Спасти СССР (СИ) - Афанасьев Александр. Страница 45
Дальше особо рассказывать нечего. А к вечеру – появился Болдин, сияя как медный грош и сказал – человек в Москве, готов встретиться.
Дальше расклад такой – Болдин заказал машину из гаража. Но когда Волга пришла, я сел в Волгу – а Болдин – в ЗИЛ и отправился в распределитель за продуктами и шмотьем. Список покупок составила Раиса Максимовна.
Как то так. Если и заметят – то сделать ничего не успеют. Черненко осталось несколько дней…
Москва, Москва…
Уже темнеет – но не так как зимой, весна совсем близко. Знакомая – и в то же время незнакомая. Почти нет реклам, у обочины мало машин, уродливые оранжевые снегоуборщики сгребают снег. Снег тяжелый, мокрый, весенний. Надеюсь, что последний и верю в весну…
Остановились у обочины, за нами встали две Волги – охрана. Я выбрался из машины на снег, подлетели прикрепленные…
– Михаил Сергеевич
– Мне надо встретиться с одним человеком. За мной не ходить, если только краем, чтобы я вас не видел
– Так же нельзя. Нам надо проверить…
– Человек, с которым я встречаюсь – ветеран МВД. Что, по-вашему – нельзя доверять милиции?
Девятиэтажки, новые совсем, на первом этаже – стекляшка. Очередь, но небольшая. В глубине дворов – хоккейная коробка, неосвещенная. Растительности нет – не выросли пока деревья. Но освещение хорошее – лампы пока не перебили…
На одной из скамеек у подъезда – сидит человек. Я подошел
– Присяду?
– Да, пожалуйста…
Несколько секунд оба помолчали, глядя на фонарь и на снежинки в луче света…
– Олег Александрович…
Рядом со мной – сидел кадровый сыщик, МУРовец, человек с земли. Пока он был на своем месте – это были едва ли не самые спокойные годы за всю историю Москвы…
– Михаил Сергеевич…
Сыщик был удивлен – и даже скрыть того не пытался.
– Удивлены?
– Признаться, да. Даже попросил проверить на телефонной станции – сказали, да, звонок из ЦК КПСС.
– А чему именно? Удивлены?
– Ну, тому, что нас в Политбюро знают.
– Кто же МУР то не знает.
Я посмотрел на часы… черт, стрелки не светятся. Привык ко всему хорошему…
– Олег Александрович…
…
– О нашем разговоре – ни слова. Никому. Даже жене.
Сыщик ничего не ответил, но это и был ответ
– Процессы, которые сейчас происходят в МВД – прямо угрожают безопасности и общества и государства. Если немедленно не прекратим ломать систему – немедленно – через лет пять на улицу не выйдем.
Мы повернулись друг к другу. Сыщик смотрел на меня с недоверчивой надеждой
– Вы, а так же ваши товарищи, должны узнать и запомнить – у вас есть друг. Он не считает вас взяточниками, бездельниками и лжецами
Еркин тщательно обдумал ответ
– Я в отставке – сказал он
– Это неважно. Бывших сыщиков не бывает.
– Михаил Сергеевич… что вам нужно.
– Мне? Чтобы кто-то сел и написал реформу МВД.
– Закажите в НИИ МВД
– И получу холуйскую отписку.
…
– Олег Александрович… любым делом должен заниматься профессионал. Я мало кого знаю в вашей системе и мне не к кому обратиться. Но я хочу помочь. Прекратить погром и восстановить МВД таким какое оно было при товарище Щелокове. Может, даже и лучше. Реабилитировать тех, кто был необоснованно уволен с работы и может даже привлечен к уголовной ответственности.
– В ЦК есть люди готовые нас поддержать?
Я разозлился
– Олег Александрович… а кто, по-вашему, работает в ЦК? Холуи? Идиоты? Вредители? Кто, ответьте.
…
– В стране высокая латентная преступность. Процветает насилие – малолетки друг друга лупят уже арматурой. Будем ждать, пока количество перерастет в качество? Или все-же что-то предпримем на утверждение?
На самом деле – я знал опыт Роберто Джуллиани, бывшего прокурора, ставшего мэром Нью-Йорка именно на обещаниях побороть преступность. Обещание он выполнил. Как? Теория разбитого окна – если разбито одно окно, и его быстро не вставить – то вскорости разбитыми будут все окна. Применительно к Нью-Йорку это значило, что полиция и прокуратура стали жестко бороться именно с мелкими правонарушениями. В итоге за несколько лет они выдавили из Нью-Йорка всю шпану, от которой и стоило ждать преступлений. В итоге у них по моему в 2018 году был промежуток, когда в многомиллионном городе двенадцать дней не было не только ни одного убийства – но вообще ни одного насильственного преступления. Это кстати к тому, можно ли побороть преступность – можно, если бороться. Понятно, что это все было до того как жизни черных стали иметь значение – в 2021 году в Нью-Йорке ввели чрезвычайное положение из-за стрельбы на улицах, число насильственных преступлений возросло в короткое время более чем в сто раз по некоторым составам.
Кстати, в продолжение темы – в истории успеха Джуллиани была и своя оборотная сторона. Бандиты, всякая шпана – они ушли недалеко. Буквально сто миль от Нью-Йорка отъедешь – и полно городков, где раньше был завод или еще что-то и этим они жили – а сейчас все закрылось и городки умерли. В них нет средств для того чтобы нанять шерифа и заплатить полиции, полно брошенной недвижимости, а та что еще не брошена ничего не стоит. Вот туда-то и отступили из Нью-Йорка бандиты. Я в таком городке был – глушь, нищета, разбитые окна, почти ничего не работает, идешь – стоит машина, водилы нет, а двигатель молотит. Это типичная манера "черных братьев"- сами ушли на разборку, а машина работает, чтобы в случае чего сразу по газам. Живут там на пособия, на то что заработали наркоторговлей. Как только жизни черных стали иметь значение – все черные братья из таких вот городков – моментом оказались в Нью-Йорке. Но здесь не США, здесь везде советская власть и такого можно не допустить.
– Сколько у меня времени? – спросил Еркин
Есть!
– Немного. Месяца хватит.
– Этого достаточно. Кого можно привлекать к работе?
– Тех, кому доверяете как себе.
– Понятно, Михаил Сергеевич…
– В ЦК не звоните. Мой помощник – Болдин Валерий его зовут – сам наберет вас… скажем через неделю. Скажете, что вам нужно для работы и как работа продвигается. Дальше… начните прикидывать новый состав коллегии министерства. Тех, кто способен будет выполнить то, что будет написано в вашем плане реформ.
Еркин остро глянул на меня, но ничего не сказал. Он долгие годы работал на грани, знал цену словам и понимал – что просто так такие слова не говорят. И в занюханном дворе с членом Политбюро не встречаются.
Расскажет ли он кому-то? Нет! Они все сейчас озлоблены… все разочарованы тем как с ними поступили… гнусным, принародным надругательством над системой, которой они служили, публичным выворачиванием корзины с грязным бельем, явным недоверием с назначением КГБшников на посты. Но они все – волчья стая. Куда опаснее, чем КГБшники – те привыкли с кем дело иметь? Антисоветчики, анекдотчики, сектанты всякие типа адвентистов седьмого дня. Я как то читал воспоминания одного генерала КГБ – как он описывал главное дело, после которого его заметили и начали продвигать. Он нашел подпольную типографию баптистов! Е-моё! За каждым серьезным опером – задержанные бандиты и убийцы, да не один, шрамы от ножей и пуль, а тут – типография! Все они ходят по краю, все они привыкли силой на силу. И если их снова призвать, поставить в строй, исправить несправедливости – за меня они глотку кому угодно порвут. МВД в системе – в ближайшее время должно стать важнее КГБ. И правильные люди типа Еркина – это обеспечат.
– Все понял.
– Тогда не прощаюсь. Помните, Олег Александрович. Наше дело правое. Мы люди правды. С этим и победим.
Москва
06 марта 1985 года
День шестого марта – это был последний день, когда я видел Константина Устиновича Черненко.
Правила в Политбюро были такими – если врачи не запрещали, то кто-то должен был навещать заболевших, причем это определяло Политбюро. Бывало, что навещал и сам Брежнев – например, он ездил к Косыгину и как говорят, первым делом спросил, когда он дачу освободит. Впрочем, ладно нам…