Хроники Тальзеура. Дилогия - Джон Голд (СИ) - Голд Джон. Страница 48

Сняв с товарища одежду, я начал прочищать раны от нагноений и омертвевших тканей. Шансы на выживание невысокие. У него сильный жар, жажда, а из уст вырывается бред умирающего. Что-то про возмездие за Радужный Закат и последнее дело. Я израсходовал всю свою полевую аптечку, бутылку спирта и запасную одежду, чтобы хоть как-то привести Бора в порядок. Теперь всё зависит от запаса прочности организма.

С Гераклом тоже пришлось повозиться. Нельзя было оставлять пулю в ране, но эта скотина меня и укусить, и лягнуть пыталась!

— Терпи, зараза! — дернул я коня за неснятое седло. — Знаю, что больно, но по-другому никак.

Пришлось парализовать коня на время срочной операции по извлечению пули. Так и исчезли остатки спирта и хирургических ниток. Но Геракл — он же сволочь! Когда всё закончилось, он таки приложил меня своим копытом, потом жался мордой, извиняясь за свой характер.

— Вот как же с тобой тяжело! — отодвинул я от себя слишком умное животное. — Вроде всё понимаешь, я всё равно делаешь по-своему.

Ночью не удалось поспать. В пустыне это самое холодное время. Пришлось использовать силу магии земли, чтобы закрыть солью все щели и забаррикадировать окна. Дверной проем сузил до размера небольшой щели. Нам главное до утра продержаться, а потом как-нибудь выберемся.

Дров не осталось. Пришлось сжечь почти всё, что горит, чтобы хоть как-то согреть воздух. Бор бредил и обильно потел. Я поил его своими последними запасами воды, понимая, что, если он к утру не очнется, мне, возможно, уже в одиночку придется уходить отсюда. Слишком много ран и в слишком плохом они были состоянии.

Пока думал, как же выбраться из сложившейся ситуации, взгляд зацепился за Геракла. Теоретически, я мог бы принести его в жертву и, используя магию Древних, придать сил Бору для борьбы с недугом.

Животинка явно почуяла неладное. Недовольно фыркнув, Геракл поцокал копытами и уставился на слишком узкий для него дверной проем. Снова фырканье и недоверчивый взгляд в мою сторону.

— Успокойся, зверюга! Ты, может, и конь, но мы с тобой прошли почти один и тот же путь. Резать я тебя не собираюсь.

Не почуй тогда Геракл кусок печени в моих руках, наша встреча с Бором и не состоялась бы. А я мог умереть от отравления. Так что мы теперь квиты.

К утру Бор не умер. Жар спал, и татуировщик, не приходя в себя, провалился в здоровый восстановительный сон. Вскрыв путь наружу из помещения, я вышел, размялся и разделил остатки еды с конем. Потом кое-как соорудил для Бора волокуши. Ехать верхом он не в сможет. А оставаться и дальше в соляной пустыне мы себе больше позволить не можем. Не осталось ни еды, ни воды, ни лекарств. А моему единственному другу скоро потребуется перевязка.

К полудню мы с Гераклом смогли выйти из соляного кластера и оказались на куске городка, примыкающего к солончаку. Кажется на Земле, в Боливии, есть похожее место. В одноэтажном здании заправки нашлась аптечка, бинтами из которой я и перевязал раны Бора. Из бочки для сбора дождевой воды на крыше удалось напоить Геракла. Поймал несколько змей в невысокой траве, половину добычи отдал коню. Сейчас ему, как защитнику хозяина, нужно больше сил и питания.

Сделав волокуши чуть мягче за счет найденных на заправке тряпок, я продолжил свой путь на север. Хотел оставить Бора с Гераклом в относительно безопасном здании, но слишком умная зверюга решила пойти за мной следом. А без нее мужик не выживет. Не в его нынешнем состоянии!

Но и оставаться с Бором, после того, как он меня кинул, мне совершенно не хотелось. Свой долг за спасенную жизнь я ему отдал этой ночью.

Геракл осуждающе начал ржать что-то невнятное.

— Да-да, я тебя понял! — отодвинув морду коня, похлопал его по боку. — Раз хочешь идти за мной, то и хозяина не бросай. Сейчас снова прицепим его к твоему седлу, и ты потащишь его волокуши. Только аккуратно! Тут тебе не пустыня.

До поздней ночи мы шли вдоль подножья каких-то гор, подозрительно похожих на те, что я видел в регионе Побережья. Но тут они другие! В вершинах и пары километров нет, да и расположены, как зубы-клыки, с проходами между ними. Может, так в мире Тальзеура отмечаются какие-то территориальные пояса?!

Татуировщик очнулся уже у костра, когда время перевалило за полночь. Я внаглую жарил убитого кабана, чувствуя, что поблизости нет никого опасного. Мы в предгорье, а горы — это моя территория.

Отрезав от жарящегося мяса кусок побольше, протянул его другу.

— Тебе надо набраться сил. В сумке есть приправы.

Бор опустил глаза, сглотнул и открыл было рот, но передумал. Зачем тут слова? Но татуировщик имел на этот счет свое мнение.

— Я…

— Нет! Не надо ничего говорить, — я снял с костра остатки жареного мяса. — Всё прошло так, как и должно было произойти. Ты получил свой урок, а я свой. «Иногда люди уходят из нашей жизни.» Вот, что я понял!

Достав из сумки флягу, перекинул ее Бору. Пока поправляется, ему нужно больше пить.

— Знаешь, я ведь тогда добрался до города, нашел лодку и какое-то время плыл по реке. А когда лодка затонула, нахлебался воды. Не знаю, что там в ней было, но я сильно отравился. Несколько дней жил на деревьях. Питался птичьими яйцами из гнезд. Упал, сломал руку и потом, находясь в бреду, несколько дней отлеживался один в пещере. Вот тогда-то я понял, зачем нужны друзья, жена и семья. Чтобы было кому о тебе позаботиться, когда тебе совсем хреново.

Татуировщик медленно кивнул.

— Понимать. Мне… — тут он поднял руку и показал недостающие пальцы. — Трудно. Быть.

— Можешь пообещать мне одну вещь?

— Да, я пони….

— Когда доберемся до Империи, ты женишься в течение одного года, — отложив самодельный вертел, я посмотрел в глаза друга. — Ты бобыль, Бор. Это мужики, которые до самой смерти одни живут. В следующий раз…

Я указал на рану на плече друга.

— Меня рядом не будет. Отравишься ты или заболеешь?! Кто-то должен о тебе заботиться.

— Понимать, — Бор нехотя кивнул. — Лучше полгода.

— Тогда ешь, пей, восстанавливайся. Утром сворачиваем лагерь и идем дальше на север.

Ночное дежурство я взял на себя. Пока бродил один, привык спать в полглаза, да и от напарника будет больше толку, если он сначала восстановит силы. Когда Бор уснул, я продолжил тестировать свои магические силы. Аура! Прошлой ночью, в соляной пустыне, я наконец понял, зачем она нужна в моем подобии «заклинаний».

Аура отвечает за время действия и силу воздействия. Например, я могу собрать из грязи предмет в форме конуса и швырнуть в противника. При минимальном вложении ауры снаряд просто принимает нужную форму и рассыпается в момент попадания. Если же повысить концентрацию ауры в конусе, то увеличивается еще и емкость материи по ментату и мане. Но выше определенного порога плотность не повышается. Снаряд, напитанный более плотной аурой, в момент удара не рассыпается, а тратит в первую очередь заряд маны внутри себя. На управление таким «заклинанием» расходуется в разы больше ментата, так как приходится манипулировать большим объемом перемещаемой массы предмета+ауры+маны.

Прошлой ночью я поддерживал целостность соляных блоков в окнах остановки, чтобы мы не замерзли от дующего снаружи ветра. Так что методика работает! Узнал и то, что, если оставить созданный моей магией предмет без присмотра, аура в нем через некоторое время деградирует и вещь рассыпается на изначальные составляющие. Грязь, графит или соль. Результат одинаковый. То есть аура отвечает за связывающие свойства заклинания. Ментат — за управление заклинанием. А мана — это вложенный в заклинание запас энергии. Оказывается, всё просто! Главное — научиться чувствовать свою стихию в окружающей среде.

Утром, снова набив сумки мясным провиантом и бутылками с водой, мы уже собрались было уходить, но тут я вспомнил об одном важном деле! Достал из рюкзака пару вещей, прихваченных из магазина при автозаправке, и протянул их Бору.

— Советую побриться и постричься.

Через час Бор вернулся от ручья, сверкая начисто выбритой головой и лицом. Довольный, как слон! Улыбается, проводит ладонью по гладкой щеке, не замечая десятков мелких порезов на щеках и подбородке.