Игры для взрослых мальчиков - ВИН Александр. Страница 39
И оружейник Хулио, опасливо поглядывая на Глеба, тоже не желал попадать в немилость.
— Ну, и не надо!
Лучший в мире открениватель тяжелых парусных шлюпок был уверен, что никто не будет его сейчас ругать за такие незначительные шалости.
Под кормовым сиденьем Глеб нашарил коробочку со снастями. Прижав румпель локтем, он размотал метров тридцать лески и потер блесну о ближнюю лохматую веревку. Медяшка засияла.
Николас внимательно следил за рыболовными приготовлениями Глеба, а потом от души расхохотался.
— Опять уха будет? Так ведь наш милашка О'Салливан от такой еды повесится?!
Капитан Глеб усмехнулся, представив огорченного до степени самоуничтожения хмурого, с вечно поджатыми тонкими губами, итальянца.
…Дернуло сразу же, едва блесна успела закрутиться в глубине на натянутой леске. Первый судачок был неопытен и юн килограммовым телом. Второго вытаскивал уже с середины борта Николас, перехватив леску около его разинутой пасти раньше Глеба. В ожидании таких отчаянно везучих добытчиков эта рыбка успела вымахать килограмма на два с половиной, ну, может, чуть поменьше…
Третий судак был близнецом второго, а последняя их промысловая жертва — крупный темно-зеленый окунь — сияла растопыренными красными плавниками.
— Сколько же рыбы в этой воде! Теперь я понимаю жадность ваших браконьеров!
Профессор покачал головой.
— А это что за знаки? Фарватер?
Воду чуть впереди и по ходу их шлюпки пересекала редкая цепочка белых пенопластовых поплавков. Они так дружно качались на волнах, что вполне возможно было принять их за некие некрупные навигационные знаки.
— Это балберы. Рыболовные снасти. Там, внизу, к каждой из них привязана леска, свинцовый груз и крючки с наживкой. Их здесь обычно на крупную рыбу ставят.
— Стой! Не тронь!
Глеб чуть не ударил по руке Бадди, прицелившегося было выхватить из воды проплывающую вдоль их борта балберу.
— Не трогай, профессор, это же чужие снасти! Тебе что, своей рыбы не хватает?!
Озорно улыбнувшись, Бадди протер розовым индивидуальным полотенцем взопревшую лысину и, когда Глеб Никитин отвлекся на плановый рулевой маневр, профессор все-таки воровато цапанул протянутой рукой очередной пенопластовый кругляш.
— Есть! Там что-то тяжелое! Я тоже поймал рыбу!
Шлюпка шла сильным ровным ходом, вырывая у Бадди его добычу.
Справа, метрах в двадцати от их курса, внезапно суматошно захлопала крыльями мирно дремавшая на воде чайка.
— Рыба дергается! Помогайте мне! Я же один не справлюсь с этим судаком!
Николас не успел перехватить леску.
Белая с черным, крупная морская чайка взлетела вертикально вверх и едва не выдернула этим своим движением из рук Бадди пенопластовый поплавок.
— Ты поймал птицу!
И Крейцер, и сонный Мерфи дружно бросили закрепленные за ними парусные снасти.
— Не выпускай! Тяни, тяни, давай! Какая она здоровая! Она проглотила наживку!
Несчастная чайка билась крыльями о воду, подпрыгивала вверх, даже взлетала с небольших волн, но туго натянутая прозрачная леска не оставляла ей никаких шансов.
Глеб еще немного подвернул к ветру, окончательно сбавив ход их шлюпки.
— Подтяни ее к борту, только не дергай. Вот так, потихоньку…
Чайка устало и слабо раскинула крылья, широко раскрыв навстречу профессору беспомощный розовый клюв.
— A-а, попалась!
В диком остервенении сунув руки по локоть в забортную воду, Бадди одним размашистым движением выхватил обессилевшую и наглотавшуюся воды птицу к себе на колени.
— Ага, браконьерская тварь! Ты тоже уничтожаешь нашу рыбу!
Глеб Никитин не успел ничего.
Одной рукой держа чайку за голову, прижав к палубе бьющееся в судорогах тельце коленями, Бадди быстро намотал леску на свободную ладонь и сильным движением вырвал глубоко застрявший большой крючок из тонкого птичьего горла.
Колька жалобно взвизгнул, даже закрыл глаза ладонями и отвернулся.
Хулио перекрестился.
Торжествующий победой профессор швырнул уже ненужную ему чайку за борт.
На черном крючке в правой руке Бадди слабо трепыхалась по ветру какая-то прозрачная розовая жилка.
За ту минуту, пока ее еще было видно в волнах за кормой, чайка ни разу не взмахнула раскинутыми в стороны крыльями и не подняла из воды неподвижно опущенную голову.
— Урод!
Со слезами на глазах Николас поднялся и молча стал надвигаться на притихшего профессора.
— Стой! Стой, Николас! Не надо…
Гигант шел убивать жестокого профессора Бадди. Ну, если не совсем убивать, то, по крайней мере, выбрасывать паршивца за борт.
Встать и преградить ему путь не было никакой возможности. На такой крупной волне шлюпка без управления мгновенно бы перевернулась.
Капитан Глеб просто дернул рулем.
Паруса, слабые до этого мгновения, резко наполнились неправильным ветром, громко хлопнул возмущенный невниманием к себе фок, и вся шлюпка широко качнулась, прочертив мачтой по голубому небу.
Большой голландец тоже пошатнулся, крякнул и беспомощно упал вниз, спиной под ноги Крейцеру и Хулио, которые одинаково застыли со шкотами в руках на левом борту.
Профессор спрятался за Мерфи.
— Сядь, я сказал!
Николас наконец-то заметил гнев в глазах капитана Глеба. Катая желваки по обширным скулам, большой голландский человек отвернулся от всех, молча и неудобно устроился сидеть впереди мачты.
Двумя движениями руля Глеб вернул шлюпку на прежний курс.
Солнце опять начало греть глаза.
До конца их неторопливого галса оставалось всего несколько минут, и нужно было думать о том, как произвести необходимый маневр, не сводя Николаса и Бадди вместе на одном тесном пространстве.
А солнышко тем временем веселилось вовсю.
Мелкие волны, которые изредка подпрыгивали под самым бортом шлюпки, желто просвечивались на быстром плеске-взлете насквозь, потом опять падали в общую темную воду и, мгновенно остыв, снова и снова выскакивали из глубины, атакуя прочный деревянный борт.
Остров приблизился настолько, что оттуда стали слышны неурочные крики одинокого петуха. Деревья выросли и закрыли на несколько минут самый светлый кусок летнего неба.
От горизонта, из-под самых шикарных солнечных лучей, тихо звеня дорогим мотором по блестящему пространству залива, к соревнующимся шлюпкам поочередно приблизился на приличной скорости симпатичный закрытый катерок.
Ни у «Ромео», ни рядом с бортом «Виски» катерок особо не задерживался и, сразу же после их приблизительного осмотра, направился к шлюпке Глеба.
На палубе стремительного визитера стояли трое.
— Наверно, нас сейчас будут сильно ругать, что мы их балберу из воды подняли!
Практичный, как и все представители его народности, Крейцер, во избежание серьезного скандала, очевидно, уже приготовился компенсировать моральный ущерб незнакомым ему рыбакам.
— Ругать — это вряд ли.
Глеб Никитин первым рассмотрел, что люди в катерке были в масках.
Успевший остыть от своего дурного куража Бадди умоляюще посмотрел на Глеба, но не найдя никакого сочувствия, незаметно передвинулся по скамейке ближе к широкой спине Николаса. Он разумно выбирал меньшую боль.
— Ну что, теперь ты понял, что нашкодил?!
Маленький красный катерок заложил поперек их курса красивую качественную дугу, подрезая шлюпку «Джин» под самый форштевень.
Не уходя ни на градус в сторону от выбранного ветра, Глеб напряженно наблюдал за странными настойчивыми гостями.
Пять метров, три, один, касание, нет, не коснулись, просто волна…
Один из людей в масках вытащил из большого брезентового мешка какой-то смятый комок и, сильно размахнувшись, швырнул его к ним в шлюпку. Прямо под ноги Глеба.
Кошка с перерезанным горлом. Скорее всего, котенок…
Рыженький, с серыми полосками. На шерсть котенка, под самой его передней лапой, на грудку был приколот обычной железной булавкой царский орден, вырезанный из какого-то цветного блестящего журнала.