Немая смерть (СИ) - Артемьев Роман Г.. Страница 58

Перед массивным столом стояли два кресла, выполненных в вычурном западном стиле. Мито-сама указала мне на одно из них, сама села в свое, уместила руки на подлокотниках. Вот теперь поговорим всерьёз.

— Я действительно была удивлена, увидев тебя здесь, — начала старейшина. — Мне казалось, ты всеми силами станешь избегать Конохи.

— Наоборот, я давно хотела посетить Лист. Раньше не получалось.

— Вот как? И чего же ты хотела увидеть в гакуре?

— Ничего конкретного. Просто хочу понять, как шиноби, принадлежащие к разным кланам, уживаются вместе.

Пожилая женщина, лицо которой всё ещё хранило следы былой красоты, улыбнулась уголками губ. До глаз улыбка не дошла.

— С трудом. Хотя наличие общих врагов остужает самые горячие головы. — Она откинулась назад, оперевшись затылком на спинку кресла. — Кланы пекутся только о своих интересах, Хирузен-сама пользуется каждой возможностью укрепить личную власть, старейшина Шимура мутит непонятные делишки. Чтобы понять, почему они не передрались между собой, нужно наблюдать за ними годами.

Я пожала плечами.

— Тогда просто отдохну, посмотрю на новые лица. Много слышала восторженных слов о команде вашей внучки, Цунадэ-самы. Надеюсь быть ей представленной.

— Сейчас она в госпитале, познакомитесь вечером. Как здоровье уважаемого Кейтаро-доно?

— Господин вполне благополучен и уверенно ведет дела рода, благодарю. Мы счастливы ощущать его заботу. Осмелюсь спросить о вашем самочувствии, Мито-сама?

— Оно не плохо, учитывая, сколько лет я носила в себе Девятихвостого, — произнося эту фразу, она внимательно вглядывалась мне в лицо. — После извлечения биджу джинчуурики почти всегда умирает. К счастью, Узумаки отличаются телесной крепостью, а Цунадэ-чан — прекрасный медик.

Однако даже она не смогла починить разодранную чакросистему. Насколько я вижу, кейракукей у Мито-самы фактически нет, поэтому процессы старения идут в ускоренном темпе, даром, что очаг цел. Сейчас женщина стареет со скоростью обычного человека, вдобавок вылезают болячки, последствия залеченных травм. Ирьенины тут бессильны.

Максимум — год.

— Таланты Цунадэ-химе достойны восхищения.

— Она входит в тройку лучших медиков Конохи, наряду с Хьюга Харимой и Учиха Ёси, правда, последний не практикует за пределами своего клана, — спокойно заметила Мито-сама. — Уверена, вы найдете общие темы для разговора.

— Не знала, что среди Учиха есть хорошие ирьенины.

— Их немного, но в области лечения заболеваний глаз они лучшие. Если бы ты жила в Конохе, то разбиралась бы в подобных тонкостях.

Вот оно. Кажется, мы переходим к тому, ради чего она меня позвала. Я уж беспокоиться начала — Мито-сама намного выше меня по социальному статусу, могущественнее, опытнее, и вдруг такой мирный приём. Беседуем с минимальным соблюдением протокола, без жестких ограничений высокого стиля, отпускаемые в мой адрес оскорбления завуалированы и в них не чувствуется внутреннего огонька. При первой встрече-знакомстве с Кейтаро-самой напряжение чувствовалось куда как сильнее. Правда, тогда у меня репутация была совсем плохая, не то, что сейчас, и поддержки не было абсолютно. От той встречи многое зависело. А чем мне грозят испорченные отношения с Мито-самой? Да, в принципе, ничем.

Мы не равны. Но, если я не устрою какой-нибудь феерической глупости, навредить мне она не сможет.

— Я не жила в Конохе, — согласно наклонила я голову, продолжая писать. — Меня это радует.

Старейшина наклонилась вперед, заглядывая мне в лицо.

— Не понимаю. Как ты могла отказаться? Как?

Последний вопрос она прошептала еле слышно. Я не шевелилась, сидела в кресле, не опуская глаз. Что тут ответить? Что менталитет разный? Для неё благо клана превыше всего, а воля повелителя священна, для меня же… С первым я готова согласиться, пусть и понимаю благо совершенно иначе. Восхищения перед Узукаге вовсе не испытываю, хотя и отношусь с уважением, как к матерому интригану и правителю. Беспрекословного повиновения приказам нет и в помине.

Что ей сказать? Я бы согласилась, предложи мне разменять жизнь на жизнь. Уничтожить биджу, умерев самой. Это правильно, это приемлемая цена за избавление мира от гадины. Но держать его внутри себя? Ни. За. Что.

Она меня не поймёт.

Взгляда я не опустила и, должно быть, Мито-сама почувствовала мою уверенность в собственной правоте, потому что обессилено откинулась в кресле назад. Всё-таки она стара. Продолжать разговор бессмысленно — то, что хотела сказать, она сказала, её скрытый намёк не общаться с Йоко-чан я поняла, равно как и не высказанное вслух желание покинуть Коноху побыстрее. Не волнуйтесь, Мито-сама, я не намерена доставлять вам проблем.

— С вашего позволения, Мито-сама, я вас покину. Скоро уходить, а деревня большая.

— Конечно, Кушина-чан, — на меня снова смотрела аристократка, умеющая держать лицо в любых ситуациях. — Я тебя больше не задерживаю. Постарайся провести время с пользой.

Очень правильное пожелание.

Коноха хоть и называется деревней, в реальности представляет собой хорошо укрепленный город с многочисленным населением. Тысяч под сто, наверное, или даже больше. Примерно половину жителей составляют клановые, остальные — бесклановые шиноби, ремесленники, купцы, обслуживающий персонал, певички из чайных домиков и тому подобные личности.

Видом на жительство дорожат. Чтобы переехать в Лист, требуется поручительство уважаемого гражданина, и желательно не одного, затем новичка в обязательном порядке проверяют Учихи и, подозреваю, Яманака. Если проверка пройдена успешно, переселенец получает бумагу-дозволение и опознавательный знак, который он обязан везде носить с собой. У бесклановых шиноби таким знаком является хитай-ате, все остальные довольствуются медальоном с встроенной фуин-печатью. По сравнению с другими городами и весями страны Огня Лист сказочно безопасен, тут ни бандитов, ни феодалов-самодуров, ни прочих привычных опасностей. Фактически единственное, что может угрожать простолюдинам, это подгулявший шиноби, но они, как правило, дома не гадят.

Входить на территорию закрытой части имеют право далеко не все. Например, если крохотный клан Като заключил договор с торговцем, обязав того привозить по утрам шесть литров молока в квартал, то сначала представитель клана идет в канцелярию Хокаге, согласовывает маршрут, затем власти вызывают молочника и вносят изменения в настройки знака. Отклоняться от маршрута запрещено. Кланы не любят, когда возле границ их земель отираются посторонние, на первый раз накажут, во второй могут казнить.

По сравнению с тихими и мрачноватыми улицами запретной части, общественная прямо-таки кишела жизнью. Народ ходил веселый и какой-то расслабленный, что ли. Грабителей и воришек нет, за порядком следят Учихи, лавки ломятся от разнообразных товаров со всего света, кафешки забиты отдыхающими — так чего ж не расслабиться? Цены в большинстве заведений кусаются, но местные знают, где можно поесть и вкусно, и недорого.

Львиная доля сферы услуг принадлежит кланам. Медицину и бани подгребли под себя Сенджу, аптеки и кафе на центральных улицах принадлежат триаде Нара-Акимичи-Яманака, немногочисленные игорные заведения и театр контролируют Учиха, весь чай, поставляемый в деревню, принадлежит Хьюга. Родственники Сарутоби тоже себя не забывают, как и Утатане, и Митокадо. Бесклановые если и владеют чем-то, то не на козырных местах и вскладчину. Положение не изменится до тех пор, пока кланы не перестанут быть основной ударной силой деревни, а в обозримом будущем такого не произойдёт. Хотя, если исходить из канона, Третий приложит массу усилий, чтобы ограничить их влияние, и частично добьётся успеха.

Осмотр достопримечательностей, по большей части состоящих из административных зданий и памятных табличек на площадях, занял всего два часа. Гигантских голов, вроде бы нарисованных в манге, нигде нет. Скорее всего автор, как и большинство японцев, наслаждался полученным после поражения во Второй Мировой комплексом неполноценности, вот и впихнул символику новых хозяев в свое творение. Не, без проводника здесь делать нечего. Только где его найти? Команда отсыпается, другие Узумаки наверняка уже в курсе моих с Йоко-чан непростых отношений и разумно хотят держаться подальше от ссор аристократов.