Стрелок-4 (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 32
— Ну что ты, дружище, — притворно возразил ему другой, — вполне милая барышня!
Шутка была так себе, но остальные студенты с готовностью расхохотались, заставив мадемуазель Штиглиц покраснеть от неудовольствия, а ее защитника действовать. Нет, он никого не укусил и, упаси боже, не порвал, но… серая молния в мгновение ока разогнала смеющихся обалдуев по парку, попутно сбивая с ног и заставив вываляться в снегу, после чего с чувством исполненного долга вернулась к хозяйке и, усевшись перед ней на дорожку, стала выпрашивать лакомство.
— Ну что же ты натворил! — притворно сердилась на него баронесса, мстительно поглядывая на невоспитанных молодых людей, только что получивших по заслугам. — Эти господа теперь непременно промокнут и заболеют.
— Вав, — отвечал ей Сердар, умильно вертя головой.
— Молодец-молодец, — шепнула довольная Люсия и дала своему заступнику конфетку.
— Нет, ты видел эту даму с собачкой? — потрясенно спросил шутник, помогая отряхиваться товарищу.
— Что, Антоша, у вас в Москве эдаких не бывает?
— Говоря по совести, не встречал.
— Смотрите-смотрите, сейчас, кажется, будет еще потеха, — прервал их третий пострадавший, показывая на флотского офицера, только что вылезшего из кареты и направляющегося к коварной барышне с ее зверем.
Увы, напрасно три пары глаз напряженно следили за моряком и волкодавом в предвкушении скандала. Ужасный монстр вместо того чтобы зарычать или напасть на очередную жертву, вдруг стал ластиться к незнакомцу, поскуливая при этом как щенок.
— Привет, разбойник, — ласково потрепал его по холке Дмитрий, после чего подошел к Люсии и попытался поцеловать ей руку.
Ревнивый Сердар немедля вклинился между ними, явно стараясь помешать обмену нежностями, но не преуспел. Баронесса Штиглиц, которую он обожал со всем пылом своей песьей души, и Будищев, бывший для него чем-то вроде Бога, уже стояли рядом, держась за руки, и даже ему было не под силу им помешать.
— Почему ты так давно не приходил? — спросили ее глаза.
— Мое сердце всегда было с тобой, — ответил его взгляд.
— Какой пассаж! — едва не присвистнул жадно наблюдавший за ними студент, которого товарищи звали Антошей.
— Вав! — горестно заметил пес, понявший, что внимание самых дорогих ему людей занято друг другом и на его долю мало что останется.
— Что случилось с… твоей воспитанницей? — с легкой запинкой поинтересовалась Люсия.
— Ты знаешь?
— Помилуй, я живу вовсе не в глухом лесу. Разумеется, до меня дошли дурные вести, и очень жаль, что узнала я их не от тебя!
— Прости. Не хотел тебя беспокоить.
— Вздор! Мы скоро обвенчаемся и будем вместе и в горе, и в радости. Почему бы не делать это теперь?
— Ты, конечно, права. Но я поначалу решил, что ситуация не столь серьезна, а потом все так запуталось…
— Ты мог бы прийти к нам. Попросить о помощи. У отца большие связи, не думаю, что он отказал бы.
— Мне показалось, что Александр Людвигович не очень-то хочет видеть меня… без титула.
— Хочет, не хочет, но ты однажды спас Людвига, и если бы твоим ходатаем выступил он, за тебя вступилась бы вся империя Штиглицев! Впрочем, я вполне понимаю тебя. Папа не самый приятный в общении человек. И что же ты собираешься предпринять?
— Даже не знаю. Добиться официальным путем ничего не получается. Лиховцев советует обратиться напрямую к государю, но… меня даже близко к дворцу не подпускают!
— Невероятно!
— Неделю назад я бы и сам в это не поверил.
— Значит, надо перехватить его в другом месте.
— Прекрасная идея! Знать бы еще где?
— Как говоришь в таких случаях та, тоже мне проблема! — победно усмехнулась баронесса. — Сегодня у нас что?
— Первое февраля, — удивился Дмитрий, — а что?
— Какой день?
— Воскресенье.
— Господи, все тебе надо разжевывать! Всем бывающим при дворе, ну кроме тебя, разумеется, хорошо известно, что его величество никогда не пропускает развод караулов в Михайловском манеже.
— Черт! Прости, родная, мне надо поторапливаться…
— Господин Будищев! — ледяным тоном остановила его баронесса. — Если вы сейчас бросите меня здесь одну, между нами все кончено!
— Но, Люся, блин…
— Во-первых, у нас полно времени, — не терпящим возражений голосом заявила она. — Во-вторых, только посмотри, во что ты одет? Нужен парадный мундир, иначе тебя и впрямь близко не подустят к императору.
— Пожалуй, — невольно согласился Дмитрий.
— Ну и в-третьих, мне тоже нужно переодеться!
— Это еще нах… зачем? — едва справился с удивлением подпоручик.
— За тем, — мило улыбнулась его избранница, предпочтя не заметить очередную оговорку, — что у его величества так много забот, что простого офицера, пусть даже имеющего столько наград, почетных званий и иных регалий как ты, он может и не заметить. Но вот хорошенькую молодую барышню, его острый взгляд не пропустит никогда!
— Не фига себе, — только и смог ответить озадаченный Будищев, — но…
— Так, я не поняла, ты считаешь, меня недостаточно привлекательной?!
— Что ты, что ты, — поспешил успокоить ее жених, — но откуда такие познания?
— Милый, ты не забыл, что я выпускница Смольного института?
Чтобы не возвращаться домой, за мундиром был послан Федя, благо Домна его хорошо знала, а Дмитрий под конвоем Сердара был препровожден в особняк Штиглицев, и терпеливо скучал, пока Люсия вместе с горничной выбирали наряд достойный такого случая. Стоит ли говорить, что ожидание несколько затянулось?
Шматов успел смотаться на квартиру Будищева, попить чая с гостеприимной кухаркой, вернуться назад, помочь боевому товарищу облачиться, но баронесса все еще не была готова.
— Мне совершенно нечего надеть! — с глухим отчаянием в голосе воскликнула мадемуазель Штиглиц.
— Вот это, вполне ничего! — попыталась возразить ей горничная, совершенно не разделявшая опасений своей госпожи, тем более что в Манеже платье все равно будет под шубкой.
— Маша, что ты такое говоришь! — возмутилась барышня. — Ведь это же бог знает что. Я не могу предстать в подобном виде перед государем!
— А я вам говорю, покажитесь для начала Дмитрию Николаевичу, — не сдавалась девушка, которой надоело перебирать хозяйский гардероб. — Если ему понравится, то и царю сойдет!
— Ты уверена? — задумалась Люсия, которой пришлась по душе мысль покрасоваться перед женихом.
— Ну, конечно!
Показ прошел на ура! Сгорающий от нетерпения Будищев, едва увидев принаряженную избранницу, так обрадовался, что все сомнения пропали сами собой, к тому же Дмитрий, отпихнув камердинера, уже подавал ей шубку.
Как ни избалованны были различными зрелищами петербуржцы, но даже для них, пресыщенных жителей северной столицы, развод караулов в Михайловском манеже был любимым развлечением. Тем более что попасть туда было не так просто. Да и кого могли оставить равнодушным красавцы гвардейцы в блестящих мундирах на великолепных лошадях, движущиеся столь синхронно, что казались не живыми людьми, а винтиками какого-то мудреного механизма!
Неудивительно что и государь любил это зрелище, напоминавшее ему о золотых днях детства, когда он, будучи еще беззаботным мальчиком, сидел на руках своего отца — великого императора, твердо правившим огромной империей. Как давно это было…
Александр был уже не молод. Большинство людей, включая сверстников, окружавших его в молодые годы, успели уйти из жизни, оставив ему лишь воспоминания о былом. Престарелому императору пришлось многое пережить, включая смерть двух сыновей, войну и несколько покушений. Люди, которым он искренне желал добра и многое сделал для их благополучия, отчего-то непременно пожелали убить его, как будто смерть могла принести им небывалое доселе счастье.
«Что вы делаете, безумцы?» — хотелось иногда воскликнуть ему, — «мой сын вовсе не так мягок, как я. Он не станет с вами…»
Додумать, что не станет делать цесаревич, когда взойдет на престол, император не успел. Развод закончился, и пора было уезжать.