Аз Бога Ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович. Страница 39

– Добро, сын мой, – послушав его, радостно сказала княгиня. – Вместе так вместе.

– Коль ты согласна, так под свою десницу возьми, что тебе любо да что полегче, – предложил Великий князь. – А я, коль ты не против, приму заботу о делах ратных – на честь Руси довольно покушений. След бы показать нам, матушка, что есть кому за отчину постоять, что стольный град Киев, а на престоле светлейший род Руса. Почуют сильную десницу – со всех спесь слетит.

– Да уж возьми на себя, сын! – взволновалась от радости княгиня. – Где мне с воинством управиться? Не жене ведь рати водить и ратище чинить.

– Верно, матушка, и дань собирать тоже придется мне, – продолжал Святослав. – Иные земли по нескольку лет не платили. Мол, князя в Киеве нет, жене самой не поспеть, а можно и вовсе не давать. Казна поопустела, а надобно бы свою дружину укрепить. На Свенальда надежда плохая. Но принимать послов заморских и чинить договора нам хорошо бы вместе. Где ум мужа незряч, там женское сердце увидит.

– Добро, Великий князь! Добро!

– Ну, коли так, матушка, я рядом с тобою сяду, – князю принесли скамью. – А бояр я собрал, чтобы совет держать. Уж минул год, как дерзкие древляне убили отца моего. Ты им изрядно отомстила, да темные лесные племена не уразумели наказания. Князь их, Мал, по русским землям молву пустил, что возжелал тебя, и будучи мужем твоим, Русью станет править. Неужто отдадим ему отчий престол?

– Не отдадим, Великий князь! – подхватила княгиня вдохновенно. – Не быть Малу в Киеве! Не быть ему моим мужем!

– Этот Мал нынче заговор чинит, – сообщил князь. – Сбил с толку северян, радимичей теперь прельщает. Простим древлян, они и нас убьют, поскольку беззаконные и творят беззаконие. Обо мне Мал так сказывал: «Покуда княжич мал и глуп, что захочу, то сотворю с ним». Ужели простим, матушка?

Обида эта не только мне, и не тебе обида – вся русская земля оскорблена!

Услышала княгиня в речах боль за отчую землю. Каждое слово, как било медное, будило страсть, уже притухшую, и поднимало ярость во вдовьем сердце. И благодарность к сыну! Не дитя, не отрок – зрелый муж, заступник-сокол на крыло поднялся, и теперь уж воронье не станет более кружить над головою и склевывать зерна на русских нивах. Святослав, видя радость матери, вдохновился.

– Послушай, матушка! Послушайте, бояре! Мне ведомо, кто наустил древлян! Кто их подвиг обезглавить Русь, кто посулил древлянам наш золотой престол! И кто Мала надоумил взять тебя в жены!

– И нам ведомо! – вразнобой заговорили сивобородые советники. – Тайные послы не единожды челом били еще отцу твоему, Игорю. Хазары! Они чинят беззаконие в наших землях. Они ищут у нас ходы и броды.

– Уймитесь, досточтимые! – оборвал тревожное гудение Великий князь. – Ищите супостата не за тридевять земель, а в хоромах своих. Изменники подле вас давно гнездо свили.

– Кто же они? Кто? – вскинулась княгиня, хотя знала, догадывалась, кого назовет князь.

– От кого не ждали вероломства! – с таящимся гневом сказал Святослав. – Тот, кто служил трем князьям. И всем уже тризну справил. Сам же здравствует поныне.

– Свенальд и сын его, Лют! – провозгласил боярин Претич.

– Давно я узрела этот сговор, – призналась княгиня. – Хоть Свенальд и клялся своим мечом – не верила ему. И опасаясь, что захватит Киев, пока мы на тризне, я услала его искать Люта с дружиной.

– А где же Лют? – заговорили бояре. – Почему уж год как о нем ничего неведомо?

– Лют был мною отправлен на остов Ар в студеное море, – сообщила княгиня. – Поискать сокровища... Должно быть, сгинул, коли доселе не вернулся.

– Мне мудрости, матушка, у тебя учиться надобно, – поклонился Великий князь. – Свенальдич не вернулся покуда, однако Свенальд пришел и стоит под Киевом. В город войти не решается. То ли гнева нашего боится, то ли задумал новое коварство. Нам следует наказать обоих, отца и сына, если тот вернется. Наемник этот давно двух маток сосет. От него менее пользы, чем вреда. Это он мыслил Мала посадить на киевский престол. И кто бы тогда Русью правил? Нет, не Мал, а сам Свенальд, да сын его. Кто сажает на престол, тот и правит... Но ныне я не трону сего изменника. Запущу в Киев, пусть пока сидит на глазах. А воровского сына Люта, когда он вернется, к себе приближу.

– Отец твой изменников казнил немедля, – заметила княгиня. – Чтобы, целуя, не ударили в спину.

Святослав посмотрел на притихших, изумленных его речами бояр, склонился к матери.

– Поступлю иначе, матушка. Срублю я голову змее, а хвостом она ударит. Не избивать же дружину... К сему же, неведомо, нашел ли Свенальд Люта. А ну как нашел да сговорился? Знать не будем, откуда беды ждать... Я оставлю Свенальда под своей властью, пускай он и через свою волю послужит Руси. Его замыслы его же руками в пыль обращу.

Растрогавшись, княгиня к рукам сыновьим припала. И вдруг отпрянула – студены были руки...

Сын не изведал ее чувств и продолжал излагать свои замыслы:

– Я теперь молву пущу поперед себя, будто иду к древлянам дань брать. Древляне не поверят, исполчатся. Помнят, спесивые, как ты им отомстила, матушка. Будут ждать подвоха, а то и сами попытаются напасть первыми, устроив засады на лесных дорогах. А я же Свенальда супротив них пошлю. Пусть он сразится с тем, кого подзуживал, кого замыслил на престол посадить. И будет моя месть древлянам и Свенальду.

Княгиня тоже желала бы отомстить и Малу, и Свенальду; она хотела бы натравить их друг на друга, но только не знала, как это сделать, ибо что князь древлянский, что старый наемник были недоверчивы и осторожны. Сын же опередил ее! И хитрость изобрел, достойную изменников. Пусть же они изобьют друг друга! Пусть два злодея схлеснутся в битве, ввяжутся в борьбу, и если даже опомнятся, узнают друг друга – будет поздно. Кровь, пролитая на поле брани, даже случайная кровь, не даст обратного пути, заставит их биться до смерти.

– Добро, Великий князь, – только и сказала мать. – Отец твой в сей миг гордится сыном!

– Одобрите ли вы, достопочтимые? – обратился Святослав к боярам.

Старейшина, на посох опираясь, поднялся со скамьи.

– Довольно я пожил на свете. И князей довольно видывал, младых и старых... Речей их послушал довольно... А тебе, ретивый юноша, так скажу. Верно ты все замыслил. Жестокой будет твоя месть, надолго запомнят беззаконные князья твою карающую десницу. Родичу твоему, Олегу, людская молва прозвище дала Вещий, ибо он Весту познал и был мудрым. Не ведаю я, какую ты науку познал, но звать тебя станут на Руси – князь Зловещий.

Поклонился и, стуча посохом, пошел вон из гридницы. Думные бояре один по одному кланялись и молча уходили за своим предводителем. Святослав спокойно взирал на их спины, и показалось княгине, зловещая улыбка скользила по его лицу. Когда же тиун закрыл дверь, пропустив последнего боярина – Претича, Великий князь легко вскочил со скамьи и в распущенной белой рубахе прошелся по гриднице.

– Князь Зловещий!.. Дурную славу мне пророчат бояре! А кого из князей они не хулили при жизни, матушка? С кем не вступали в спор?

И не было у княгини желания ни радоваться сыну своему, ни судить его...

Но едва покинула она гридницу и уединилась в своих покоях, как отлегло на душе. Что же дурного в том, что Святослав возжелал со страстью за Русь постоять? За отца своего отомстить и наказать того, кто из дерзости овдовил ее, горе принес да еще и на киевский престол покусился? А старый наемник Свенальд недостоин ли лютого наказания за двурушничество, за двоедушие? Прежние князья норовили ладить с ним, ублажали дарами, жертвовали вотчины – не из страха ли? И вот явился в Руси светоносный князь, в один миг узрел изменника, и не стерпела горячая, отважная душа. Решился он извести измену в государстве, да так, чтобы другим, мыслящим вероломство, неповадно было. Сдержать ли натиск многочисленных врагов, будучи князем покладистым, властителем мягким, правителем осторожным и нерешительным? Не пришла ли пора волею бога Рода воссесть на престол князю жестокому, зловещему?