Малах ха-Мавет (СИ) - Федорченко Юлия. Страница 3

На улице сгущались сумерки. Включив лампу, Трис выдвинула ящик стола и убрала в сторону ворох исписанных школьных тетрадей. Сидни предупредил, что встреча состоится в шесть, и попросил девушку не опаздывать. Она вытащила из ящика шокер и повертела его в руках. Собравшись с духом, Трис нажала на кнопку большим пальцем: раздался характерный треск, и между стальными зубчиками вспыхнули две крошечные голубые молнии. Какие бы доводы ни приводил ей Сидни, она пока не решалась использовать шокер на живом человеке, поэтому сунула орудие пытки обратно в ящик и завалила сверху тетрадями. От сердца тотчас отлегло.

В запасе было больше двух часов, и Трис распахнула шкаф и перебирала наряды, пока не столкнулась с распространенной проблемой: как и подавляющему большинству девушек в таких ситуациях, ей было совершенно нечего надеть. Сидни не стоило светиться и приходить в закусочную, но она все равно хотела с ним увидеться, так что старалась прихорошиться.

Вместо него на встречу пришел Райс. Он попутно выполнял другой заказ и согласился проводить Трис в нужное место. Райс выглядел тем другом, который вытащит тебя из любой передряги, но будет хохотать до упаду, если ты поскользнешься на льду и больно стукнешься головой. Когда девушка спросила, есть ли у него шокер, он расплылся в широченной улыбке и вынул руку из кармана красного пуховика.

— Нет, — сказал юноша с голубыми глазами и копной непослушных рыжих волос. Под его курткой виднелась футболка гавайской расцветки, а в левом ухе поблескивала серебряная серьга-звездочка. Сид и Хетт были приблизительно одного возраста, Видящая застыла в мире безвременья, тогда как Райс казался едва ли не старшеклассником. — У меня есть это.

Его пальцы охватывало сплетение стальных колец. Обыкновенный кастет, абсолютно гладкий и без шипов. Столь простым оружием, на вид не слишком пугающим, можно нанести смертельные увечья. Очаровательная улыбка Райса больше не могла обмануть Трис. Этими кулаками он крошил челюсти и ломал ребра.

Глава 2.

Они перехитрили его. Пришли толпой. Окружили его и накинулись четверо на одного, как свора псов. Грозили ему кулаками и щерили зубы, и черные провалы их разинутых ртов обещали боль. Райс терпеливо дождался, пока они выговорятся и замолчат, а потом бросился на ближайшего соперника, одновременно вынимая руку из кармана. Кастет врезался в лицо, и на Райса брызнула кровь. Он автоматически слизнул ее с губ и, едва развернувшись, съездил локтем в скулу другому противнику.

Когда он дрался, Райс переставал о чем-либо думать. Мысли как будто растворялись, и его больше ничего не мучило. Он состоял из чистых инстинктов. Враги вились вокруг него, как тени, а их тумаки походили на еле ощутимые тычки. Он не испытывал ни растерянности, ни страха.

Соперники не просчитали своих действий, они планировали взять его числом, и когда Райс оказался им не по силам, сменили тактику. Что-то опасно взблеснуло в лучах фонарей, он подставил руку и тотчас же почувствовал, как предплечье обожгло, будто огнем, а ему под ребра вошел кусок холодной стали. Он дрогнул.

Его повалили на землю и начали пинать. Удары сыпались один за другим. Вместо того чтобы скорчиться, закрывая лицо и живот, Райс ухватился за лягавшую его ногу и дернул на себя. Опрокинул парня на снег и мгновенно взобрался на него, пока тот не успел опомниться. Сломал ему нос, а потом вновь свалился от сокрушительного удара в голову. Выплюнул снег с отвратительным привкусом крови и снова встал. Позади него кто-то выл, прижимая ладони к лицу.

Пошатываясь, Райс ринулся в атаку. Его кровь воняла гнилью и стылой землей. По его жилам текла черная, смердящая жижа, и он ненавидел, когда кто-нибудь напоминал ему об этом.

Каблуки Хетт звонко цокнули по плиткам, когда она вошла через стеклянную дверь и огляделась. Консультант тут же засуетилась, одернула юбку и поспешила к покупательнице. В глубине зала какой-то панк подбирал одежду для своей девушки, еще не определившейся со стилем: срывал с вешалок блузки, платья и свитера и прикладывал к ней. Между делом он отпускал шуточки, заставляя девушку безостановочно смеяться. Хетт приблизилась к стойке с черными вещами и вяло перебирала одну за другой в поисках подходящих вариантов. Хотя она не смотрела ужастики по вечерам, не увлекалась гаданием на Таро и не мечтала умереть в объятьях Вилле Вало, готический имидж полностью ее устраивал. Особенно длинные рукава: она никогда не оголяла руки. В любую погоду.

— Я могу вам чем-то помочь? — подчеркнуто вежливо спросила ее консультант. — Вчера пришла новая коллекция, не хотите посмотреть?

Хетт вложила в свой взгляд как можно больше презрения. Девушка в строгом костюме поежилась и принялась озираться. Наверное, новенькая. Лишь недавно получила место… еще не ненавидит свое дело и горит желанием заработать немного сверх скромного оклада. Хетт не произнесла ни слова, продолжая пронзать ее глазами, и консультант предприняла новую попытку:

— Позвольте… это не ваш размер.

На сгибе локтя Хетт висела полупрозрачная блузка с кружевом по горлу и манжетам. И когда она успела ее схватить? Не придумав никакой отговорки, Хетт проверила бирку. Она действительно промахнулась. Это случалось не впервые: она будто подсознательно тянулась к вещам на несколько размеров больше, чем нужно. Сзади раздались смешки, и Хетт нервно обернулась. Панк показывал девчонке совершенно безвкусное платье со стразами по бокам, а та сдавленно хихикала.

— Вместо того чтобы мне надоедать, — начала Хетт, сунув блузку консультанту, — лучше бы выгнала их взашей. — Как только бедняжка округлила глаза и заморгала, она прибавила: — Они же все равно ничего не купят.

В примерочной Хетт разделась до нижнего белья. Любуясь собой, она встала к зеркалу боком и провела ладонью по гладкой впадине живота. А потом внезапно замерла, не решаясь сделать вздох. Чуть погодя она подошла к своему отражению вплотную и поскребла ногтем странное пятнышко на зеркале. Оно не стиралось. Залившись смертельной бледностью, Хетт мучительно долго вглядывалась в место немного выше сердца — туда, где явственно темнело синюшное пятно. Livor mortis. Первый признак разложения. Кожа словно истончалась слой за слоем, а под ней проступала гниющая плоть.

Шена. Шена!

Крик души.

Ни о какой примерке больше не было и речи. Хетт села на стульчик и прислонилась щекой к холодной поверхности зеркала. Совладала с собой, проглотив слезы, и спустя время опять сверилась с отражением. В ярком безжалостном свете она показалась себе уродиной, а эта отметина, эта проклятая стигма никуда не исчезла. Ей хотелось причитать и колотиться о стенки, но она нащупала свою одежду и дрожащими пальцами застегнула платье. Прежде чем отдернуть шторку, Хетт вскинула голову и расправила плечи. Заперла муку в глубине сердца, не позволяя ей просочиться наружу.

Никто не должен знать.

Не должен видеть.

Она направилась к выходу из магазина, и ряженые пластиковые манекены проводили ее равнодушными взглядами. 

Трис сидела в одиночестве, временами поднося к губам чашку какао. Стекло затянуло паутинкой инея, и люди за окном превратились в безликие туманные фигуры. Она совсем не верила в провидческие способности Сидни, пока шумная компания напротив не позвала ее за свой столик. Как во сне, Трис подошла к тому парню, с которым должна была познакомиться, и опустилась на мягкое сиденье рядом с ним. Она чувствовала на себе оценивающие взгляды его приятелей. Что ей надо делать? Что говорить, чтобы не попасть впросак? Трис мигом представила, как они над ней потешаются: молча, одними глазами, чтобы не выдать себя.

Она боялась на них смотреть. Смотреть на него. И оттого лишь изредка позволяла себе поднимать взор от стола и поглядывать на собеседников. Один из них носил очки, идеально выглаженную рубашку в черную полоску и кашемировый пиджак. Его вьющиеся каштановые локоны блестели от геля. Две миловидных спутницы, обе с аккуратным макияжем, сидели друг против друга, однако из всего их пышного облика Трис запомнила только мелированные волосы одной и полный чувственный рот второй девушки. И еще был тот… другой парень. Он придвинулся ближе, и она ощутила его тепло. Его взгляд так и прикипел к Трис, тогда как она все не решалась встретиться с ним глазами.