Рыжее счастье (СИ) - Луна Леся. Страница 17

"Не мечтай, Платонов, тебе не избавиться от меня в ближайшее время"

Немного подумав, я отправляю вслед ещё одно сообщение, удосужившись объяснить, что же со мной приключилось.

— …А когда я говорила, что дерево должно быть слево, чем вы слушали, тыковки мои пустоголовые?! — я даже немного теряюсь, услышав подобные обвинения в ответ. Потом до меня доходит, что скорее всего, кто-то опять неверно выполнил поручение Авушки, вот она и гневается, — я слушаю, вас, кто бы не сопел там сейчас в трубку, — что и требовалось доказать.

— Здравствуйте, Ава Михайловна, это Алиса Потёмкина…

Мой сумбурный рассказ вызывает сочуственные вздохи нашего художественного руководителя. Я несколько раз кашляю в трубку для наглядности, чтобы у Авушки не возникло сомнений на мой счёт. На мои беспокойства о том, не заменят ли столь нерадивую актрису, которая умудрилась заболеть перед самой премьерой, Ава Михайловна спешит меня успокоить.

— Что ты, душенька моя! Лечись и даже не думай о таких вещах! Никто кроме тебя не воплотит всю ту страсть и огонь, что летают между вами с Димочкой, — после этой фразы мои щёки непроизвольно начинают краснеть, и мне остается лишь потерянно мычать в ответ, — твой товарищ, кстати, уже помчался одеваться. Так что, жди подмогу в ближайшее время.

— Какой товарищ?

— Ох, Алисонька, не зря я отпустила мальчика, тебе совсем невмоготу, моя девочка? И я хороша тоже! Димочка ведь сразу сказал, что тебе плохо и ты просишь его приехать. Так рвался помочь. Прости мою сомнительную голову, и выздоравливай скорее.

Всё ещё пребывая в густом тумане я прощаюсь с Авушкой и перебираю в голове её слова. И когда смысл сказанного буквально врывается в моё понимание, я начинаю злиться. Нет, не так. Я сейчас готова рвать и метать, а из ушей моих валит праведный пар гнева.

Вот же продуманный сурикатище! И как красиво всё обставил — помочь бедной Алисе он хочет! А сам небось уже отрывается у какой-нибудь очередной вешалки! Ну, Платонов, ну я тебе сейчас!

— Слушаю тебя, пчёлка.

— Давай, Платонов, признавайся, куда уже лыжи навострил и где успел отметиться? Думал так легко отделаться за мой счет?! Тебя не учили в детстве, что обманывать нехорошо?! — от моей гневной тиррады даже Алебастр тихонько замер в углу своей клетки.

— Потёмкина, я уже через десять минут буду у тебя. Давай ты мне мозг вынесешь при встрече, а? За рулём слушать твои вопли не совсем безопасно, знаешь ли. Жди, пчела, я уже скоро.

И отключился. Просто скинул звонок, понимаете?!

Позабыв о своём тяжёлом состоянии и температуре я сломя голову несусь в душ. Сбиваю на ходу стул и стакан с водой, но даже не обращаю на эти мелочи внимания. Чёрт, чёрт, чёрт! А что надеть?! Не предстану же я перед парнем в своей мохнатой пижаме с овечками!

Ещё никогда в своей жизни я не мылась так быстро. В одном полотенце совершаю забег от душа до комнаты и распахиваю дверцы шкафа, в надежде найти подходящую одежду. Что носят больные девушки перед парнем? Боже, какая дурость лезет тебе в голову, Потёмкина!

В итоге, когда в дверь раздаётся звонок, я успеваю нацепить на себя обычные серые шорты и белую футболку с идиотской надписью "мамина шалунишка". Ася посчитала это очень прикольным подарком мне на восьмое марта. Ну а я была просто вынуждена не согласиться.

Платонов молча проходит в квартиру, даже не дождавшись радушного приглашения хозяйки.

— Говорил ведь тебе — не валяйся ты в этом сугробе! Кухня где? — Платонов проходит в указанном направлении, продолжая читать мне нотации, — но нет, нам же нужно было целоваться там три часа и отмораживать себе задницу!

— Платонов, ты совсем офигел?!

— А что Платонов? Это ты, Потёмкина, предпочла этот сугроб для выражения своей неземной любви ко мне, а я ведь планировал тёплую и уютную обстановку.

— Сейчас будет совершенно кровавое убийство, наглый ты сурикатище, — я двигаюсь в сторону парня, действительно желая огреть его чем-нибудь тяжёлым.

— Шучу, всё, я просто шучу, — этот идиот начинает смеяться и поднимает руки в знак капитуляции, — как себя чувствуешь, Алиса?

Внезапная смена настроения Димы выбивает почву из-под ног. В его глазах плещется беспокойство и он аккуратно переплетает наши руки.

— Уже лучше, — мой голос звучит слишком тихо.

Мы ещё никогда не пробовали общаться вот так….нормально? Все наши перепалки были щедро приправлены нескончаемым сарказмом парня и моим убийственным ядом.

Мне хочется кричать, чтобы он снова шутил и подкалывал меня, чтобы наше общение не меняло градус и направление. И в тоже время, мне до боли нужен его заботливый взгляд и нежные, почти невесомые прикосновения.

Я боюсь своих мыслей и желаний в отношении этого парня, ведь ему явно не нужны все эти заморочки. Это же Платонов, разве могу я надеяться на взаимность и серьёзность с его стороны? К тому же, мне самой ещё предстоит разобраться в этой ситуации.

Сейчас мне так не хватает моей тётушки и её поддержки. Рита бы быстро разложила всё по полочкам и уже через минуту я бы была самым счастливым человеком на земле. Но пора взрослеть и принимать решения самой.

Я нехотя отстраняюсь и вижу разочарование в глазах парня, поэтому спешу перевести тему в более привычное русло:

— Не боишься заразиться, Платонов? Смотри, я ведь не такая благородная, как ты. Не жди потом от меня бульончика в постель.

— Я уже понял, пчёлка, что ты обо мне не сильно заботишься, — Платонов говорит это в шутку, но грусть в его глазах буквально выворачивает душу наизнанку, — попрошу Арса затащить тебя ко мне в берлогу, а потом уже никогда не выпущу. По крайней мере, до полного выздоровления, — Дима подмигивает и задорно улыбается, а я буквально таю, как мороженое в самый жаркий летний день.

Под нашу привычную пикировку мы незаметно перемещаемся в кухню, где Платонов начинает распаковывать пакеты, на которые я обратила внимание только сейчас.

— Это что? — с полнейшим удивлением таращусь на крепкие руки парня и не могу скрыть своего изумления.

— Заехал по пути к другу, не стоит так удивляться, пчёл. Вот если бы я сам приготовил, тогда другое дело. Хотя признаюсь честно — готовить я не умею.

— А друг у нас..?

— Шеф-повар, так что усаживай свою попку, ешь и быстро в постель. Будем тебя лечить.

Глаза мои уже готовы просто выскочить из орбит, но Платонов спешит привести меня в чувство:

— Потёмкина, я конечно рад, что ты разделяешь мои грандиозные планы в отношении твоего тела, но для начала нужно вылечиться. И когда я говорил, что будем лечить — я действительно именно это имел в виду.

Платонов продолжает веселиться и хозяйничать на моей кухне, заставляя меня возмущённо сопеть.

— Платонов, ты… ты!

— Да, да, Алиса, я такой. Давай уже лопай и будем пить лекарства, мамина ты шалунишка.

Я оддергиваю футболку и складываю руки на груди, пытаясь закрыть дибильную надпись. И как бы я не возмущалась выходками суриката, где-то глубоко внутри распускались тёплые чувства к этому парню.

После нашего странного обеда вдвоём меня снова начинает лихорадить. Озноб пробивает до самых костей и мне хочется просто лежать и тихонечко стонать в подушку. Платонов бережно перебирает мои волосы и шепчет какие-то приятные нежности. Чудится ли мне всё это или нет — я не знаю, да и вряд ли вспомню.

Звук дверного звонка набатом отдаётся в моей голове. Пол часа назад Платонов настоял на том, чтобы вызвать врача. Я сопротивлялась недолго, ибо состояние было и правда плачевное. Тем более парень сказал, что его двоюродный брат с радостью окажет нам такую услугу. Какой шикарный кладезь мне достался! Друг у него шеф-повар, брат людей лечит. Я уже боюсь даже представить остальное окружение Платонова. О нем, кстати, известно чрезвычайно мало. Разве что всем известные факты о кобелиной натуре и спортивном образе жизни. Дима никогда не спешил делиться с окружающими личной информацией. А мне странным образом хочется узнать парня поближе. Исключительно с точки зрения любопытства!