Стрелок-4 (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 22

— Любезнейший, — нахмурился моряк, — мне показалось, или ты подвергаешь сомнению слова офицера флота?

— Никак нет, ваше благородие! — испугался городовой. — Не извольте сомневаться, сейчас я этого паразита в околоток доставлю, а уж там разберемся и где он револьвер взял, и кто его надоумил с им на господ кидаться. Только уж вы, господин подпоручик, соблаговолите с нами пойти. Чтобы значит, показания дать по всей форме.

— Это можно, — кивнул Будищев.

Не выглядевший слишком здоровым Зыкин неожиданно легко поднял за шиворот Прохора и пихнул впереди себя, иди, мол. Тот, и не подумав сопротивляться, покорно поковылял, время от времени припадая на ушибленную ногу.

— Стеша, нам пора, — позвал отрешенно сидевшую в уголочке девушку Дмитрий.

— Хорошо, — как-то безучастно кивнула она.

— Ну что с тобой? — наклонился над ней моряк.

— Я думала, я его убью, — всхлипнула она. — Револьвер Семка из квартиры уволок перед самым обыском. Говорил, что будет меня защищать, а он даже не заряжен…

— Бывает.

— Будищев, научи меня стрелять! — с неожиданной страстью в голосе попросила Степанида.

— Прямо сейчас?

Полицейский околоток за прошедшие несколько лет ничуть не изменился и даже надзирателем здесь по-прежнему служил все тот же штабс-капитан Деревянко.

— Что тут у вас? — с ленцой в голосе поинтересовался он, уставившись на избитого приказчика и бравого моряка.

— Нападение на господина офицера, — отрапортовал городовой.

— Даже так?

— Здравия желаю, господин штабс-капитан, — протянул ему руку Будищев.

— Мы знакомы? — удивился тот, отвечая на рукопожатие.

— Встречались, — ухмыльнулся Дмитрий.

— И где же?

— Здесь.

— Вот это поворот, черт возьми! — округлил глаза вспомнивший его полицейский. — Прямо скажу, не ожидал!

— Если честно, я тоже.

— Но, что же случилось?

— Их благородие, значит, желают жалобу подать, — вмешался преданно глядевший в глаза начальству Зыкин.

— На кого?

— Так на Прошку же. Он стервец удумал господину подпоручику револьвером угрожать.

Услышав обвинение, смирно стоявший до сих пор приказчик, встрепенулся и бросился в ноги к полицейскому, пытаясь что-то промычать, но бдительно следившие за ним городовые, немедленно пресекли эту попытку и скрутили задержанного.

— Господи, совсем мир с ума сошел! — брезгливо посмотрел на него Деревянко.

— И не говорите, господин штабс-капитан, — поддакнул Будищев.

— А вы, собственно, каким образом в его лавке оказались? Это ведь в лавке случилось, не так ли?

— Случайно, — равнодушно пожал плечами Будищев. — Услышал шум и зашел. А он там бушует. Девушку какую-то обидел, оружием размахивал… вероятно, выпил лишнего. Вот и пришлось его успокоить.

— Это бывает. А что за девушку?

— Помилуйте, мне откуда знать? — картинно удивился Дмитрий, успевший посадить Стешу на извозчика и отправить домой. — Да и так ли это важно, если имеется угроза оружием офицеру императорского флота?

— Конечно-конечно, — поспешил согласиться околоточный надзиратель. — Просто необходимо узнать все подробности. Служба такая.

— Понимаю.

— Кстати, а где револьвер?

— Так вот же он, — выложил на стол улику городовой.

— Заряжен?

— Так точно. Только капсюлей нет.

— Может, потерялись? — с невинным видом предположил Будищев. — Так бывает, если неловко насадить их на шпеньки?

— Да такое случается, — согласился Деревянко, после чего испытующе взглянув на Дмитрия, спросил, — не ваш случайно?

— Ну что вы, — не моргнув глазом соврал подпоручик. — От казны у меня Смит-Вессон, а вне строя я предпочитаю Варнан.

— Что?

— Револьвер системы Варнана, — охотно пояснил моряк. — Конструкция почти та же, но легче и самовзвод. Хорошая вещь, рекомендую.

— Калибр три и восемь десятых линии? — прищурился полицейский.

— Да, девять миллиметров. Как по мне, вполне достаточно.

О чем поговорить двум мужчинам да еще и офицерам, если не об оружии? Несчастного Прохора, теперь нисколько не напоминавшего прежнего сердцееда и первого парня на слободке, отправили в холодную, а сами их благородия еще долго обсуждали достоинства и недостатки различных систем вооружения, после чего расстались совершеннейшими приятелями.

Главным итогом всех этих драматических событий стало окончательное переселение Семки и Стеши в квартиру Будищева. Мальчишка лежал, девушка за ним ухаживала, а Дмитрий в первый раз едва не поссорился с Люсией. Случилось это когда они со Степанидой вышли прогуляться и неожиданно столкнулись с братом и сестрой Штиглиц.

— Какая неожиданная встреча! — со странным выражением на лице воскликнула баронесса, смерив ревнивым взглядом незнакомую барышню.

— Добрый день, Люсия Александровна, — поклонился в ответ Дмитрий, после чего обменялся рукопожатием с Людвигом. — Я тоже очень рад вас видеть.

— Вы не представите нас вашей очаровательной спутнице?

— О, прошу прощения за оплошность, — спохватился подпоручик. — Это моя воспитанница Стеша. Я вам о ней рассказывал.

— Разве? — картинно удивилась Люсия. — Ах, да, припоминаю. Но мне казалось, что она должна быть несколько моложе. Не так ли Людвиг?

— Не припоминаю этих подробностей, — дипломатично ответил брат, — но все равно очень рад знакомству!

— Я тоже, — смутилась столь пристальному вниманию девушка и невольно отступила назад, будто пытаясь спрятаться за широкой спиной своего спутника.

Если бы Степанида Филиппова оказалась не так хороша собой, да к тому же была одета, как подобает людям ее круга, или хотя бы прислуге, мадемуазель Штиглиц, по всей вероятности, не обратила на нее особого внимания. Но она, к несчастью, оказалась барышней весьма видной, модно и со вкусом одетой, и вообще, что называется, интересной. Во всяком случае, Людвиг не сводил с нее глаз и, судя по всему, ему нравилось, то, что он видел. Сама же Стеша, напротив, держалась как можно ближе к Дмитрию и Люсия почувствовала опасность.

Каждую субботу Будищев со Стешей бывали у Барановских. В этот день в гостеприимной квартире на Сампсониевском собирались близкие люди, причем близкие не по происхождению или крови, а по духу и образу мыслей. Молодые инженеры, предприниматели, изобретатели. Иногда просто прожектеры. Они обменивались идеями, обсуждали технические новинки, делали предложения, и горячо спорили между собой, иной раз, даже переходя на личности.

Дмитрий, как обычно, сидел в сторонке с расслабленным видом, как будто развернувшаяся дискуссия его никоим образом не касалась, пока бывший здесь впервые капитан первого ранга Можайский излагал свое видение будущего летательных аппаратов. По его словам, они могли вести разведку, доставлять срочные донесения, бросать на голову противника бомбы, ставить в море мины и проделывать множество иных вещей, от которых у одних присутствующих захватывало дух, а у других появлялись скептические усмешки.

— Что же, господа, давайте поблагодарим Александра Федоровича за увлекательный рассказ о будущем его изобретения, — высказал всеобщее мнение Барановский. — Может, кто-нибудь желает добавить или выступить с критикой?

— А пусть Дмитрий Николаевич выскажется, — предложил Петр Викторович, без энтузиазма воспринявший возможность полета аппарата тяжелее воздуха. — У него явно есть соображения на этот счет.

— Вот уж не знал, что господин Будищев является авторитетом в области воздухоплавания, — пробурчал Можайский, все еще не могущий простить молодому офицеру его высказываний.

— Наш друг обладает поистине феноменальным техническим чутьем, — поспешил успокоить его фабрикант. — Признаюсь честно, многие вопросы, над которыми я бился годами, он разгадывал как будто детские загадки. Так что рекомендую прислушаться к его словам.

— Что же, хуже все равно не будет, — вздохнул моряк.

— Право, господа, я не знаю, что вам сказать, — отозвался подпоручик. — Все о чем нам поведал Александр Федорович, со временем произойдет. Правда, не очень скоро. Но они, действительно смогут доставлять грузы и людей, бросать бомбы, ставить мины, топить большие корабли и многое другое. В том числе, обстреливать вражескую пехоту с высоты.