Дорога к иным мирам (СИ) - Шорников Александр Борисович. Страница 52

Дорога через пару дней вывела их к небольшой, но довольно глубокой реке. Здесь они разбили огороженный лагерь и сделали остановку на пару дней. Пожалуй, только эти дни, проведенные вблизи этой реки, оставили самые приятные воспоминания у Никитина об этом походе.

Здесь была просто шикарная рыбалка. Рыба клевала, как бешенная — поплавок начинал танцевать почти сразу, как только касался воды. Вскоре рядом с ним выстроилась толпа народа, которая радостно орала, и подавала ему советы когда он тащил очередную сопротивляющуюся и бьющую хвостом рыбину к берегу.

Ловля с поплавком здесь была мало распространена, и народ то и дело подходил к нему вплотную, что бы посмотреть снасть поближе. Вскоре они настолько достали Никитина своими расспросами, что он вытащил ещё один запасной комплект с крючком и отдал его своему телохранителю, который и демонстрировал его всем желающим отвлекая, таким образом, внимание от него самого.

Наёмники всегда были довольно ушлым народом, а иные здесь не задерживались — они или сами сбегали или быстро оказывались в безымянных могилах. Так вот уже час спустя, десятка два рыбаков с самой причудливой оснасткой начали тоже ловить рыбу и внимание толпы, наконец, то переместилось на них.

Вскоре возникла первая драка — один из рыбаков начал вытаскивать крупную рыбину на берег, тут один из добровольных помощников кинулся, что бы ему помочь, в процессе этой помощи рыба отцепилась вместе с крючков.

Незадачливый помощник с ходу огрёб в челюсть, пока он хлопал глазами — огрёб ещё раз, после чего с рёвом кинулся с кулаками на своего обидчика. После чего незадачливых рыбаков пришлось разнимать…

Пойманная рыба напоминала земную кефаль, крупные с серебристой чешуёй они хорошо разнообразили меню их отряда. Никитину, хватило часа на два, на это рыбное изобилие, потом он устал и передал удочку бойцам и отправился в свой фургон, отобрав для себя несколько увесистых рыбин.

Повара стали быстро готовить уху, а всем желающим было выделено по рыбине, что бы поджарить их на костре. Сергей аккуратно почистил рыбу — порадовавшись изрядному количеству молоки. После чего быстро организовал себе костёр и зажарил рыбу на сковородке. Съел сколько мог, а остатки быстро подъели соратники, которые уже привыкли, что их командир большой любитель сделать нечто вкусное и старались не упустить момента оказаться к нему поближе в этот момент.

Через день отряд вновь двинулся по дороге, которая причудливо вилась рядом с рекой, обеспечивающей их рыбой и на следующей остановке. Так безоблачно прошли эти дни похода.

А вот на следующей день, когда колонна двигалась вперёд, на горизонте стали подниматься чёрные дымы — кочевники, наконец, их соизволили заметить. А вскоре в паре километров от их каравана была замечена большая группа всадников.

— Плохо дело! — мысленно скривился землянин. — Ничего нет хуже, чем вот так, когда тебя атакуют, а ты вот так, маршируешь и нужно время, что бы перестроится в оборонительные позиции.

Эта нехитрая истина сразу стала понятна всему войску.

Поднялась суматоха — на этой неширокой просёлочной дороге нормально могли выстроиться не более двух фургонов в ряд. Возницы настёгивали быков, стараясь как можно ближе прижаться к соседнему фургону. Пока фургоны подтягивались, друг к другу все бойцы быстро вооружались и торопливо хватали щиты, прикреплённые к бортам фургонов.

Никитин выкрикнул команду и несколько сотен воинов отбежав на пятьдесят метров от фургонов и соединив щиты, создали нечто вроде гуляй-поля, за ними выстраивались арбалетчики которые тащили с собой по два арбалета сразу.

Огибая это сооружение, навстречу кочевникам поспешила сотня разведчиков. С его отрядом было более или менее ясно, но вот у его союзников…

Никитин быстро заскочил наверх фургона, и с высоты оглядел окрестности. Кочевников на горизонте не было видно, конники, куда-то скрылись. Это радовало, но вот бардак у союзников ему сильно не понравился.

Если у воинства городов Шестиградья с дисциплиной было нормально, то у наёмников началась самая натуральная паника. Десятки повозок, которые попытались съехать с дороги вдруг оказались притиснуты друг к другу.

Живность громким рёвом выражала своё недовольство, а их хозяева яростно ругались друг с другом, и тревожно смотрела по сторонам, выискивая нападавших. Если чего то ищешь, то рано или поздно найдешь. Кому то, что-то почудилось. Разделись тревожные крики.

Начала нарастать паника, десятка три повозок вдруг развернулись и стали разворачиваться назад. Возницы, с затравленным выражением лиц начали заворачивать обратно.

— Кочевников нет! — во всё горло закричал Сергей. — Никого нет! Не бойтесь!

Его бойцы стали повторять его слова, и паника постепенно сошла на нет. Землянин сверху, в километре отсюда, углядел большую поляну, на которой трава была не так высока, и дал команду начать движение в этом направлении. Щитоносцы, получив команду, быстро разъединили свои щиты и, забросив их за плечо, пристроились рядом с фургонами.

На новом месте Никитин всем не задействованным бойцам приказал брать лопаты и начать строить частокол. Ранее на стоянках он пренебрегал этим, теперь настало время копать, да и травяной покров теперь в этой местности стал заметно ниже, так что теперь их можно было атаковать с любого направления.

Конечно, в такой траве возможная атака кочевников будет не быстрой, но её нужно было учитывать. Поэтому сотни рук споро принялись копать небольшой ров и ставить редкий частокол. Работать было тяжело, приходилось вырубать дёрн топорами, обнажая участки земли, только после этого можно было браться за лопату.

К Никитину потянулись командиры наемников, и он начал раздавать команды, куда и кому где становится. К сожалению, множество телег и фургонов делало нереальным создание хорошо укрепленного лагеря. Поэтому с двух сторон ставились фургоны. Бойцы сноровисто выпрягали быков и канатами связывали фургоны между собой.

Часа через два всё было более или менее готово к встрече неприятеля, но тот в тот день так и не появился. Большие конные группы разведчиков теперь постоянно высылались вперёд на пару километров, что бы заметить врага как можно раньше.

Самые дальние дозоры теперь постоянно держались километров в десяти от основного войска, но крупных сил кочевников, как, ни странно, нигде обнаружить не удалось. Только вокруг них постоянно вертелись мелкие отряды противника в десяток-другой всадников, которые старались исподтишка напасть на сторожевые отряды, но их слабые луки ничего не могли противопоставить арбалетным стрелам и хорошим композитным лукам нуров.

После всех его похождений в степи как то так получилось, что под его руку попросилась сразу несколько десятков стрелков. Большинство из этих бойцов были ранены и находились в лекарских фургонах Лёма, когда Никитин вместе со своим войском захватил лагерь краснокожих и таким образом все они оказались вместе с ними в Москве.

Никитин после их выздоровления не стал никого из них неволить, они могли спокойно уйти обратно к себе в Та-мир-но или наняться к нему на службу. После небольшого раздумья, причём перед этим они долго и бурно, что-то обсуждали с Лёмом, они решили принести ему клятву верности и влились в его войско.

Теперь эти краснокожие ребята мотались повсюду вместе с разведчиками на своих знаменитых быках, заставляя временами вздрагивать бывалых наёмников, которым посчастливилось вернуться обратно живым из Идуа-Боам.

Некоторые из разведчиков глядя на них, тоже решили сменить своих лошадок, на ездовых быков и дело видимо шло к тому, что вскоре все разведчики пересядут на быков. Тем более что Никитин в своём обозе пригнал сотни три этих отборных животных, и бойцам было куда пересаживаться.

Почти каждый день у охранения случались стычки с кочевниками, но благодаря мощным лукам и арбалетам у них практически не было потерь, и разведчики постоянно возвращались с трофеями, поднимая энтузиазм войска.

Только одно заставляло Никитина кривиться, когда дозорные докладывали о десятках трупах противника — большой расход арбалетных стрел. Несмотря на то, что после боя стрелы тщательно собирались и вырезались из тел врагов — всё равно немало их бесследно исчезало в густой траве.