Тайник комиссара - Имшенецкий Вячеслав Андреевич. Страница 29

На следующий день, как только проснулись, Хорек вытащил из рюкзака карту, которую украл на чердаке бабушкиного дома, тетрадь с росписью «доцент Жмыхин» и по часам, как по компасу, стал искать ориентир.

— Проклятье! Проклятье! — шептал он. — Направление правильное, а озера нет.

Таня с Тимкой сидели на корточках рядом с Мулековым, а Петька бродил среди обломков скал и рассматривал разноцветные лишайники. Они, как высохшие капустные листы, покрывали черные валуны. Петька знал, что стоит дождю или снегу случайно на них попасть, лишайники возвратятся к жизни. Одни камни от лишайников были синие, другие какие-то фиолетовые, а южные склоны скальных обломков ярко рыжие, как будто их специально кто-то покрасил краской.

Петька прошел метров двести, а когда спрыгнул с уступа, очень удивился: большая ровная площадка была усеяна небольшими, величиной с рюкзак, камнями красного цвета. И Петьке почудилось, что здесь шла жестокая битва, что мертвую тишину нарушали когда-то удары кованых мечей и тяжелое дыхание воинов. В тишине Петька прошелся по площадке до края, где следующий уступ шел круто вниз. Петька хотел пройти по уступу, но, оглянувшись на камни, заметил на одном, из них странный предмет, похожий… Петька сделал огромный прыжок и схватил его. Да, это была подкова! Обыкновенная, совершенно ржавая лошадиная подкова! У Петьки учащенно забилось сердце: «Подкова! Значит, здесь, среди красных камней, проходил отряд Быль-Былинского. И тогда кто-то из его погибших бойцов, а может, и сам командир, положил оторвавшуюся подкову на камень. Положил, надеясь, что кто-то, может, пойдет по их маршруту».

Когда Петька подошел к ребятам, Мулеков все также чертыхался над своими бумагами.

— Как ты, Тимка, думаешь, откуда здесь взялись подковы?

Хорек вскочил на ноги, оглянулся, рука шмыгнула за рубаху:

— Какие подковы?

— Там лежат красные камни.

— Где красные… — Мулеков вдруг осекся и добавил: — камни?

Испуг Хорька ребята заметили.

— Про подкову я говорю, а не про камни.

Мулеков рассмотрел подкову.

— От лошади из моего отряда. — Он улыбнулся. — Молодец! Подброшу я тебе золотишка. Дай только срок. Он схватил свои пожитки и так рванулся вперед, что ребята едва за ним успевали.

Среди красных валунов Мулеков быстро стал шариться. Тане показалось, что он даже нюхает камни.

— Петенька, подойди ближе: на каком камне лежала подкова?

— На том, который у края. Видите, полукруг отпечатался.

Мулеков бросился к камню, маленькими ладошками приналег на него и сдвинул в сторону. Как кошка лапами, быстро разрыл щебень и вытащил какой-то сверток бересты. Начал ее разворачивать, но береста лопалась, тогда он, разозлясь, с хрустом переломил ее надвое. Внимательно рассмотрел какие-то знаки и нахмурился. Подошел к краю ущелья, сбросил туда бересту и вдруг подобрел:

— Хорошо, что я раньше, когда шел с бандитом, успел сюда спрятать записку. Золото теперь у нас! — Он морщинистую ладошку сжал в кулак: — А теперь, ребятишечки, будем спускаться вниз, с этого проклятого хребта. — Он забросил рюкзак на спину: — Два-три дня мы потеряли зря.

…Когда отряд спустился вниз, где росли деревья и цветы и где можно шагать, не боясь споткнуться, наступила такая темень, что даже Мулеков, видевший, как он говорил, во тьме, и тот дважды наткнулся на деревья. Послав кому-то проклятье, он велел остановиться. Тимка, Петька и Таня упали на траву и лежали, не шевелясь от усталости.

— Вставайте, вставайте, ребятишечки. Быстро собирайте дровишки, покушаем себе на здоровье и потом уж баиньки. Без костра здесь нельзя, звери бродят. — Он исчез в темноте, где-то брякнул котелком о камень, а через минуту так же бесшумно появился с полным котелком воды. Мулеков был расторопным, через полчаса ребята уже ели вареное мясо. Интересно Мулеков ел мясо. Не раздирал его, а откусывал передними острыми зубами сразу, как откусывают мягкий хлеб.

— Петька, дай-ка твой нож, я косточку обрежу, — попросил Тимка.

Петька полез в карман — ножа не было.

— Ты у меня, по-моему, уже брал.

— Нет, я не брал. — Тимка на всякий случай обшарил свои карманы. — Вишь, у меня нету. Ты его, наверно, посеял, Петька!

— Я его только что у вас, кажется, видела, — сказала Таня Мулекову.

— Кажется, так перекрестись! — ответил Хорек.

— Я подумала, если мясо нарезано, значит, был нож.

— У меня свой, — уже миролюбиво ответил Мулеков, показывая на рукоятку кинжала. — Не переживай, Петя, скоро весь мир будет наш.

Легко, как воздушный шар, из-за края гор выплыла луна. Завороженная тишина странно подействовала на Хорька, он стал беспокойным, часто поглядывал на часы и, наконец, пошел к высокой скале. Ребята видели, как он легко, словно ночной хищник, перескакивал с камня на камень, пока не исчез в расселине скалы.

— Наверно, скоро у него сеанс связи. Место ищет, — предположил Петька.

— Он идет обратно! Давайте притворимся спящими.

Мулеков бесшумно подошел к костру, посмотрел на ребят, носком маленького ботинка ткнул потихоньку Петьку и Таню, взглянул в лицо Тимки. Уставшие за сутки дети спали глубоким сном. Послушав их ровное дыхание, Мулеков достал из рюкзака радиопередатчик с наушниками, легко нырнул под ветки дерева, дал небольшой крюк и побежал в сторону высокой скалы. Петька едва заметно шевельнулся:

— Я пойду следить. Если оттуда закричу какой-нибудь птицей, хватайте рюкзаки и бегите вон в ту сторону. — Петька показал на скальную вершину горы, над которой висела круглая луна.

— Петька, у него же нож, пистолет. Давай пойдем все вместе.

— Нельзя. Лежите и, в случае чего, хватайте, как я сказал, баллон и оболочку и бегите… — Петька посмотрел туда, где лежал рюкзак и обомлел: рюкзака Мулекова не было!

Петька, подтянув штаны, так быстро исчез, словно и не стоял на поляне. Тимка с Таней, прижавшись к земле, ждали, когда Петька появится на открытом пространстве у подхода к пещере. Диск луны поднялся еще выше, и казалось, что он медленно и беззвучно плывет к горному хребту.

Петька подкрался к скале, когда Хорек, развернув рацию, надевал наушники. Послышался щелчок, и на приборчике вспыхнул выпуклый красный глазок. Мулеков, глядя на часы, подождал, когда секундная стрелка сделает круг, и, нажав второй раз кнопку, проговорил:

— Цунами! Цунами! Внимание, внимание! Говорит Прозелит. Отвечайте.

Петька услышал, как в приборчике треснуло, и сразу вспыхнул зеленый глазок. Хорьку что-то говорили, потому что он, кивая головой, повторял: «Ясно, ясно, ясно».

Глазок потух. Мулеков оглянулся вокруг, перевел рычажок и вновь наклонился к прибору:

— У главной тропы встретил трех детей. — Видно, что-то сказали Хорьку, потому что, как только мигнул глазок, он ответил: — Сейчас они нужны. Как я докладывал, большой баллон водорода при посадке повредили, и несколько дней назад я его выбросил. На малом мне не подняться, а одного из ребят он поднимет легко до пещеры. Когда золото будет снято, вызову самолет, как договорились.

Опять вспыхнул глазок. Он горел долго. Мулеков внимательно слушал, поворачивая рогатую от наушников голову в Петькину сторону, и трогал рукой лежащий рядом пистолет, блестевший от лунного света.

Петька едва успел отпрыгнуть в сторону — Мулеков, сказав что-то непонятное, вероятно, пароль, снял быстро наушники и, водя по сторонам стволом пистолета, прислушался.

Когда он пришел к костру, ребята спали в тех же самых позах. Хорек посмотрел каждому в лицо, послушал дыхание и, успокоившись, прилег возле костра…

Только разгорелась заря, отряд двинулся по-новому маршруту, указанному Мулековым. Двенадцать суток тяжелого пути отделяли ребят от пещеры, в которой лежали сотни килограммов золота, нужного сражающейся Советской Армии.

Глава 18

Как-то недалеко от стоянки Тимка увидел угли костра. Рядом под плоским камнем он обнаружил старый совершенно изъеденный ржавчиной револьвер. Спусковой крючок отгнил совсем, рукоятка была пустая — механизм давно превратился в труху. Возле костра на сосне, на старом затесе, виднелась надпись, залитая капельками смолы. Мулекова, ушедшего проверять направление ручья, все еще не было, и Тимка рассказал Петьке и Тане о своей находке, Таня смогла на затесе прочитать всего два слова: «…направление… Быль-Былинский».