Маска (СИ) - Кан Софи. Страница 24

— Ну что? Говори! Не томи! Что она?! Что?

— Похоже госпожа очень злится на вас. Вы ее знатно испугали этой ночью.

— Лицо?! Она успела его разглядеть?!

— Кажется нет, не переживайте так.

— А как ее ожег? Я совершенно точно помню, как свеча обожгла лодыжку, — обеспокоенно распрашивал Кай.

— Мазь взяла. Сказала, чтобы ее никто не беспокоил. И завтракать отказалась.

— Я идиот! — начал нервно хромать по комнате граф, — что я наделал?! Как я мог так с ней поступить?

— Ваша светлость, вам не кажется, что может стоит ей показать свое лицо?

— Что? Нет! Ты не понимаешь, что сейчас несёшь! Нет, нет!

— Как знаете. Как знаете. Но, где ваша трость? — заметив ее отсутствие, уточнил старик.

— Трость… — вспомнил Кай, — кажется, вчера я обронил ее в спальне своей жены.

— Нужно забрать. Вам так тяжело ходить.

— Так сходи и забери! — огрызнулся молодой человек.

— Но почему бы вам не пойти?

— С ума сошел?! — крикнул Кай — исключено!

— Это хорошая возможность для примирения, не находите?

— Не знаю…

— Если вы хотите, чтобы она простила вас, нужно пойти и самому просить это прощение. Пусть госпожа увидит, что вы сожалеете о содеянном.

— Не знаю… не знаю…. чушь! — ворчал он, но все равно понимал, что хочет пойти к тебе.

Все же к обеду, молодой человек решился наведаться в твои покои. Ему очень нужно было поговорить и убедится, что ещё не всё потеряно. Стоя у дверей твоей спальни, не решался постучать, но все же пересиливая себя, сделал это.

— Анна, это я… — постучав, произнёс твой муж, — позвольте мне войти?

— Зачем?

— Мне нужно вам кое-что сказать.

— Я хочу побыть одна. Уходите.

— Я и шагу не сделаю с этого места, пока вы не впустите меня, — произнес он, и тебя это немного разозлило, но все же ты понимала, что лучше все таки открыть ему дверь.

— Хорошо. Надеюсь вы не пьяный? — молвила, отодвигая стул, и его светлость сразу же осторожно зашёл. Отойдя от него, ты села на край кровати, опуская голову, а он стоял над тобой, пряча руки за спиной. Заметив свою трость возле кровати, начал разговор.

— Вот она где… обронил вчера.

— Так забирайте, — фыркнула ты, бросив на него холодный взгляд.

— Анна, простите меня. Вчера я вел себя отвратительно. Я не хотел напугать вас, слышите? Умоляю. Это больше не повторится никогда, я клянусь вам! — но ты молчала, не зная, что говорить в ответ, — если для вас настолько важно увидеть мое лицо, то сейчас я готов… — добавил Кай, касаясь маски руками.

— Не надо! — перебила его ты, — не делайте этого. Я тоже не права, что вынуждала вас это делать.

— Но ведь…

— Мне трудно понимать вас. Трудно считать ваши эмоции, — обьясняла, — приходится всматриваться в глаза, следить за движением тела, чтобы хоть немного понять вашу реакцию. Понять что вы чувствуете. Как мне жить с вами, если вы все время чужой? Вы мой муж, но не видя ваше лицо — вы для меня никто. И останетесь таковым. Я понимаю, как это трудно, жить с этим проклятием, поэтому впредь я не попрошу снимать ее. Не разрушайте свой комфорт из-за меня. Не надо. Извините, — сказала, глядя прямо на своего мужа, — а теперь заберите свою трость и уходите. Я хочу побыть одна.

— Ясно, — тихо шепнул граф, с трудом опускаясь на одно колено у твоих ног, и коснулся рукой трости, но внезапно вспомнил о твоём ожеге, — как ваша рана? — поднимая голову спросил.

— Что? А… ну… — растерялась, глядя на мужа.

— Вы использовали мазь? Она очень хорошо заживляет раны.

— Мне это ни к чему. И так затянется. Сто раз обжигалась раскаленным маслом в доме родителей. Пустяк.

— Нет, так нельзя, дайте взглянуть, — вдруг произнес, бережно касаясь твоей ноги руками и убирая платье немного кверху.

— Ч-что вы делаете? — в недоумении прошептала, ощущая касание его теплой руки.

— Какой сильный ожег, наверное сильно болит, — ворчал он, держа твою ногу одной рукой, а второй достал из тумбы корочку с мазью. Открывая ее, супруг хотел было намазать рану, но ты дернулась, ведь это почему-то смутило, вгоняя тебя в краску.

— Нет, я сама, — возразила, дёргала ногой, а Кай не отпустил, крепко ее держа, — не нужно, сказала же… — и тут мужчина, ухватил лодыжку обеими руками, склоняясь над ней и касаясь лбом.

— Анна, простите меня, умоляю. Вам сейчас так больно. Я этого не хотел. Вы ведь знаете о моих чувствах к вам. Мне так тяжело осознавать, что вы страдаете из-за меня. Но я не могу отпустить вас. Вы заняли мое сердце… — и ты, слыша это, уже не знала что делать. Его теплые руки касались кожи, и она осыпалась мурашками от волнения.

— Отпустите… — еле нашла в себе силы сказать.

— Да, кончено. Извините, — смущённо вскочил с местам граф, хватая трость, — простите.

— Не извиняйтесь. Я обработаю рану. А теперь, оставте меня.

— Да, — тихо молвил Кай, упираясь на свою трость, и наконец чувствуя облегчение, — если вы не держите на меня зла, спуститесь к ужину. Я буду очень рад, — добавил, покидая покои.

Нервно выдыхая, ты осознала, что вся вспотела сейчас, и бросилась к окну, открывая его на распашку. Сердце так сильно билось, но не от страха. Это было какое-то другое чувство, непонятное тебе. Ранее такого никогда не было, и что с этим делать ты не знала.

— Зачем он так сделал? — трогая свою ногу, ворчала, пытаясь избавится от ощущения его рук на коже, — зачем…

29

Твои отношения с супругом уже сводили с ума. Он не плохой человек, но невозможность увидеть его настоящую внешность не позволяет тебе стать ближе. И в свете последних событий, ты приняла решение больше никогда не поднимать этот вопрос, и ни при каких обстоятельствах не настаивать снять маску. Каю тоже трудно. Он тоже человек, как и ты, и стоит его понять, и не усугублять то, что уже меж вами происходит.

И вот, очередным утром, Кай позвал тебя в свой кабинет, ведь желал послушать твою игру. Отказать ты не могла, поэтому согласилась и пришла. Дверь в кабинет была открыта, а супруг сидел на диване с книгой в руках, но разу вскочил, когда услышал твои шаги в холле.

— Анна, я так рад, что вы вышли, — дрожащим голосом сказал граф, — право слово, после той ночи, я думал вы будете злиться ещё долго.

— Не переживайте. Я отходчивая, если вы ещё не заметили, — спокойно произнесла, — что мне играть сегодня?

— Ох, что пожелаете. Я доверяю вашему вкусу.

— Вот как? Хорошо, — молвила, пытаясь сесть за инструмент, но супруг перебил тебя.

— Минуту…

— Да?

— Вот, — протянул тебе конверт, — это письмо из дома ваших родителей, — но ты лишь грустно склонила голову, — вы не возьмете его? Это уже не первое письмо от них. Вы их читаете? Служанка вам их приносит в покои?

— Да, приносит. И я их не читаю. Я знать не хочу этих людей, — сдерживая злость сказала.

— Вот как… — с грустью произнес муж, и его сердце сжалось, ведь в этом именно его вина. Это из-за его решения жениться, ты отсекла от себя отца, мачеху и сестру, — Анна, мне жаль…

— Не поздновато ли вы сожалеете, ваша светлость? — с явной болью в глазах спросила, — выбросьте это письмо и больше мне их не передавайте.

— Но, вдруг что-то случилось? Не хотите ли знать?

— Ох, — тяжело вздохнула ты, ведь если честно скучала по ним, но все равно не могла простить, — вскройте. Если там не сказано, что кто-то умер или тяжело заболел, то мне нечего о них знать! — и супруг разорвал конверт, читая.

— Ваши родители хотят навестить вас. Просятся в гости.

— Исключено, — холодно и безразлично ответила.

— Но как же так?

— Довольно! Мне тяжело это слышать! Очень! Я рыдаю по ночам, но они выбрали деньги! Много денег! Так что им от меня ещё нужно?! — со слезами на глазах кричала ты, и его светлость не мог это видеть, решаясь на объятия.

— Простите меня, умоляю. Я, и только я виноват в ваших слезах, — прижимая тебя к себе, шептал мужчина, а ты стояла оцепенев, и не имея возможности двинуться с места.