Жемчужина темного дракона (СИ) - Скляр Виктория. Страница 50

Он виртуозно манипулировал и изворачивался, как змей, которым и был от рождения в душе. Его желания всегда были в приоритете, а жажда не знала границ мироздания. Колдуны не зря считали самыми опасными врагами драконов, потому что наши слабости были их силой, которой они превосходно пользовались, ломая нас и перекраивая, как сломанные, тряпичные игрушки.

Если бы не защита матери и страх Эгана перед мщением всей империи, он бы и нас с Луинаром изменил себе под стать. Он пытался, много раз вгрызался в наши сознания, но терпел неудачу за неудачей. Лишь раз ему удалось зачаровать меня, и в тот раз я чуть не убил свою любимую и брата…

Но нужно отвлечься. Если продолжу вспоминать все обиды и грехи отца, то точно сорвусь. Вот только в голове, словно выжжено воспоминание о том, как кричала моя девочка, какой напуганной она в тот момент в моих руках и то, каким жалким и слабым я чувствовал себя!

Ненавижу его!

Всем сердцем ненавижу и хочу лишь одного — избавить этот мир от присутствия Эгана!

Я пригнулся, проходя под обвалившейся частью замка, проскользнул в небольшой проход, в который едва-едва пролез плечами. Тени следовали за мной, словно верные псы, готовые в любой момент броситься на врага и разорвать того на куски. Я хмыкнул своим мыслям. А ведь моя магия произошла из крови Эгана. Он был черным колдуном, и в следствии я родился темным драконом, который управлял тьмой. Забавно, как порой шутит с нами жизнь. Вот только мне было не до смеха.

Вырубив еще двух часовых, которые оказались проворней остальных, я уложил их в тень и накрыл чарами, чтобы не привлекали внимания. Мало ли, кто тут шастал по коридорам, а мне бы не хотелось стать виновником провала операции. В конце концов, на этот случай у меня здесь болтливый Жюль с его манией величия.

Я знал, где располагались спальня и кабинет отца. Точно знал, куда нужно идти, и следовал своей цели, двигаясь тихо и незаметно, сливаясь с отголосками силы и самыми темными участками замка. Это было мне лишь на руку. В такой разрухе было проще всего спрятаться.

— Рас, — услышал я голос своей жемчужины и на миг замер, не веря в то, что слышал. Нет, она не может быть здесь. Нет! Она сейчас во дворце, скрыта и защищена моими лучшими бойцами, плюс яд Мурана позволял ей быть невредимой. — Ра-а-а-ас, — снова позвала меня Коралина, заставляя мои внутренности болезненно сжаться, а сердце обернуться куском трескающегося льда. — Расон! — закричала она в моих мыслях, отчего я весь сжался и зажал уши ладонями, но это не особо помогало. Звук шел изнутри, прямо из моей головы, а от этого не так просто спрятаться.

Это все игра подсознания.

Эган, видимо, поставил какую-то защиту, которая влезала в голову и путала мысли. Значит, я все ближе к нему. Ведь раньше такой магии не было, и отец на стал бы оберегать остальных своих подчиненных, он думает лишь о себе. Он уже близко. Я уже близко.

Тряхнув головой, я стиснул зубы и несильно порезал себе ладонь трансформированным когтем, чтобы физическая боль выкинула из моей головы фантомные крики боли моей невесты.

Она дома. Коралина под защитой. Это все лишь игра. Но сердце было с этим несогласно. Каждый хрип, каждый вопль отзывался судорогой, заставляя ощущать физическое страдание, словно меня резали и кромсали тупым мечом, выворачивали внутренности и наматывали кишки на лезвие, изувечивая и издеваясь.

Она дома.

Я знаю, что Коралина дома.

— Тебе меня не обмануть, — выплюнул я слова, обращаясь в пустоту перед собой и ощущая, как кто-то рассмеялся за моей спиной.

Резко развернувшись, я увидел перед собой истерзанное, покрытое кровью и черной жижей обнаженное тело Коралины. Ее голова неестественно выгнута, из шеи торчала кость, а руки были заломлены под жуткими углами. Длинные волосы пропитались кровью и прилипли к шее и груди, не скрывая многочисленные порезы и укусы.

— Ты меня бросил, — капризно сообщила девушка передо мной, жутко улыбаясь. Вместо зубов у нее были извивающиеся черви, а вместо языка была змеиная голова с желтыми глазами и вертикальными зрачками.

Я тряхнул головой, ощущая, как желчь подступила к горлу.

Это всего лишь игра моего воображения, подпитанная страхами. Эган умел играть на страхах окружающих, но я не позволю ему сыграть и со мной. Довольно! Столько лет я терпел это, но теперь с меня хватит. Я не могу больше быть игрушкой для битья собственного отца и его шизофрении. Если он хотел быть жестким, то вот ему сюрприз, я сейчас настроен как нельзя лучше для подобного.

— Я тебя ненавис-с-с-шу, — прошипела не-Коралина и бросилась на меня, но я метнул в ее сторону чистое пламя, послышался истошный крик боли и плавления, и девушка превратилась в полупрозрачную дымку магии.

— Тебе не удастся со мной играть, Эган, — тихо, но уверенно сказал я, окончательно разозлившись. — Ты боишься меня, — сказал и неприятно улыбнулся, — поэтому и прячешься за своей слабой магией.

— Так приди же и накажи меня, сынок, — услышал я голос в своей голове и замер, стискивая кулаки. — Убей меня, как всегда грозился. Или твои слова лишь высокопарная бравада, малыш? — он рассмеялся у меня в голове, отчего у меня на миг потемнело перед глазами.

— Трус, — выплюнул я одно лишь слово и направился дальше, доставая из-за спинных ножен меч, чувствуя, что этот момент моей жизни будет поворотным.

Либо он, либо я.

Другого не дано.

Но мне есть ради кого выжить, у меня есть близкие и любимые люди, ради которых я никогда не сдамся, а у Эгана лишь его сила и гордыня.

Расклад был не в его пользу.

— Я скоро вернусь, Коралина, — прошептал я, чувствуя, как мысли о любимой вытеснили страх и обиду, придавая мне сил.

— Коралина, расслабься, тебя же не насиловать собрались, — не выдержал Луинар, закатывая свои красивые глаза и раздражая лишь сильнее. — Как ты в первую брачную ночь будешь предаваться любви-то? Бедный мой брат, мне его даже жаль.

Я знала, чего добивался император, но легче от этого не становилось. Наоборот, пусть я злилась и становилась сильнее и агрессивнее, в первую очередь после таких слов мне хотелось дать дракону промеж глаз. Или не глаз.

— Я расслаблена, просто, знаешь ли, мало приятного, когда тебя снова кусает василиск, еще и рушит все барьеры в голове, — огрызнулась я, сжимая кулаки и смотра гневным взглядом в сторону Лу.

— Успокойся и не обращай внимание на императора, — сказал совершенно спокойным голосом Муран и положил руки мне на плечи, заглядывая прямо в глаза и заставляя действительно успокоиться. — Я буду деликатен и настоящим джентльменом. Это наш единственный шанс найти господина и ту недобитую птицу, — буркнул василиск, и я непроизвольно кивнула.

Он прав, если я продолжу, то мы ничего не добьемся.

— Хорошо, кусай, — скомандовала я, закрывая глаза и полностью отдаваясь в руки Мурана и Гая. В конце концов, они умели работать с ментальной магией и телепатия у них в крови. Я в этом плане настолько не разбиралась, что лучше лишний раз и не лезть, только хуже сделаю.

Боли от самого укуса не было, боль пришла позже, когда в мою кровь попал яд, разрушающий защиту от метки. Сила кольца вспыхнула на моем пальце, разлилась лавой под кожей, заставляя выгнуться и застонать. Мне хотелось кричать и биться в конвульсиях, я ощущала, словно мои внутренности пылали и грозили расплавиться, оставляя после себя лишь разноцветную, грязную лужу.

Мой мозг плавился, сердце так быстро билось в груди, будто пыталось выбраться наружу и унестись вдаль, а парни в это время копошились в моей голове. Но мне на это было уже плевать.

Боль затмила все.

Не уверена, что кричала или не кричала, но мысленно я уже сорвала себе голос, а кольцо на пальце не защищало, а лишь усиливало все ощущения, заставляя трястись и вертеться в сильных руках Мурана.

Я не видела перед собой ничего, кроме кровавой пелены, медленно перетекающей в непроглядную тьму. Меня выгибало и скручивало с каждой секундой все сильнее и словно инстинктивно я проскользнула в голову Эгана, следом за Гаем, даже сама того не понимая. Я видела наказания, видела боль, кровь и ужас, которые сеял вокруг себя Эган. Он уничтожал все прекрасное и светлое, он плавил все, превращая окружение и окружающих лишь в бледные, подопытные и послушные копии. Эган был неумолим в своем стремлении покорить весь мир. Его тщеславие и раздутое эго вели его, как мать и отец ведут своего ребенка, вот только в конце была лишь разруха и одиночество.