Подмена - Имшенецкий Вячеслав Андреевич. Страница 20

Они надели куртки и пошли по тропе к Кочерге Дьявола.

По взбесившейся реке Жухов вёл лодку, как опытный лоцман. Он ловко обходил покрытые дрожащей пеной завалы и смело бросал судно навстречу мутным волнам. Петька с Таней зорко осматривали проплывающие за бортами заводи и песчаные косы. Они подозревали, что сидящий в корме у мотора Жухов тоже внимательно следит за берегами. Бросая взгляды на скалы и считая повороты реки, Петька удивился точности, с которой Самоволин чертил свои схемы.

Таня незаметно толкнула Петьку. Он посмотрел направо и чуть не вскрикнул. Навстречу им неслась старая бочка. Жухов засуетился, стал хватать багор, и в этот момент послышался удар в днище — лодку накренило и бросило в кипящий водоворот. С носу кормы прокатилась волна.

— Держись, Таня! — закричал Петька и придавил её ко дну.

Жухов упал на двигатель, закрывая его от воды. Лодку развернуло и боком понесло на скалу. И тут Жухов превзошёл самого себя: лёжа на моторе, он повернул руль до отказа и увеличил обороты винта. Лодка дёрнулась и, подхваченная упругой струёй, вылетела в проран. Петька отпустил Таню, взял ковшик и, не посмотрев в сторону кормы, стал вычерпывать воду из лодки. Таня тоже не оборачивалась назад. Жухов не выдержал:

— Ребята, простите, засмотрелся я на бочку, мне показалось… — Жухов круто заложил руль, лодка обошла вынырнувшее из воды дерево.

Васька опустил понуро голову и за рекой следил исподлобья.

— Петька, — прошептала Таня, — а бочка-то из-под селёдки была.

— Я заметил.

Русло реки постепенно сжимали скалы. Но из распадков ревущие потоки также несли коряжины и камни. Низко пролетела стая журавлей. По размерам и по окраске молодые журавлята уже не отличались от старых. Были такие же чёрные, словно покрытые блестящим дёгтем, а голова и шея белоснежные.

Таня восторженно следила за полётом красивых птиц.

— Запоминайте их, — прокричал с кормы Жухов, — чёрные журавли очень редкие и, говорят, загадочные для учёных. Водятся только у нас в Сибири, на таёжных болотах.

Лодка, накренившись, сделала крутой поворот. Скалы расступились. Брызнуло солнце, зайчиками заиграла вода. Жухов заглушил мотор и направил судно к высокому гравийному берегу. Под днищем зашуршали камешки.

— Приехали! Берег, принять швартовы, — крикнул сам себе Жухов и с цепью в руках прыгнул на сушу. Обкрутил цепь вокруг камня: — А здесь, похоже, ливня и вовсе не было. Раздевайтесь, сушиться будем, костёр сейчас сделаю. У меня в сарайчике топливо припрятано. Сейчас принесу, — и Жухов побежал вдоль распадка,

Петька зашёл за кустик, сбросил влажную одежду и остался в одних трусиках.

Сухим теплом веяло от камней. Млели под солнцем красные грозди рябины. Над макушками елей едва заметными струями тянулся к небу воздух с фиолетовым оттенком. На высоте примерно шести метров нежные струи сливались вместе. Пахло приятными духами.

— Петька, может, деревья так разговаривают?

— Я тоже так думаю. Когда я был маленьким, мне отец про муравьёв читал, что они разговаривают запахами.

— Знаешь, я как-то думала, что разговаривать можно не обязательно языком, ну в смысле голосом, а, на пример, цветными радугами. Переливается один цвет в другой, а ты понимаешь. И никаких звуков.

Послышался хруст гравия, и на поляну вышел Жухов с охапкой дров.

— А я опять тут, — Жухов подал Тане полушубок, — переодевайся быстрей. — Он вытащил из кармана зелёную тесёмку: — Вместо пояса возьми.

Таня забралась в густые заросли. Пугливо оглядываясь по сторонам, скинула влажную одежду, надела нагретый на солнце мягкий полушубок. Чтоб он не сползал с плеч, глубоко запахнула полы и туго подпоясалась тесёмкой. Не торопясь, развесила на рябиновом кусте одежду и вышла к костру.

— Ребятки, — сказал Жухов, — готовьте пищу, а я пойду мотору профилактику сделаю, брызги в трамлер, кажется, попали. — Он посмотрел на солнце, на длинные тени от кустов: — Если я задержусь, ешьте одни.

Жухов побежал к берегу, обогнул кусты и. круто взял влево к скалам. Петька распечатывал консервную банку и сделал вид, что не заметил манёвр Жухова.

— Знаешь, Таня, мне показалось, что Бурмаков специально придумал Жухову такое задание, потому что подробную карту Кодиловского болота я видел у Ивана Ивановича и надпись видел: «Возможна добыча гравия открытым способом», и расстояния все поставлены.

Петька услышал всплеск, вскочил и, прячась за кусты, помчался к берегу. Жухова там не было. Вода в реке спадала, лодка теперь стояла почти на суше. Петька вышел из кустов, посмотрел по сторонам и юркнул обратно. На высоком уступе скалы стоял Жухов и в бинокль рассматривал оголившийся каменный перекат. Что-то там заметил, скачками побежал вниз. Лодку столкнул легко. Мотор заводить не стал, а пошёл на вёслах. Дважды проплыл вдоль переката, вглядываясь в мутную глубину. Бросал кусочки бересты и наблюдал, куда их уносит вода. Петька вернулся к костру:

— Он осматривает реку и что-то там заметил. Может, бочку с документами?.

— Навряд ли, её, наверно, унесло уже к океану.

Тяжёлая ворона вылетела из распадка и, бесшумно махая крыльями, спланировала к костру. Нагло посмотрела на Таню, схватила блестящую крышку от консервной банки, разбежалась и взлетела. Петька улыбнулся:

— Они как щуки, хватают все блестящее.

Насвистывая весёлую песенку, к костру подошёл Жухов:

— Давайте малость пошамаем и отдохнём. Я что-то спать захотел, ну прямо не в мочь. Вторые сутки не сплю, поясница мучает.

— Все готово, можно есть, — сказала Таня.

Жухов поглотал горячей каши из сухарей и мясной тушёнки и встал:

— Занимайтесь, чем хотите, а я в сарайчике посплю немного. — Он притворно зевнул и скрылся в зарослях. Слышно было, как под ногами захрустели сочные листья бадана. Потом скрипнула старая дверь.

— Он пошёл спать, чтобы ночью не хотеть. Что-то задумал.

— Петька, всё-таки надо кому-то сообщить.

— Пусть ищет на здоровье. А как найдёт, расскажем все Ивану Ивановичу, а он по рации передаст кому следует.

Таня сходила к рябиновому кусту, переоделась, вышла с полушубком к костру.

— Давай обманем его, Тань. Выспимся сейчас, а ночью будем следить.

Они забрались в кустарник, на солнечной полянке расстелили шубу и легли. Тихие посвисты птиц быстро их усыпили. И опять Тане снилась война, гудели самолёты, рвались бомбы и шёл длинный поезд. Он, как это бывает во сне, оставался невредимым, потому что защищали его от снарядов тайга, горы и хребты.

Разбудила их птица. Раскачиваясь на ветке, она клевала красные ягоды рябины. Тяжёлая гроздь оборвалась и ударила Таню по руке. Она вскочила. И услышала в распадке скрип двери, растолкала Петьку Они выбежали к костру, успев поправить волосы, протереть глаза.

— Вернулись, бродяги! — встретил их Жухов. — Я давеча выходил, смотрю вас нет, скучно мне стало, пошёл я в сарайчик и ещё чуточку вздремнул.

Петька посмотрел на реку и громко сказал:

— Заря ясная, значит, ночь будет лунная.

И Жухов попался — поправляя костёр, он машинально ответил:

— Хорошо, что лунная. — Но спохватился. — При луне, говорят, самые красивые сны приходят, цветные. Сходи, Таня, в сарайчик за сковородкой. Я давеча рыбу поймал…

Петька подсел к Жухову:

— Сколько людей в нашей экспедиции?

— Точно не знаю. У нас теперь одиннадцать геологических партий. И у Байкала они работают, и на Амуре, и в Забайкалье.

— А Гарновский над кем начальник?

— Только над нами, а над всеми геологопартиями — начальник Анатолий Васильевич Сидоров. Он на правах министра, а звание у него — генерал горной промышленности.

— Ого! А у тебя какое?

Петька заметил, нож в руке Жухова дрогнул:

— На фронте рядовым десантником был.

— И ордена есть?

— 76-77-80, — чётко ответил Жухов.

— Столько орденов, что ли?

— Это номер единственного моего ордена Красной Звезды. И подвиг у меня один. Оделся я в фашистского эсэсовца и во время боя на Минском направлении ушёл к фашистам. На немецком языке я шпрехаю не хуже, чем та ворона каркает. Удалось мне пробраться к их доту. Знаешь, что такое дот?