На пути к войне - Ингрид Чарльз. Страница 33

— Школа Голубой Гряды. Хаторд слушает.

Палатон обнаружил, что широко улыбается при виде появившегося на мониторе Хата — крепкого, коренастого старины Хата, с его широкими плечами, которые стали только крепче от бремени ответственности за всю летную школу.

— Хат!

Глаза чоя стали огромными, как блюдца.

— Палатон! То есть наследник Палатон, — поправился он, почтительно склонив голову.

— Забудь об этом, Хат. Я помню тебя еще подростком, да и ты видел, как я болтался на ремне, свалившись с утеса. Если я и стал наследником, то только потому, что Паншинеа счел меня полезным, а я был достаточно глуп, чтобы согласиться помочь ему.

Хат вновь удивленно уставился на экран.

— И тем не менее, существуют правила. Поздравляю.

Руки Хата были не видны на экране, но Палатон воскресил в памяти его пожатие — обычное искреннее пожатие представителя Земного дома, пытающегося примирить вечно враждующих с кем-нибудь чоя.

— Спасибо, — ответил Палатон.

— И добро пожаловать домой, — Хат сдвинулся в сторону, открывая вид за своей спиной, но больше не добавил ни слова. Должно быть, в его комнате был кто-то еще, но несмотря на то, что Палатон настроил угол обзора, он ничего не заметил.

— Спасибо. Я верну тебе список выпускников через Гатона.

— Отлично. Курсанты уже волнуются, — на мгновение лицо Хата просияло, и улыбка прогнала выражение усталости. Но Палатону было досадно видеть, с каким напряжением он спросил: — Чем могу тебе помочь?

— Мне нужен мемориальный список всех тезаров, которых мы потеряли.

Хат отвел глаза.

— У нас не было времени составить его. Моамеб делал так, но его сведения уже устарели. Разумеется, в Чаролоне есть подобная информация, поэтому я и не стал дублировать ее здесь.

Подобно Палатону, Хат знал, что список имен погибших товарищей обязан находиться в школе, где его постоянно просматривали тезары. Палатон долго не был в школе, но Хаторд находился там постоянно. Он лгал Палатону.

— Полагаю, ты уже слышал сообщение о введении цензуры. У меня снова неприятности.

— И, как обычно, по множеству справедливых причин, — раздраженно подтвердил Хат.

— Есть более важная верность, чем верность своему Дому, — напомнил ему Палатон. Он не мог выразиться напрямую, ибо если бы сделал так, то и без того ненадежная связь между ним и Хатом прервалась бы навсегда.

Хат неохотно взглянул ему в глаза. — Жаль, что я ничем не могу помочь тебе.

Он отвергал узы товарищества и связь между ними. Палатон кивнул, проговорив:

— Понимаю, — хотя ничего не понимал, и попрощался, выключив монитор прежде, чем дождался ответа.

Недар вышел из дальнего угла кабинета, где он был не виден на экране.

— Как думаешь, что ему надо?

— Похоже, он пытается выяснить, доставили ли сюда твой труп, — горько отозвался Хат.

— А! Знаешь, я и забыл, что меня считают погибшим, — пилот рассмеялся, падая в излюбленное кресло Хата. — Проблемы Палатона почти заставили меня позабыть о своих собственных.

Хат устроился во втором кресле, не слишком приспособленном для его массивного тела. Вряд ли оно смогло бы долго выдержать внушительный вес, Хат сидел в напряжении.

— Если бы он знал, что ты здесь, — сказал Хат, — он уничтожил бы Голубую Гряду, лишь бы добраться до тебя.

— И он ожидал, что ты донесешь обо мне? — брови Недара изогнулись. Он взял бокал с бреном. — Однако он напомнил мне нечто, что я уже позабыл. Мы — тезары. Мы — больше, чем кровная родня, — он приложил край бокала к подбородку. — Иногда из уст врагов узнаешь явную, несомненную истину…

— О чем ты говоришь? — спросил Хат, и на его лице промелькнула растерянность.

— Погоди, дай мне немного подумать. Попозже я все скажу тебе, — задумчиво отозвался Недар. Он поднял бокал и одним глотком выпил брен.

Если он не мог рассчитывать даже на поддержку своих товарищей, оставалось только пойти в Сету. Если очищение снимет с него бремя вины, пусть будет так. Однако Йорана была недовольна, когда Палатон сообщил ей о своем решении.

— Не делай этого, — Йорана покачала головой. От напряжения исказились узоры на ее лице, сморщился нос и натянулся верхний прозрачный слой кожи. — Не советую. Я не смогу защитить тебя внутри храма.

— Там мне ничто не будет угрожать, — ответил Палатон. — Даже Земной дом не сможет позволить себе такой выходки.

Йорана положила руку на лоб, как будто ее пронзила внезапная боль.

— Позволь напомнить тебе, что именно Земной дом готовил покушение на тебя в прошлый раз, в этих же стенах.

— Помню. Но у нас нет доказательств, что убийца охотился именно за мной. Возможно, его целью был ослабевший Паншинеа. — Если бы только Палатон мог открыться ей, он назвал бы десяток врагов, которым была выгодна его смерть.

Слабый блеск появился в глубине ее глаз.

— Сейчас обстоятельства ничуть не изменились. Если в прошлый раз жертвой был ты, то теперь ты вновь подставляешь себя под удар. Если жертвой был Паншинеа, нет лучшего способа ослабить его положение, чем прикончить тебя именно сейчас. Он выпрямился в кресле.

— Твои доводы убедительны, но вряд ли я соглашусь с ними.

— Плохо же я выполняю свой долг, если не могу даже переубедить тебя.

— У меня нет другого способа выяснить, удастся ли мне совершить то, на что я надеюсь, если не решусь на этот шаг. Прелаты требуют от меня согласия. Я уже пренебрег многими обычаями, священными для Домов, обратившись к Заблудшим. Я не могу позволить себе нарушить еще одну традицию, — он швырнул отчет на стол. — Похоже, Ринди поддержит меня в этом решении.

— Риндалан сейчас слишком близок к Вездесущему Богу, чтобы отчетливо видеть Чо, — Йорана шагнула ближе. — Я очень люблю старика, но годы мешают ему судить здраво.

— А что ты скажешь о его помощнике, Кативаре?

— В нем я не уверена. — Йорана замолчала. Лучи заходящего солнца пробивались в комнату и играли на ее бронзовых взъерошенных волосах. Она привлекала его взгляд, как мотылька привлекает свет фонаря.

Палатон обнаружил, что он уставился на Йорану, не мигая, и одернул себя.

— О его прошлом что-нибудь известно?

— Да. Он проделал большой путь за те годы, пока ты был в изгнании. По-видимому, совету нужны молодые, и он делает все возможное, чтобы заслужить их доверие, — она пожала плечами.

Палатон заметил, что он улыбается.

— Из всех народов нам больше всего не пристало забывать об интуиции.

— Да, ты прав, — она улыбнулась в ответ.

— И тем не менее я должен выбрать этот путь, — нехотя добавил он. Он чувствовал, как перед ним открывается еще одна возможность. Палатон вспомнил, что отнимает у Йораны время, но ему не хотелось отпускать ее. — А что бы сделал Паншинеа?

Йорана тщательно обдумала его вопрос. Ее голоса прозвучали задумчиво:

— Паншинеа бы решился, надеясь сотворить чудо из простого камня. И если бы не смог его сделать, он отважился бы на все, чтобы создать иллюзию.

— Ты хочешь, чтобы я сотворил чудо?

— Достаточно будет того, если ты выберешься оттуда живым, — Йорана сделала несколько шагов к выходу и обернулась. — Мы даже не знаем, повлияет ли это на отмену цензуры.

— Да, не знаем. Но больше я не могу сидеть без дела, Йорана. Не могу постоянно повторять, что у меня нет выбора. Сейчас он появился и я его сделал. Если выбор окажется неправильным, так тому и быть. Но и они, и ты, и даже Паншинеа забываете, что как тезар я чертовски хороший боец. Я не позволю так легко справиться с собой.

Она слегка улыбнулась, почувствовав решимость в его голосах.

— Ладно, ты прав. Я забыла, что ты пилот, помня только о том, что ты наследник. Я все устрою, — и она вышла. Палатон смотрел ей вслед, пока она не скрылась, и лишь тогда вновь позволил себе погрузиться в размышления.

Что такое пилот без силы, позволяющей ему повелевать Хаосом? Кто он сейчас? Каким будет завтра? Разве так важно, кем он был и кем является сейчас? Йорана даже не представляла, какую задачу поставила перед ним.