого занятия казалось: специфический запах въелся аж под кожу, еле отмылись. А в ноздрях запашок все равно остался…

С грамотой у меня нормально, благо буквы не отличаются от знакомого мне русского языка. Кстати, букв в местном русском языке всего-то тридцать три, привычно. Вот с письмом проблемы, пишем на вощеных дощечках специальным писалом, вернее сказать, заостренной палочкой. Хорошо, когда попадается дощечка с достаточной толщиной воска, тогда и буквы, сложенные в слова писать легче, а если слой тонкий, то царапаешь дощечку, и не видно ничего толком. Отцу Ефимию, нашему учителю-наставнику, все равно. Главное — постигай науку и пиши правильно. А какая тебе досталась доска, так это жребий так выпал. Я как-то раз возмутился и огреб наказание по полной монастырской программе. Отправили меня чистить выгребную яму, а содержимое возить в реку. Надо сказать, что наш квадрат, так называется наше обиталище, аналог слова «расположение» в армии прошлой жизни, содержится в образцовом порядке, везде чисто, даже опавшего листа не найдете. Все делаем сами, несмотря на малый возраст.

Повинность золотаря отбывал в свободное от учебы и тренировок время. Мне монахи вручили небольшую тачку, черпак, и препроводили к месту общего пользования. Черпак небольшого объема, из расчета на наши слабые организмы. Откровенно говоря, содержимого в выгребной яме мало, поскольку «залетчиков», подобных мне, хватало. Как бы ни было, но ковыряться довелось часа два. Содержимое вывозилось через северные ворота монастыря, и сваливалось непосредственно в быструю речушку, которая резво уносила прочь продукты жизнедеятельности наших организмов. Я сделал всего две ходки, а потом еще час отмывал тачку в речке грязной метлой, инструмент нужно сдавать чистым. Все работы проводились под неусыпным контролем монахов. Они меня выпускали с тачкой из квадрата, по центральному проходу тоже сопровождали, а у ворот дежурили два крепких монаха, которым я должен был доложить за какую провинность удостоен чести возить дерьмо товарищей. Потом сам отмывался в бане теплой водой, в спальном помещении я не должен благоухать.

За эти два года я уже привык к существующему в монастыре режиму. Правильно сказано: в чужой монастырь со своим уставом соваться не следует. Монастырь мне уже не чужой, но порядки менять — не мой уровень. А кое-что изменить мне хотелось бы.

Монастырь называется Свято-Петровским, в честь одного из первых апостолов Иисуса Христа. В его честь назван не только монастырь, но возведен самый величественный храм в этом святом месте. Кроме церкви Святого Петра, построены церкви: Андрея Первозванного, Свято-Николаевская, Святого Владимира — все имеют богатое убранство. Особенно богато смотрится иконостас в церкви Андрея Первозванного, на нем покрытых позолотой украшений не счесть, иконы тоже красиво писаны. Я даже удивлялся, в церкви Святого Петра иконы беднее смотрятся. Мне позже отец Евлампий объяснил, сказал, что в храме Петра иконы старинные, а в церкви Андрея Первозванного, новодел, им всего-то двести лет.

По легенде, монастырь возвели на месте, где более шести веков тому назад, три десятка раненых русских воинов были застигнуты зимней непогодой. Сильная метель не дала возможности воинам продолжить путь, а провиант закончился. Народ стал голодать, ведь немощные воины не могли пойти на охоту, сил не хватало. Тогда все собрались в шатре десятника Луки и стали молиться Святому Петру, который всегда откликался на молитвы людей, помогал в трудную минуту, особенно с пропитанием. Проведя в молитвах всю ночь, утром воины с удивлением отметили, что метель закончилась, появилось солнце, а рядом с их стоянкой открылась проталина на речке, из которой на лед выскакивала живая рыба. Возрадовались случившемуся чуду воины и поклялись в этом глухом месте возвести монастырь. Слово сдержали, построили из дерева монастырь и церковь, после освящения, стали его первыми обитателями. С тех пор, в каждом квадрате проживают не более тридцати воспитанников, у монахов это число является священным.

Постепенно монастырь приобрел известность в округе, начали приходить новые люди. Естественно, тесно стало. С появлением, более трех столетий тому назад, послушника Савелия, имеющего опыт строительства крепостных стен из камня, территорию монастыря значительно расширили. Конечно, своими силами построить такое грандиозное сооружение монахи не могли, им помогали люди из дальних деревень. Окончательный, современный облик монастырь приобрел сто лет тому. Воевода Игнатий, после крупной битвы с ногайцами, в честь победы привел под стены монастыря семь тысяч пленников, которые в течение пяти лет, под руководством русских зодчих перестраивали и укрепляли обитель. А вот пушки на башнях появились недавно, и двадцати лет не прошло. Причиной послужила осада монастыря польскими шляхтичами из королевства Польского и татар, подданных турецкого султана. Враги не достигли результата, обломали зубы о стены святой твердыни, но отец Иона озаботился перевооружением монастыря, и провел его основательно. Помимо пушек есть в монастыре и легкое стрелковое оружие, ружья и пистоли, я их не видел и не держал в руках, но слышал, как из чего-то подобного палят за стенами. Нам пока кроме палок, вместо копий, и плетенных из лозы щитов ничего в руки не дают.