Игры для взрослых мальчиков - ВИН Александр. Страница 26

В отдельные кучи быстро выгрузили кирпичи и ровные куски широких, гладких досок.

Зрителей, собравшихся на представление, поприветствовал в мегафон картавый военный майор.

Привычными словами он быстренько обрисовал задачи сил быстрого реагирования в российской армии, расписал славный боевой путь их дивизии и подтвердил готовность его подчиненных и самого себя принять непосредственное участие, разумеется, если поступит соответствующий приказ, в самых тяжких и опасных операциях. Как на рубежах Родины, так и за их пределами. Все было гладко и мужественно, правда, один раз он все-таки запнулся, когда Глеб Никитин взмахом руки привлек его внимание.

— Чего тебе еще?

— Помедленней, центурион, я перевожу. Твоя речь достойна понимания.

Мешковато одетые, но от этого не менее ловкие морские пехотинцы разделились на пары и начали нападать друг на друга сначала с ножами, потом с автоматами. Каждый из двоих был силен и увертлив, но всегда находился одни наиболее проворный. Он-то и выхватывал у своего противника штык-нож, выбивал из рук автомат или, на худой конец, просто демонстративно избивал нападавшего с помощью точных и коварных приемов.

Потом на песчаный ринг вышел свежий дуэт.

Парень в капюшоне и в перчатках взял в руки специальный обрубок толстой доски. Другой, худощавей, немного разбежался, подпрыгнул и грохнул ногой по светлой деревянной поверхности. Доска правильно раскололась.

— О-ох!

Немцы всегда восхищались одновременно.

Военные парни расколотили еще одну доску, потом еще.

Морпех, тот, что покрупней, скинул свой капюшон и страшно сверкнул на зрителей возбужденными очами. Следующие две доски он самостоятельно и очень успешно расколол о свою голову, правда, защищенную форменным беретом. Но этого было явно мало и, когда его напарник сбегал к машине за бутылками, военнослужащий окончательно обнажил свой мощный, затейливо бритый затылок.

— Вау!

Лица иностранных подданных не различались — они все приникли к фото- и видеоаппаратуре.

Встав только на одно колено, словно в чем-то клянясь, морпех звонко грохнул по своей башке одной бутылкой, потом сразу же, не успели еще первые сверкающие осколки стекла разлететься по сторонам, и другой. По уху его начала робко стекать тонкая, несерьезная капелька крови. Он подпрыгнул, страшно заревел и замахал громадными руками.

— А-а-а!

Никто и не заметил за этим замечательным зрелищем, как к напарнику бутылочного монстра подошел О'Салливан, держа в руке точно такой же кусок доски.

Видно было, что военный паренек ничего не понял, растерянно оглядываясь на своего командира, но Глеб предупредил его, заглушив все окружающие крики.

— Пусть он попробует! Подержи доску!

Майор кивнул, иронически улыбаясь.

Итальянец разбежался похоже, но как-то ловчее, прыгнул пружинистей, да и доска хрустнула под его пяткой неожиданно кратко и сочно.

Теперь уже вместе со всеми одобрительно заорали и профессионалы.

Предложенную к уничтожению о собственную голову бутылку О'Салливан отверг.

Двое парнишек помельче быстро приготовили постаменты для раскалывания твердых предметов. И опять на сцене появилась новая пара.

«Специализация, однако…»

Сначала усатый красавец-морпех расколол ребром ладони большую глиняную черепицу, потом еще две, вместе уложенные, потом уже три. Утомившись, он ловко отскочил в сторонку, уступив рабочее место сменщику с кирпичами. Кирпичи были красивые, новенькие, на загляденье! Ярко-красные, шуршащие в куче и высыпающие из себя сухую пыль при перемещении.

Сменщик быстро, в ритме пулеметной очереди переколотил рукой десяток красных изделий, улыбнулся всем и также артистично скакнул в общую группу, дожидаясь заслуженных аплодисментов.

Аплодисменты были, да еще какие!

Воодушевленный заграничным вниманием, к людям-зрителям опять вышел монстр.

В куче оставалось не очень много целых кирпичей, и он был этим явно недоволен.

Кровинки на его хрустальном сосуде уже были смазаны зеленкой, так что готовность к следующему номеру была отменная.

Он поднял кирпич двумя руками над головой, помедлил, чихнув от просыпавшейся оранжевой пыли и, с ревом и выдохом, хрястнул себя кирпичом по голове.

О'Салливан поморщился. Николас задумчиво посмотрел на упавшие в песок кирпичные половинки.

Еще раз раздался нехороший хруст и еще два обломка упали к ногам беспощадного воина.

Криво усмехаясь, он протянул руку к последнему из привезенных кирпичей.

— Бери вот этот.

Добрый голландский человек Николас подал суровому бойцу темно-красный большой кирпич, который он как-то незаметно для окружающих притащил из развалин южной крепостной стены.

Монстр смутился.

Он знаками показывал, что скверно учил в школе немецкий, что у него есть непосредственный командир и что, мол, на сегодняшний день он свою норму выполнил.

— Нет, нет, убери это…

Могучий Колька был разочарован.

За спиной Глеба два молоденьких морских пехотинца вполголоса весело обсуждали неожиданное предложение голландца.

— Да чо он, тупой совсем, что ли! Наши-то кирпичики сухие, ровные, привычные, а эта каменюка такая!.. Вован себе черепушку запросто такой снесет!

Отряхивая балахонистую пятнистую униформу, ребята стали строиться у машины. Иностранцы, нисколько не озабоченные соблюдением воинской дисциплины, роились между ними, обнимались, позируя для фотографий, восхищенно хлопали артистов по плечам и спинам.

Поправляя на ходу обеими громадными ручищами свой крохотный берет, к Глебу решительно причалил большой майор.

— Послушай, значит, это ты сегодня здесь за старшего?

— Вроде так.

— Так это ты с Никифорычем в доле по бизнесу, что ли? Ну, как бы вы партнеры типа были?

— А в чем интерес, майор?

Глеб, прищурившись на потного морпеха, кусал травинку.

— Ну, я к тому, что если это кто из наших отморозков, из дивизии, Никифорыча это… ну, типа, случайно, по пьянке в увольнении, или как… Ты не сомневайся, мы сами тут все решим, все кости переломаем, зароем на месте, если кого вычислим.

— Не надо, майор, никого ломать. Лучше занимайтесь кирпичами. Я все сделаю сам.

— Д-да…

Майор почесал макушку, не зная чем еще выразить свое соболезнование.

Пришлось помочь забавному вояке.

— Ты доски свои поломанные отсюда не увози. Мне сейчас еще костер разводить, пропитание для союзников варить. Пригодятся. Может, вы своей компанией останетесь с нами отобедать, а?

— Нет, дружище, не могу. Спасибо, конечно, за предложение! Но у нас распорядок строгий, режим у моих пацанов опять же, дисциплина… Не могу, извини!

— Ладно, майор. Тогда держи… Здесь все, что Никифорыч вам приготовил.

Глеб Никитин протянул военному рюкзак.

— Конверт в боковом кармане. Вы все были сегодня великолепны.

Майор как пушинку вскинул многоголосо звякнувший рюкзак на плечо.

— Порядок! Ну, бывай, справляйся тут со своими супостатами! Если что — найдешь меня, всегда помогу. Мы с боцманом много дел на берегу тут переделали, в гостях семьями бывали друг у друга… Ладно, бывай!

Он вскочил на подножку уже рычавшего грузовика и опять, совсем по-детски, прорычал-прокартавил:

— Привет, Европа!

Из-под брезентового тента иностранцам улыбались милые, ласковые лица российских морских пехотинцев.

— Чао!

…Пыль уже улеглась, прибрежная августовская тишина успела накрыть все вокруг стрекотанием кузнечиков и слабым шорохом волн за стенами крепости, а Николас все еще вертел в руках старинный кирпич. Потом с недоумением и очень бережно положил его около своего рюкзака.

— Бориска! Вы дрова складывайте вот там, на дальнем краю дворика, с подветренной стороны.

— А чего там-то? Здесь же удобней!

— Дым в спальных помещениях нам ни к чему.

Оставив Тиади и О'Салливана руководить окончательной установкой первых палаток, Глеб подошел к громоздкой куче сосновых веток.