Рожденные из пепла (СИ) - Светлова Анна. Страница 22

Томас шел по кругу, читая надписи на стене.

— Здесь говорится, — произнес он, скользя глазами по стенам. — Чтобы достать сосуд с сердцем, нужно одновременно нажать на символы, начертанные на полу.

Он стал обходить по кругу жертвенник и нашел на полу четыре каменные плиты с нанесенными на них древними знаками.

— Получается, мы должны одновременно встать на эти плиты? — непонимающе спросила София.

— Да, — утвердительно кивнул Томас. — Как только мы встанем на плиты, в центре жертвенника появится сосуд с сердцем. Его необходимо только снять.

Тут он стал внимательно изучать какие-то знаки на стене.

— Что такое? — спросил Клаус, подходя ближе.

— Посмотри сюда, — ответил ему Томас, показывая рукой на стену. — Я не понимаю, почему здесь начертаны эти символы? Жизнь, вода, огонь, смерть, и снова знак жизни? Белиберда какая-то!

Клаус недоуменно пожал плечами и ответил другу:

— Да мало ли зачем? Может этот Аббадон так развлекался?

Мы вчетвером подошли к холодным плитам на полу, приготовившись по знаку одновременно надавить на них. Салан остался у алтаря, его задачей было быстро взять сосуд с сердцем, как только он появится над поверхностью жертвенника.

Томас поднял правую руку, собираясь подать знак. Мы приготовились… А дальше события развивались стремительно, и времени на размышления не оставалось. Надавив весом тела на плиты, мы наблюдали, как в глубине жертвенника стал медленно подниматься мраморный пьедестал с хрустальным сосудом, внутри которого билось алое сердце Аббадона. Вдруг со всех сторон послышался металлический лязг и в каждой из четырех стен открылись небольшие углубления. Не успели мы опомниться, как неведомая сила толкнула нас туда. Мы все оказались заперты внутри каменных стенных ниш. От зала нас отделяла лишь прозрачная перегородка. Мы с силой принялись колотить руками по ней, но она была столь прочной, что не было слышно даже звуков.

Вокруг жертвенника, где стоял сосуд с сердцем, появился столб нестерпимо яркого света. Словно заслоняя его от опасности.

Салан — единственный из нас, кто остался не запертым, поднял с пола мелкий камушек и бросил его внутрь света. Попав внутрь, камень распался на мелкие частицы, рассыпавшись по полу серой пылью.

— Это адский огонь! — кричал Томас. — Не прикасайся к нему, слышишь.

Но Салан не слышал никого из нас. Он оглядывался на нас, не понимая, что ему делать дальше. Вдруг по стенам наших камер полилась потоками вода. Мы оказались запертыми, словно рыбы в аквариуме. Потоки воды стремительно заполняли небольшое пространство. Мы принялись метаться по камерам, биться в стены, в стеклянную перегородку, но все было тщетно.

В глазах Салана стоял немой ужас. Он кинулся к камерам, пытаясь открыть перегородку, царапая ногтями по стеклу, распахивая в неслышном крике рот. Вода уже доходила каждому из нас до пояса. Клаус принялся изо всех сил толкать дверь, но та не поддавалась. Камень отсекал наши безмолвные крики.

Вода поднималась выше, доходя нам до плеч. Ужас объял буквально каждого, кто там находился. Мы смотрели в лицо смерти, а Салан в панике бегал от одной камеры к другой, не зная, что сделать, чтобы помочь нам.

Затем он вдруг посмотрел на стену, на которой были разбросаны символы. Его губы зашевелились, читая магические знаки. И в какой-то момент его лицо стало мертвенно-бледным.

— Жертва. Здесь написано, что нужна жертва, — произнес он одними губами, глядя на нас.

Стоя уже на цыпочках, чтобы не захлебнуться, мы поняли его фразу, словно он ее выкрикнул. Он медленно развернулся и пошел вверх по ступеням.

— Салан, нет, — кричал Томас, колотя по двери. — Не смей. Слышишь!

Вода в нише поднялась настолько, что затекала уже в рот, нос и уши. Воздуха оставалось буквально на несколько вдохов.

— Нет, — кричали мы во весь голос, призывая остановиться.

Подойдя к жертвеннику, Салан обвел нас не по-детски взрослым взглядом и, обнажив в простодушной улыбке свои белоснежные зубы, медленно повернулся и вошел в столб света. Душераздирающий крик пронесся по коридорам пещеры и раздался взрыв.

Перегородка камер задрожала и лопнула, распадаясь на мириады мелких осколков. В тот же миг столб света потух, и жертвенник треснул и рассыпался. По ступеням покатился сосуд с сердцем Аббадона.

Мы с потоками воды выпали на каменистый пол. Отплевываясь и жадно хватая воздух, мы бросились вперед к жертвенному алтарю, где лежали испепеленные останки Салана. Томас опустился перед ними на колени и долго сидел с низко опущенной головой. Мы с Софией зарыдали в голос, опустившись на ступени. Душа сжалась от невыносимого горя утраты. А когда поток слез иссяк, внутри осталась лишь пустота, от которой некуда было деться.

Клаус сидел рядом с отрешенным взглядом. Его разум никак не мог принять случившееся.

Через некоторое время Томас пошел и поднял с пола хрустальный сосуд, в котором продолжало биться сердце Аббадона. Повернувшись к нам, он мрачным голосом произнес:

— Это я виноват в том, что произошло. Я видел эти символы и не придал им значения. Смерть Салана на моей совести, и я всегда буду корить себя за это.

Он посмотрел на содержимое сосуда и с силой грохнул его об пол. Тысячи искр-осколков рассыпались по всему залу. Лишь алое сердце Аббадона, как живое продолжало биться на каменном полу. Вытащив из складок своей одежды нож, Томас замахнулся и пронзил его. Под сводами пещеры пронесся сильный ветер, и мы услышали громкий протяжный стон. В тот же миг сердце остановилось, потемнело и рассыпалось в прах. Томас поднял свое бледное хмурое лицо и, обводя нас глазами, произнес:

— Мы должны похоронить тело Салана.

София сняла с плеч плащ и подала брату. Собрав в него все, что осталось от жизнерадостного и веселого мальчишки, мы пошли наружу. Там у самого входа в Ущелье Мертвецов мы похоронили останки Салана, насыпали могильный холм из небольших камней и украсили цветками лаванды. Там высоко в горах под голубым небом Эгроссии нашел свой последний приют отважный и добрый мальчик.

На бескровном лице глаза Томаса казались неестественно большими. Бросив последний камень на могилу мальчика, Томас с горечью в голосе произнес:

— Мы будем помнить тебя, храбрый Салан.

— Жизнь была к нему слишком немилосердна, — тяжело вздохнула София.

Слезы катились по моему лицу, а подбородок сотрясался от молчаливого плача, который бушевал в моей душе. Постояв немного, мы направились в сторону склона. Тягостное молчание, повисшее после слов Томаса, никто не смел нарушить. Опустив глаза, мы ползли устало вверх. У каждого из нас было время, чтобы осмыслить все случившееся. На обратном пути мы шли быстро, не делая привал. Всем хотелось быстрее покинуть эту проклятую и оставленную людьми землю. Время от времени я ощущала боль, сковывающую мои виски горячим железным обручем. В такие минуты я понимала, что где-то близко опасность и говорила о ней своим друзьям. Иногда мне казалось, что воздух перед глазами дрожит ярко-красным жарким маревом, но я молчала об этом, не желая пугать своих друзей. Нам удалось спокойно пройти весь обратный путь, словно душа маленького Салана оберегала нас.

На закате дня мы подошли к озеру. Несмотря на крайнюю усталость, я наклонилась к воде, чтобы омыть свое лицо и руки. Вода была теплая, и от нее тянуло тиной. Затем я присела и стала смотреть на зеркальную поверхность озера. Вдоль берега прыгали лягушки, громко квакая на разные голоса. Воздух был влажным и прохладным. Томасу и Клаусу не составило особого труда отыскать в кустах лодку и подтащить ее к кромке воды. Где-то в глубине леса завыл волк.

— Нужно быстрее выбираться отсюда, — хрипло произнес Клаус.

Наши мужчины опустили плоскодонку на воду и помогли нам с Софией войти в нее. Томас, а следом его приятель запрыгнул в нее так ловко, что та почти не качнулась. Клаус поднял весло, погрузил его в воду и с силой оттолкнулся. Когда лодка со своими пассажирами уже неспешно скользила по глади озера, на берег вышел одинокий старый волк. Он провожал нас своим внимательным взглядом, оскалив острые клыки. Взглянув в последний раз на берег и нашего провожатого, мы отвернулись. Никому не хотелось смотреть назад. Впереди нас ждала неизвестность, где-то там, на подступах к замку сражались наши друзья и мой отец. Они сдерживали вампиров, чтобы те не смогли помешать нам, довести задуманное до конца.