Когда герои падают (ЛП) - Дарлинг Джиана. Страница 17
— То дело, над которым ты практически умолял Яру поработать?
Затем воцарилась короткая тишина, и я увидела, как Итан оттолкнулся от стены и склонился над глянцевым черным столом, пытаясь использовать свой размер и мужественность, чтобы запугать меня.
— Знаешь, ты можешь быть настоящей сукой, — усмехнулся он.
Я подавила усталый вздох, перехвативший горло. Это не первый раз, когда Итан нападал на меня. Он был сыном хорошо зарекомендовавшего себя юриста в фирме, который не понимал, почему родственные связи не могут компенсировать его ленивую трудовую этику.
— Я ношу туфли на каблуках больше твоего члена, поэтому, если это соревнование по ссанию, думаю, можно с уверенностью сказать, что я выигрываю, — легкомысленно сказала я, наконец подняв глаза и доставив Итану мегаваттную улыбку, которой я научилась от Козимы.
— Ты, блядь..
— Мисс Ломбарди, — из двери раздался шелковый тон Яры, и Итан почти комично повернулся к ней лицом. — Насколько я понимаю, вы теперь хорошо осведомлены о деталях дела?
Итан разинул рот, когда я кивнула.
— Да, я уже подала заявку на ускорение судебного разбирательства, как вы просили, и у меня есть некоторые идеи о том, как мы можем подойти к предварительным ходатайствам.
— Превосходно. — элегантная пожилая женщина кивнула мне, и выглядела она так же хорошо, как объятие, прежде чем повернулась и наконец приподняла бровь, глядя на Итана. — Мистер Топп, в то время как Елена выполнила все это, вам удалось только отвлечь ее или вы завершили какую-то свою работу?
Итан покраснел так же ярко, как его медного волосы, пробормотал что-то про то, что он был занят, затем извинился и практически выбежал из кабинета мимо Яры.
Когда он ушел, Яра слегка улыбнулась мне.
— Требуется уверенная женщина, чтобы носить такую обувь, мисс Ломбарди. — она перенесла вес на одну пятку, демонстрируя свои высокие каблуки, черные бархатные туфли-лодочки от Джимми Чу.
Пораженный смех вырвался из горла, сорвавшись с моих губ.
Я не могла не улыбнуться ей, когда откинулась на спинку кресла.
— Я согласна.
Было непросто найти союзника, особенно влиятельного в ведущей юридической фирме Нью-Йорка. Большинство партнеров обращались с коллегами как с простыми фабричными рабочими, которые расхаживали по залам, как капризные диктаторы, а юристов часто поощряли натравливать друг на друга. Это было как в старшей школе: издевательства, сравнения и плачущие коллеги в туалетной кабинке были повседневным явлением.
Это ничто по сравнению с моим воспитанием в Неаполе, поэтому меня это не беспокоило, но я могла признать, что Яра только что расширила свою защиту. К концу рабочего дня все сотрудники в нашем этаже будут знать о тонком принижении, которое она передала Итану, и о признании, которое она подарила мне.
Я была в восторге от этого момента, поэтому не заметила сахарной улыбки Яры. И только когда она закрыла дверь в конференц-зал и вышла вперед, чтобы сложить руки на спинке стула напротив меня, у меня по спине пробежала легкая дрожь предчувствия.
— Я понимаю, что у вас рабочие отношения с прокурором О’Мэлли, — сказала она небрежно, хотя в тот момент, когда она произнесла эти слова, я поняла, что нет ничего случайного в том, куда она меня ведет.
Я моргнула.
— Я бы так не сказала, у нас было мимолетное знакомство.
Это преуменьшение.
Да, я впервые встретила Денниса в холле здания суда на Перл-Стрит два года назад, но он знал обо мне всю мою жизнь.
Это произошло потому, что, несмотря ни на что, он был лучшим другом моего отца-преступника, который вырос на улицах Бруклина.
Я все еще могла вспомнить выражение полного шока на его лице, когда он машинально протянул руку, чтобы поддержать меня, когда мы столкнулись плечами в переполненном зале, и то, как его рот сложился вокруг моего имени, с большим вздохом, чем звуком.
Елена Мур.
Это была не моя фамилия и уже много лет. Ни разу с тех пор, как Симус исчез вскоре после того, как Козима уехала работать в Милан в возрасте восемнадцати лет. Каждый из нас — за исключением Жизель, по неизвестным мне причинам — решил взять фамилию матери, потому что мама всегда была нашим единственным настоящим родителем.
Но пугало то, что он знал мою фамилию при рождении. Он казался еще более удивленным, когда я вырвалась из его хватки и повернулась в другую сторону, чтобы пройти по коридору, не подтверждая свою личность. В течение двух лет после этого он связывался со мной через офис, объясняя, что он «старый друг» Симуса и хотел бы пообщаться со мной.
Я ему так и не перезвонила.
Однако это не сильно его остановило. Он был юристом и в этом преуспел; мой отказ только усилил его возбуждение и превратил погоню в какую-то игру.
Но единственным выходом для меня было игнорировать его, что я и делала.
— Ну, когда мы ранее говорили, он дал понять, что вы знакомы. — взгляд Яры был оценивающим, когда ее взгляд скользнул по моим тщательно завитым волосам до плеч, по высокому воротнику замысловатой кружевной блузки и ярко накрашенных кроваво-красных губ. — Вы недавно расстались со своим партнером, если я не ошибаюсь?
Конечно, она не ошибалась. Яра знала обо всем, что происходило в фирме, а Дэниел, бросивший меня ради сестры, уже несколько недель был предметом сплетен у кулера с водой.
Тем не менее, я кивнула и слабо улыбнулась в ответ.
Она остановилась, по-видимому, обдумывая то, что, как я знала, она уже решила.
— Ну, поскольку мистер О'Мэлли, кажется, испытывает к тебе… любопытство, я думаю, было бы уместно, если бы вы лично подали наше ходатайство об исключении показаний.
Я моргнула, затем осмелилась высказать свое мнение.
— В надежде, что мои женские хитрости смягчат его?
Губы Яры сжались в подобии улыбки.
— Я считаю, что личное общение всегда лучше. Уходите после обеда, а затем загляните домой к мистеру Сальваторе, чтобы убедиться, что его электронный браслет правильно настроен.
Это рутинная работа, с которой мог бы справиться один из помощников юриста, но у меня возникло ощущение, что Данте Сальваторе клиент с высоким уровнем обслуживания, поэтому я не жаловалась. Мое участие в столь громком деле могло означать разницу в сокращении финишной черты партнерства в фирме с десяти до трех лет. У меня было бы преимущество перед коллегами в конкуренции за ведение дел, и это сделало бы имя Елены Ломбарди широко известным в кругах уголовного права.
Так что, я кивнула Яре и, не говоря ни слова, начала собирать свои бумаги, чтобы сложить их на стол в кабинете помощника.
Офисное здание прокурора США по Южному округу Нью-Йорка было старым и бетонным, обветшалым и устаревшим по сравнению с высоким небоскребом из стекла и хрома, в котором находились три этажа «Филдс, Хардинг и Гриффит». Юристы внутри, как правило, не носили обувь за три тысячи долларов и сшитые на заказ костюмы, как мои коллеги, но они не были движимы денежным успехом, как мы, грешники, живущие в центре города. Они были героями юридической профессии, получая небольшие гонорары и в то же время, предпринимая шаги против крупных злодеев, которых нужно было устранить.
Какая-то часть моего сердца жаждала быть включенной к ним, быть хорошим парнем и героем, уничтожающим тиранов и хулиганов.
Вместо этого я встала на сторону нечестивых и незаконных, защищая гигантские компании и отдельных лиц, использующих свое богатство и престиж, маскируя собственное злодеяние.
Престиж и власть.
В некотором смысле я была не лучше, чем Данте Сальваторе и его компания.
Я сказала себе, что моя работа на общественных началах помогла уравновесить чашу весов. Каждый месяц я была волонтером в Bronx YMCA и жертвовала десять процентов своей ежемесячной зарплаты благотворительной организации по борьбе с домашним насилием в отношении детей.
Но в глубине души я знала правду.