Последняя битва (СИ) - Саган Илья. Страница 48

Мелизора тихо вздохнула, и ее голос зашелестел с новой силой.

— Мои сыновья и ненавидят, и не могут жить друг без друга. Разве бывает день без ночи, добро без зла, а свет без тьмы? Представь себе мир, где есть рождение, но нет смерти, где есть счастье, но нет горя. Представь и ужаснись. Ибо одно без другого не существует, и никто не имеет права надеяться на победу одного над другим. Добро без зла перестанет быть добром, а не будет тьмы — и свет потухнет. Равновесие — основа мироздания. А жизнь всегда наполнена борьбой непримиримых противоположностей.

Поразмыслив над ее словами, я спросил:

— Тогда почему Нариэль погиб, а Утрес остался жить? Получается, зло победило и будет властвовать над твоим миром? — Не успела она ответить, как я с досадой добавил: — Знаю, это моя вина. Я обязан был победить Креха, но не смог этого сделать!

— Не вини себя, призыватель. Если бы когда-то я не толкнула тебя на темный алтарь, сегодня ты одолел бы моего непутевого сына. Что ж, я сделаю это за тебя и заточу Утреса в магическую подземную темницу. Ты спросил, будет ли властвовать над миром зло? Это зависит только от вас, смертных.

— Ты сама закроешь сына в подземелье?! Но почему?

— Потому что Тьмы без Света не существует.

Я скептически оглядел окружающую меня черноту.

— А сейчас мы где?

— Нигде, — ответила богиня, и я поперхнулся. — Это то, что вы называете небытие. Нечто, где нет ни времени, ни пространства. Просто ничто.

Может, она меня все-таки дурит, и имя ей — Смерть?

— И что же будет дальше?

— Ты вернешься к своим близким и будешь жить, как жил. Но есть и отличие. Сегодня ночью благодаря пробуждению богов болезнь исчезла, и купол с Мелизоры спал. Я не могла допустить, чтобы здешние порядки перемешались с другими, потому переместила ее в другое, параллельное пространство. Возможно, когда-нибудь в будущем эти миры вновь пересекутся, но произойдет это нескоро, очень нескоро.

— Значит, никто не сможет покинуть острова или приехать сюда? Ни звонков, ни связи, ни встреч?

— Совершенно верно. Теперь все вы, прибывшие с Большой земли, стали истинными мелизорцами.

Не могу сказать, что эта новость меня обрадовала. С другой стороны, почему бы нет? Все, кто мне дорог — здесь. На той стороне у меня никого не осталось, разве что Миха. Но теперь, когда мир избавлен от синдрома, у него все будет хорошо.

— А ты не боишься отпускать меня? Вдруг, вернувшись, я опять призову Нариэля?

— Не сможешь, — в голосе богини мне почудилась теплая улыбка. — Амулет выполнил свою функцию и на много лет стал бесполезной побрякушкой. Так что ты теперь не люмен. И не морок — я снимаю с тебя это бремя. Живи спокойно. Ты больше не в ответе за Мелизору. Прощай!

Эпилог

Послышался характерный щелчок, и из возникшего перед храмом портала появилась зеленая физиономия.

— Ба, неужто сам Элмер Цветосердый решил проведать старика?! — воскликнул я и, раскинув руки, двинулся навстречу гостю.

— Не преувеличивай, я старше тебя на двенадцать лет, — улыбнулся он и сгреб меня в охапку своими огромными лапищами.

— Ну, у вас, флогеронов, это по-другому, вон, ни одной седой волосинки нет, — засмеялся я, высвободившись из дружеского капкана. — Как, кстати, поживает новоиспеченный Мугду? Почему ты оставил его без своей мудрой опеки?

Губы бывшего старосты снова растянулись в улыбке.

— Похоже, Лугдес для тебя навсегда останется мальчиком-с-пальчик. Ты же сам видел, он уже давно выше меня на голову и в полтора раза шире в плечах.

Это да, после того, как Элмер смог возродить Матерь Живых, флогероны-лилипуты остались только в легендах, и лесной народ, как и прежде, стал жить в гармонии с природой. А самом начале, конечно, было сложно. Помню, как мы вырубали агрессивные цветы по всему Флогину. Они так привыкли жрать двуногих, что пришлось их уничтожить.

Сам же Элмер стал для соплеменников не просто шаманом, а чем-то вроде полубога, даже большим, чем Кадис Древорукий. Элмер Цветосердый. Звучит. Да, любят флогероны растительные имена. С Кадисом все понятно, а вот почему они так прозвали моего друга? Может быть, потому, что он с рождения носил у сердца талисман с волшебными семенами?

— Я тут тебе подарок принес.

Слова Элмера оторвали меня от размышлений, я посмотрел на него и увидел, как он протягивает маленький кожаный кисет.

— Неужели это…

— Точно, пыльца Матери Живых, полгода собирал.

Давно же я ее ждал! Я хотел поблагодарить друга, но настойчивое покашливание за спиной заставило меня обернуться. Передо мной стоял юноша в таком же, как и я сам, белом балахоне.

— Ты что-то хотел, Силантий? — спросил я.

Юноша поклонился Элмеру, затем повернулся ко мне и произнес:

— Принес вам свиток телепорта, Хранитель.

— Зачем?

— Разве вы не летите с Великим шаманом флогеронов в Треглав? На рубиновую свадьбу ваших родственников?

— Лечу, но позже, из замка. А сейчас мне нужно провести очень важный эксперимент, — ответил я, сжимая в руке кожаный кисет. — Принеси-ка книгу Призыва к фонтану Истины.

— Да, Хранитель.

— Это и есть Фросин сын? — спросил Элмер, когда юноша удалился.

— Точно, младший, он теперь мой помощник.

— Серьезный парень, совсем не такой, как его шебутная матушка, — ухмыльнулся шаман. — А я хотел отдать тебе пыльцу на праздновании годовщины свадьбы Серого и Линории, но потом решил, что ты будешь рад получить ее раньше.

— Спасибо, дружище, думаю, это то, что нужно.

— Ладно, мне пора. Надо до начала торжества с Гаррахом, вождем горных великанов, встретиться. Он обещал дать несколько плодов Эншибы. Хочу попробовать вырастить ее на нашем острове.

— Вождем? — удивился я. — А как же Диррон?

— Ничего не поделаешь, никто из нас не вечен, — развел руками Элмер. — Ну, мне пора. Не прощаюсь, встретимся у Серого.

Достав свиток телепорта, он прочитал заклинание и рассыпался серебряными искрами. А я направился к фонтану Истины, тому самому, где Амикус показывал нам стычку Борея с Командором. На приступке возле чаши уже лежала книга Призыва. Я высыпал пыльцу в воду, окрасившуюся алым, и принялся лихорадочно листать страницы. Куда же подевалось то заклинание? Эта книга вообще была очень странной штуковиной, в ней постоянно то исчезали, то появлялись новые магические слова, будто кто-то каждую ночь переписывал текст.

А, вот, нашел! Я впился взглядом в буквы. В голове зазвучала незнакомая мелодия, слова, срываясь со страниц, парили в воздухе и выстраивались в предложения. Вода в чаше закипела, покрылась молочной дымкой. Когда туман начал рассеиваться, появилось изображение: крест, затем поднятая рука, склоненная голова, а следом и вся фигура ангела.

Есть! Получилось! Колонна на Дворцовой площади! Понятно, что в Питер мне уже не вернуться, но посмотреть на родной город через столько лет хотя бы со стороны — это ли не счастье? За прошедшие годы я провел, наверное, сотни экспериментов, перепробовал тысячи ингредиентов. И вот оно!

Я словно парил над площадью. Под ногами Эрмитаж, за рекой виднелся шпиль Петропавловки, слева — Адмиралтейство, Исакий… Йу-хуу! Все почти так же, как я запомнил еще в досиндромные времена. Правда, сейчас город казался еще более светлым и праздничным. Я положил раскрытые ладони на гладь воды и подвинул картинку, чувствуя себя титаном, способным вращать Землю.

Так, вот Невский. Сколько народа, молодежи! Вполне возможно, что кто-то из этих ребят — Михины дети. Я поплыл вдоль проспекта, рассматривая фасады, заглядывая в окна. Ух ты, сохранилась даже одна из моих любимых кафешек со странным названием «Забыли сахар». Я попытался заглянуть внутрь, но тут изображение дрогнуло, а вода посерела. Сделал еще несколько пассов, но кроме отражения своей головы с седыми космами волос, ничего не увидел.

Эх, похоже, сеанс закончен, хорошего понемножку. Ну ничего, зато теперь я знаю, как это можно повторить. А сейчас можно и в замок за Марусей.