Царевна для Ворона (СИ) - Полынь Кира Евгеневна. Страница 8
И только когда она сама сбросила с себя верх, позволяя впиться взглядом в сочные полукружия, в голову словно засыпали песка и загубили механизм. Не видел ничего, кроме них, смотрел на темные ореолы и по-животному дико захотел попробовать их на вкус, поднимая со дна инстинкты всасывать женскую грудь.
Но сделать ей больно было важнее. Хотел измарать ее в грязи своей похоти, потрепать как куклу, использовав по назначению, заставить жалеть об этой жалкой попытке успокоить меня.
Но она застонала, и голову затянуло пеленой.
Слишком сладким, слишком искренним был этот стон, и я невольно поймал себя на мысли, что не слышал такого очень и очень давно. Каждая, что оказывалась в моей постели, старалась кричать как можно громче, стонать как можно игривее, ожидая моего дальнейшего внимания к ее персоне. Но это было не то. Не так.
И моей «супруге» удалось мне об этом напомнить.
Я ведь шел сюда изрядно взбешенный, словно зверь, учуявший запах крови и неумолимо голодный.
Нужно было уйти еще тогда! Когда увидел, как она вытянулась в собственной постели, демонстрируя мне беззащитную спину и аппетитные бедра. Вообще не нужно было ее сюда привозить!
Фарс! Вздор!
Знал, был уверен, что она только прикидывается, обманывает меня, но даже когда я забрался в постель, она не шелохнулась и только чуть приоткрыла рот, сладко утопая в подушке. Разбудил ее, увидел, как она растерянно хлопает глазами, вспоминая, где она и с кем.
А потом этот концерт, в котором я, черт ее дери, оказался благодарным зрителем!
Сейчас, толкаясь в ее узкую тесноту, жадно вбирал глазами взмахи темных ресниц, слушал собственное тело, в которое она впилась пальцами, бесстыдно прижимая себя ко мне, и немел. Хотел порвать ее! Заставить страдать! А вместо этого прислушивался к тяжелому дыханию и подрагивающим стонам!
Ненавижу! Ненавижу ее всем нутром!
— Поцелуй…
Прошептала и испуганно распахнула глаза — на дне этих озер заплескался страх.
Нет, дорогуша, если я не могу взять тебя, как планировал, все время отвлекаясь на твое возбуждающее тело, то искусаю твои губы в кровь, чтобы больше не смела просить того, чего не понимаешь!
— Я поцелую тебя, моя царица. Поцелую так, чтобы ты попросила еще. И только попробуй не ответить мне взаимностью.
Ее кожа пахла розовой водой и возбуждением, щекочущим рецепторы. Не понимал — ее или моим, но проваливался, пьянея, как после дешевой бормотухи.
Это мой шанс — или очередная возможность уйти поверженным. Нееееет, нет, она не узнает об этом! Не поймет, что я поддался какого-то черта, даже не заметит, но факт есть факт. Я должен ее сломать, обязан! У меня нет выбора!
Наброситься на ее рот с поцелуем, звериным и зверским, было для меня необходимо.
Я утолял свой голод, кусал ее губы, всасывал послушный язычок, который сейчас казался не таким уж и острым, пил дыхание, заставляя ее громко втягивать воздух в коротких промежутках. Толкаться в нее стало сумасшествием. Слишком остро, слишком горячо, и стало совершенно невыносимо ровно в тот момент, когда понимание обрушилось мне на голову.
Она отвечала.
Неумело и неуклюже, но хватала меня за шею, обнимала со всей возможной силой и целовала в ответ.
Ненавижу! Я ненавижу ее!
Поднялся, не отрываясь, и усадил ее сверху, проглатывая глухой стон, когда она опустилась полностью на стоящий и болезненно пульсирующий от похоти член. Доверчиво прильнула к моему плечу и выровняла дыхание, ноготками царапая спину.
Слишком еще глупая. Не отрастила когти, без которых здесь не выжить. Слабая.
Намотал ее темные волосы на кулак и оттянул голову назад, открывая доступ к белой шее, и вгрызся в нее укусом, облизывая языком словно животное и с каждым толчком подбрасывая в воздух ее послушное горячее тело.
Ну, давай! Кричи! Моли меня прекратить! Плачь!
Но маленькая дрянь лишь тихо стонет, откинувшись на мои руки и позволяя себя целовать.
Ненавижу!
Кричу, рычу мысленно, а сам продолжаю исследовать ртом нежность кожи, пробовать языком ее аромат, ощущать сладкий пот, что выступил на ее висках.
Резче! Громче! Быстрее!
Придавливаю ее к себе и ладонями сжимаю сладкие половинки, буквально натягивая на гудящий орган все быстрее и глубже. Она все такая же тесная, горячая и узкая, но член уже практически свободно входит, растягивая стеночки под себя, заставляя меня еще громче и нетерпеливее рычать в ее темные волосы.
Мне хорошо… Мне чертовски хорошо, как не было давно! Не знаю, в Тарн ли дело или я наконец дорвался до того, что так страстно желал и боялся столько лет, упиваясь собственной жадностью, но мышцы гудели, а грудь горела огнем. Я хотел эту маленькую суку так, что череп трещал по швам. А она не кричала и не вырывалась, только стонала утробно, хваталась за меня пальцами и пьяно скользила губами по моей шее, плечам, так и не решившись поцеловать первой.
Ненадолго.
Облегчение приближалось, и я не собирался его упускать только из-за своей не пойми откуда взявшейся страсти, я хотел заполнить ее своим семенем, испачкать белую кожу, пометить собой и своим запахом. И плоть, пульсирующая от желания, горела, приближая меня к финалу.
Но произошло то, что полностью сломало мой набросанный на скорую руку план с уже и так тысячей внесенных поправок.
Маленькая дрянь неожиданно вскрикнула и захрипела. Выгнулась дугой, впиваясь до треска пальцами в мои предплечья, и затряслась.
Ненавижу. Ненавижу ее за этот сладкий оргазм.
Ее кожа раскраснелась, будто светясь изнутри, губы открылись, такие припухшие, красные, все в трещинках от моих поцелуев, а глаза закрылись, погружая ее в удовольствие.
Впервые я кончил от того, как смотрел на оргазм моей любовницы. Свело все мышцы, выкрутило кости, а я все смотрел, с животной жадностью впитывая ее дыхание, ее сжимающуюся узость, и кончал.
Она все так же сидела на мне верхом, только расслабленно уткнулась лбом во влажное плечо, растекаясь по моей груди. И я слышал, с каким бешеным звуком стучало ее сердце о грудную клетку, прижатую ко мне.
Это только раз. Наваждение.
Так больше никогда не будет. Это маленькая чертова Тарн больше не поймает меня в свои сети. Никогда! Я скорее удавлю ее в этой же постели!
Но что мне мешало сделать это сейчас?..
— Мне не было скучно.
— Что? — она пьяно приоткрыла глаза, стоило сбросить ее с собственных бедер и подняться, поднимая снятые второпях брюки.
— Ты меня развлекла. Доброй ночи, царица.
Развернулся и вышел, хлопнув дверью.
Подальше от нее и ее запаха.
Глава 11
Только оставшись в одиночестве, я будто проснулась. Горячая волна страсти схлынула, вместо нее пришел шторм сожаления и жалости к себе.
Отдалась. Ему. Добровольно.
Прижимая к груди покрывало, вымокшее от нашего пота, и пропитавшееся запахом страсти, я проглотила тошнотворный ком, пытаясь взять себя в руки.