Дорога к иным мирам (СИ) - Шорников Александр Борисович. Страница 45

Лёму как то было наплевать на страдания больной, для него в первую очередь важнее всего были новые знания и умения. Умрёт ли эта пациентка или нет, для него не имело особого значения, он был из тех энтузиастов, которые в погоне за знаниями легко перешагивали законы морали. Да и привитый с детства комплекс превосходства его расы над другими, тоже играл большую роль.

— Так, а что у нас с инструментом? — задал вопрос землянин.

Лём, при этих словах, довольно улыбнулся — медицинский инструментарий он очень любил и готов был долго рассуждать о нём, как бывалый вояка о качествах своего клинка. Здесь они с Никитиным как говорится — нашли друг друга, тот тоже любил подобного рода инструмент о преимуществах и недостатках которого они временами яростно спорили.

А поскольку к их услугам была целая мастерская, да и десяток ювелиров, которые были готовы взяться, за тонкую работу лишь бы платили. Так что малый хирургический набор у них точно набирался. А может быть даже и большой!

Доктор приволок целую корзину инструмента и стал их вытаскивать из корзинки. Бедная больная, увидев такие ужасы, вновь завыла и попыталась уползти с лежанки куда-нибудь подальше.

— Это не для тебя дура! — снизошел до больной Лём. — Этой пилой отпиливают конечности, если они повреждены.

Его слова не успокоили женщину, которая решила что её сейчас будут особо изощрённо пытать и не сводила с них расширенных от ужаса глаз.

— Успокойся! — обратился к ней Никитин. — Тебя никто не собирается пытать! Ты знаешь кто я такой?

— Да хозяин знаю. — хрипло отозвалась женщина.

— Ты знаешь, что моё слово — крепкое?

— Да знаю, люди говорят, что ты всегда выполняешь то что обещал.

— Так вот я обещаю, что никто тебя пытать не будет! Женщина энергично закивала, её большие обвислые груди затряслись.

— Так вот ничего страшного с тобой не произойдёт!

Землянин крикнул ещё одну женщину, которая была на подхвате у Лёма и велел её помыть больную и выбрить волосы у неё на лобке. Помощница удивилась. Это было видно по её задумчивому лицу, но послушно кивнула головой и увела пациентку в сторону большой медной ванны — предмета большой зависти окружающих.

Эту ванну Лём таскал в своём фургоне, после, когда он попал в плен к Никитину, тот разрешил ему оставить эту ванну себе. Опытный хирург, был очень ценной находкой для него. Так что ванна прочно встала в небольшом закутке в его доме. Правда тут надо сказать, что эту ванну активно использовали и больные, и их доктор.

Лём вытащил свои инструменты и стал их задумчиво перебирать. Инструменты были из бронзы с красивой резьбой, сын сановника высокого ранга, мог себе этого позволить, но вот стерилизовать их было не так просто.

Никитин тоже притащил с собой свой чемоданчик с инструментов. Инструмент частично был бронзовый, частично стальной, но покрытый с помощью гальваники серебром. Никель ему пока не удалось раздобыть.

Инструменты, конечно, были простыми, но функциональными. Ювелир, нанятый Сергеем, постарался на славу — скальпели, кровоостанавливающие зажимы, расширители, «ложка» для удаления стрел из тела и другая нужная хирургу мелочёвка. На один из скальпелей был приклеен кусочек лезвия топора из тех спёкшихся в яме.

Несколько десятков таких осколков нашли своё применение в инструментах, а один такой осколок Никитин велел вставить в держатель, что бы использовать его в качестве скальпеля. Получился удивительно острый инструмент, которым при желании можно было даже перепилить кость. Пожалуй, только этот скальпель вызывал острую зависть Лёма. Он признавал функциональность его инструментов, но вот отсутствие красивой резьбы вызывало у него некое иррациональное неприятие, а может быть — он просто считал такие инструменты недостойными его. Сноб!

Лём несмотря на весь свой ум, временами был очень консервативной личностью, временами внутри него что то перещёлкивало и из него на свет божий вылезал спесивый имперский аристократ.

Конечно, за это время в новом для себя окружении он несколько пообтесался, но временами с ним было действительно тяжело, особенно если милейший эскулап перед этим дорывался до алкоголя.

У этой расы, что бы достичь нужного состояния хватало несколько кружек местного пива или вина, после чего краснокожий начинал безудержно хвастать каким он был важным вельможей у себя в империи.

Среди дружины Никитина, попадались и аристократы, поэтому пьяная похвальба дока не вызывала особого изумления и пиетета у его собутыльников. Вскоре у Лёма начинал заплетаться язык и его быстро тащили в его дом отсыпаться.

Но это так к слову, в Москве спиртное было не в ходу, зная нелюбовь их предводителя к этому напитку. Поэтому пьяных гулянок здесь не было. В трактирах, появившихся в Москве, не возбранялось заказать кружку местного пива или стакан вина, но если на утреннем построении боец был никакой, то на золотой его штрафовали сразу и давали ещё пару нарядов вне очереди. Никитин, наконец, отобрал нужные ему инструменты и отправил их на стерилизацию. Операционная у них была давно подготовлена. Чисто выскобленный и обработанный кипятком стол был накрыт чистой прокипячённой тканью. На столике под стерильной салфеткой лежал инструмент, рядом лежала груда хлопковых салфеток, что бы вытирать кровь. Землянин быстро прикинул что нужно — кетгут, и несколько флаконов с кровоостанавливающими порошками дражайшего эскулапа.

Здесь, надо отдать ему должное имперской медицине, это средство были проверенным и достаточно эффективным, кроме того были и другие порошки которые снимали воспаление и нагноение ткани. В их результативности землянин тоже уже успел убедиться.

Больную напоили сонным зельем — тоже из фирменных рецептов Лёма, от чего она гарантированно вырубалась как минимум на два часа. Этот состав эскулап хранил в тайне, в эту тайну были посвящены только врачи, которые закончили эту Академию Жизни и Смерти.

Именно так пафосно она называлась в империи, учились в ней понятное дело дети нобилей, и учились прилично — целых 10 лет. Правда в отличие от земного университета, судя по рассказам Лёма о годах учёбы, учились там не особо интенсивно — 2–3 лекции в день, понятно, что процесс постижения знаний был не таким обременительным и растягивался для благородных слушателей надолго.

Ещё одной проблемой при проведении подобного рода операциях стал свет. У Лёма имелась специальная лампа-рефлектор. Источником света служила небольшая серая пирамидка, доктор не знал, кто и как её делает, её производство тоже считалось тайной, но как бы, то, ни было, эти самые пирамидки поставлялись в армию и стоили недорого.

Пирамидка, когда её поджигали, давала яркий холодный свет, правда горела она довольно быстро и за десять минут выгорала полностью. К сожалению, почти все пирамидки у Лёма пропали при штурме лагеря краснокожих, у него только оставалось в его повозке несколько упаковок, но к этому времени он их почти полностью израсходовал.

Куда пропал этот запас они так и не выяснили, правда и спохватились они поздно, после той битвы было много суматохи, так что пара сундуков с этой продукцией вполне могла исчезнуть в неизвестно направлении. Да и кто обращал особое внимание, на какие-то пирамидки, оружие драгоценности — вот что в первую очередь интересовало победителей.

Поэтому операцию решено было проводить при дневном свете. Несколько закреплённых и хорошо начищенных медных щитов, направляли свет на операционное поле. Под потолком на специальных кронштейнах тоже были закреплены ещё несколько щитов, что бы отражённый свет шёл вертикально вниз.

Прислуга через некоторое время должна была слегка сдвигать фокус этих ламп. На самый крайний случай Никитин принёс с собой керосиновую лампу с рефлектором, которая давала мощный свет. Вот только нужной ему стеклянной колбы на ней не было, у него пока не получалось сделать прозрачное стекло.

То ли песок был плохой то ли сода с примесями, но пока это стекло годилось только для стаканов. Правда купцы за них давали хорошую цену и отрывали с руками всю выставленную на продажу продукцию. Так что пока приходилось гнать вал пользующейся спросом продукции, да и времени банально не хватало, что бы заниматься экспериментами в этой области.