Игры для взрослых мальчиков - ВИН Александр. Страница 44

— Мастер, говоришь…

Легко улыбнувшись, Глеб Никитин сильно, по-дружески, хлопнул мальчишку по спине.

— Конфеты — это хорошо. Но если этот куафер не в ту сторону руки распустит, то я ему все ноги враз выдергаю. Обещаю. Так и переведи мое пожелание своему коллеге. О'кей?

— Загляну и в милицию.

— Они еще ничего не знают? Ты им не звонил?

Нервничая, Ян кусал губы.

Истинная причина сильного волнения Усманцева-младшего пока еще оставалась загадкой для Глеба. Спрашивать об этом парня было преждевременно, а бессмысленно гадать он просто не хотел.

— Погоняй их как следует по полосе препятствий. Спать будут крепче — тебе же меньше забот.

— А ты, вообще, куда еще, кроме милиции-то… К своему Робинзону? Проверить, как там у них дела?

— Почти. К Пятнице.

Заведенная «техничка» стояла у крепостных ворот.

— Глеб!

Тот, кто его окликнул, вышел незаметно из-за кузова машины. И, судя по всему, специально ждал окончания их разговора с Яном.

— Сейчас уже вечер. Ты же уезжаешь по личным причинам? Я тоже хочу.

Тиади издевался, но был бледен.

— Мне тоже нужно очень.

Бельгиец был жалок в своих напрасных разговорах. Глеб в очередной раз внимательно посмотрел на него.

— Я просил тебя помогать мне… Ты помнишь еще об этом?

— Но ведь Ян уже здесь и очень хорошо командует!

На той же терпеливой ноте капитан Глеб продолжал.

— Повторяю еще раз. Когда я уезжаю из лагеря — ты остаешься здесь. Без обсуждений. Наш Ян еще не пришел в себя после смерти отца. А Бориска — мальчишка.

— Но мне нечего здесь сейчас делать! Я заплатил деньги не за тюрьму! Я хочу делать то, что мне нравится!

Тиади отшатнулся от протянутой к нему руки.

— Я хочу…

— Все, я сказал!

Глеб рявкнул в лицо бельгийца негромко, но ничуть не скрывая своего значительного бешенства.

И снова увидел истерику.

Мгновенно вспотев, Тиади громко задышал, задрожал поднятыми к подбородку руками и скрюченными пальцами.

— Это нечестно! Неправильно! Я знаю — ты едешь к своей женщине! Ты сегодня будешь с женщиной, а мне нельзя?! Ты, ты…

Глеб пристально посмотрел на мелкие пузырьки пены в уголках красных губ.

— Приятель, ты подозрительно точно осведомлен о моих стратегических планах.

И, шагнув в сторону от Тиади, обернулся на того уже с усмешкой.

— Все гораздо проще, чем ты себе тут напридумывал. Наша команда «Джин» проиграла, а у меня сегодня совсем нет настроения мыть общую посуду. Поэтому и уезжаю.

Тишина. Тихое ожидание чего-то…

Свет большого низкого абажура отодвинул в дальнюю темноту пустые ненужные концы стола. Тикали смешные железные часы на стене, щелкали редко и глухо короткие березовые полешки в камине.

— Ты сюда по делам или как?

Подперев щеку рукой, Инга уютно устроилась напротив Глеба и с внимательной улыбкой рассматривала шрамы на его лице.

— Ешь, ешь, не торопись!..

Они были одни.

— Боюсь скатерть твою накрахмаленную одеждами испачкать, робею. После недели этих военных игрушек я сейчас безобразно чумазый. Только что от костра, ополоснулся вот напоследок немного в заливе.

— Давай, я постираю…

— Ну, что вы, миледи!

Инга как-то случайно поправила среди тарелок на столе аккуратную соломенную корзиночку с хлебом и, дрожа губами, снова улыбнулась Глебу.

— И это ты тоже помнишь.

Что за чудесные изобретения — нож и вилка!

Конечно, с голодухи можно и макароны алюминиевой ложкой на природе наворачивать с удовольствием, но иные чувства вызывает в странствующем мужчине такая тяжелая и блестящая бытовая сталь… Да еще если кто-то заботливый вдруг поставит рядом мягкое ароматное масло и свежий упругий хлеб.

Как зачарованная Инга не отрывалась взглядом от рук Глеба, может быть, просто оттого, что не могла долго смотреть ему прямо в глаза. Сильный загар, взбухшие вены, короткие изящные пальцы, чистые короткие ногти…

Блестя зубами, он быстро, с аппетитом прожевал большой кусок яблочного пирога и запил его холодным молоком.

— Вот это вкуснотища!

— Да не торопись ты так! Не гонятся же ведь…

— Я с сыном сюда приехал.

Глеб Никитин знал, что именно после этих слов ему обязательно нужно будет посмотреть на Ингу.

Не ожидая прямого и пристального взгляда, она растерялась. Покраснела.

— Он здесь на берегу с друзьями кино снимает, а я вот, взъерошенный такой, по лесам бегаю, в бравого вояку нечаянно превратился.

— Из-за Усманцева?

Глеб кивнул.

Расправляя ладонями красный клетчатый фартучек с кружевными оборками, Инга статно поднялась из-за стола и еще раз по привычке одернула белоснежную скатерть.

— А половина твоя где?

— Меня половинами мерить нельзя.

И снова тот же самый синий взгляд и широкая улыбка…

— Почему?

— Потому что я целый.

— Не обижается она, что ты по свету один все бродишь?

Повертев в руке остаток пышного пирога, Глеб решительно захрустел поджаристой корочкой.

— Мы редко видимся. У меня нет возможности объяснять ей мои дела или, хотя бы, извиняться.

— Редко?

— Да, раз-два в год, случайно. На каких-нибудь юбилеях у знакомых.

— А как же?..

Инга не решалась спросить о главном для нее.

Справившись с едой, капитан Глеб прищурился и поднес ко рту льняную салфетку.

— Отвечаю. Живу в одном месте, работаю во многих других. Я доволен тем, что на свете есть преданная мне женщина, которая обеспечивает мои тылы и в которой я уверен на все сто процентов.

— Жена и должна быть такой.

— Это не жена.

Глеб взял ладони Инги в свои.

— Не грусти ты сейчас так, не надо. Помнишь, вы все еще смеялись над моими словами, когда я говорил, что ищу смотрительницу для своей библиотеки? Ну вот, я и нашел. Звать ее Наталья Павловна, у нее чудесные дети и заботливый муж.

— А ты?..

— Что я? В моей библиотеке всегда порядок.

И все-таки, как они этому не противились, пристальный взгляд Инги и мгновенная усталость в глазах Глеба встретились. Он усмехнулся.

— Мудрые восточные люди говорят, что когда у человека много домов — у него нет дома. Зато я свободен.

— Но одинок.

— Одно уравновешивает другое.

Привычно и сильно Глеб Никитин коснулся рукой своих коротких волос. Легкая тень прерванного абажурного света закрыла от Инги его глаза.

— …И вообще, нет никакой причины для принципиальной грусти о такой персоне, как я. Сам жив, здоров. Мой сын здесь, рядом. Ребенок растет нормально, кушает хорошо, буквы уже знает все, даже иностранные. Бреется самостоятельно… — Смеяться Глебу было легче, чем в чем-то сейчас признаваться.

— И внуки мне скоро будут нужны обязательно! Какой же настоящий мужской покой без внуков-то?! Знаешь, один мой знакомый поэт, в юности вместе с ним ставриду потрошили на плавбазе, про это дело сочинил так: «От смятых простынь — до покоя. Покой… А что это такое?»

За стеной раздались счастливые нетрезвые крики.

— Извини, я выйду ненадолго в зал. Посетители чего-то еще хотят. Ты же не обидишься?

Промолчав, Глеб Никитин не сразу отпустил из своих ладоней мягкую и теплую женскую руку.

…В тот раз они всей компанией решили пообедать в каком-нибудь новом месте. Весенний город был не по сезону жарок и душен, изобилие пиджаков, галстуков и деловых портфелей вокруг уже вызывало изжогу, и поэтому, когда кто-то из директоров предложил поехать в нечаянно знакомый ему кабачок за пределами окружной дороги, все легкомысленно согласились.

— Речка совсем близко, несколько летних домиков на берегу залива, кухня прекрасная! Вряд ли кто из нашей администрации уже успел там проявиться. И ехать из города всего минут двадцать!

Так они первый раз побывали в «Собаке Павлова».

Название чудному местечку тоже придумалось случайно, стихийно, да так потом и прижилось надолго в их разговорах.