Гребень Дяди Нэнси (СИ) - Фишер Саша. Страница 21

— Ну иди сюда, толстый, — тихо проговорил Прохор, переступая через камуфляжную кучу мертвого мяса. Хотел крикнуть, но вовремя напомнил себе не шуметь. Толстяк будто только и ждал приглашения — ломанулся вперед со всей возможной зомбячьей скоростью. От неожиданного толчка Прохор чуть не упал. Ему пришлось опереться на надгробие той рукой, в которой был нож. К сожалению, толстяк не упал, споткнувшись о камуфляжного, он только покачнулся и схватился обеими руками за левую руку Прохора. Мертвые пальцы сжали предплечье как клешни. Прохор дернулся, стараясь вырвать руку, но не тут-то было — толстяк издал утробный рев и потянулся к живой плоти почерневшими зубами. Прохор нанес удар, потом еще один. «Только не ори!» — скомандовал он себе, поняв, что оба удара оказались так себе — один пробил плечо, второй скользнул по шее. Зубы толстого вцепились в руку Прохора. Раздался хруст, но боли пока не было. Зато отвлекшийся на еду зомби оказался легкой добычей — Прохор развернул нож и с силой всадил его в глаз толстяку. Тот повалился мешком, не успев толком разжать зубы и увлекая Прохора за собой.

К счастью, Прохор не упал, а остался стоять на коленях. Он повернул нож оголовьем и несколько раз стукнул по зубам, впившимся в его руку. Удар оказался даже сильнее, чем он рассчитывал — осколки полетели в разные стороны, и мертвяк наконец-то отцепился. Очень вовремя, потому что четвертый зомби как раз оказался на подходе.

Мертвый парень в джинсах и футболке подходил медленно и осторожно. Не тянул вперед руки, как остальные. Не ревел. Его взгляд был даже будто бы чуточку осмысленным. Прохор отступил на шаг назад, чтобы присмотреться. Зомби шел. Будто даже не прямо на Прохора, а просто прогуливаясь. Почему-то именно от этого стало страшновато. «Так, спокойно! — мысленно сказал сам себе Прохор. — Максимум — очнусь опять на пыльных нарах, послушаю, как Барон Суббота лупит в гонг и все…» Сделал выпад, резанул зомбака в плечо. Хотел по шее, но тут уж как получилось. Из ран зомби кровь не текла. И черная жижа тоже не текла. Ничего не текло вообще, раны смотрелись как разрубленное мясо на рынке. Не красно-розовое, намекающее на сочные стейки, разумеется, а коричневое такое, стремное. Самое дешевое.

Вот теперь зомби перестал делать вид, что не замечает Прохора. Он повернулся к неме всем корпусом и сделал подшаг вперед, выбросил руку и схватил Прохора за лацкан фрака. Гораздо быстрее, чем Прохору бы хотелось. Он рубанул зомби по руке трижды, но отцепляться тот не собирался, вообще никак не реагировал на порезы. Просто тянул Прохора к себе. «Вывернуться из фрака?» — подумал Прохор и получил удар по левому уху. В голове зазвенело. Прохор попытался провести удар в шею, под подбородком. Но зомби стоял, прижав подбородок к груди, так что нож сорвал пласт сероватой мертвой кожи и порезал футболку, ничего более… «Твою ж мать!» — подумал Прохор и почувствовал, что у него начала болеть укушенная рука.

Огляделся. Следующим в ряду могил был склеп, который выглядет так, будто на него легко забраться. Во всяком случае, сбоку. Резанул зомбака по пальцам той руки, которая его держала, отпрянул, и мертвые пальцы соскользнули с лацкана. Подвел нож к поясу, и тот послушно исчез, освободив руку.

Рванул к склепу, схватился за верхний бортик, подтянулся, не обращая внимания на боль. Перевалился в промежуток между бортиком и скатом. Одна из фалд фрака зацепилась, и Прохор принялся быстро стягивать с себя щегольской наряд. Мельком глянул, как выглядит левая рука. Выглядела она так себе, если разглядывать дальше, того и гляди откажется действовать. Потом, все потом.

Зомби, тем временем, подошел к склепу и схватился за бортик, скользнув пальцами по штанам Прохора. Прохор переместил корпус так, чтобы спина уперлась в крутой скат крыши и начал пинать по пальцам. Стоять было неудобно — ступню не получалось поставить прямо между бортиком и скатом, приходилось ставить боком, выворачивая ноги. Так себе устойчивость. Прохор пнул пяткой зомбака по макушке, и тот сорвался. Прохор осмотрел крышу. Она была небольшая, чуть больше его роста в длину и примерно столько же в ширину. Как двуспальная кровать. А в середине… «Флюгер? Хм, кто же здесь похоронен, интересно?» — подумал Прохор, и руки уже схватились за пачкающий ржавчиной металл.

Железная палка не захотела поддаваться с первого раза. Зато настырный зомби почти дотянулся до ноги Прохора. Тот со всей силы впечатал пятку своего ботинка в мертвое лицо.

— Долбанный молчаливый мертвяк! — прошипел Прохор сквозь зубы, расшатывая приржавевшее крепление флюгера. Наверху была какая-то фигурка, но разглядывать ее Прохору было пока некогда. — Приличные зомби подают голос, когда приближаются…

Наконец раздался скрежет, и металлический прут легко вышел из основания. «Надо было сразу вверх тянуть!» — подумал Прохор и повернулся обратно к бортику. Зомбак лез. Вот над кирпичной кладкой показалась его макушка, вот лицо со свернутым в сторону носом…

— Получи! — Прохор уперся задницей в скат крыши и двумя руками вогнал флюгер в лицо зомбака. Раздался мерзкий хруст, пальцы мертвеца разжались, и он повалился назад, вырвав из рук Прохора импровизированное копье. Еле успел отпустить, а то рухнул бы сверху…

Прохор перевел дух и прислушался. Больше не было слышно шаркающих шагов и утробного воя. Посмотрел вниз. Как он сюда так легко забрался? И как теперь слезать? Прохор засмеялся. Чуть-чуть истерически, чуть-чуть облегченно. Он справился! Убил четырех зомбаков, отлчино же… Разлившийся по языку вкус мохито говорил о том же самом. «Кстати, надо будет уточнить момент, — Прохор осторожно сполз по стене, опираясь на руки и стараясь не смотреть на укушенное предпоечье. — Если я получаю экспу вот так — все понятно, я просто чувсвтую во рту характерный вкус. А когда мне ее дают в виде монет в кабаке, я могу ей с кем-нибудь делиться?»

Отпустил руки и спрыгнул. Снял со стены болтающийся на одной фалде фрак и, подумав, надел его. В этой часовне-храме, или что там это такое, звучал женский голос, надо что ли прилично выглядеть…

Прохор снова подошел к крыльцу. Дверь была все так же открыта, изнутри пахло сдобными булочками, табаком и незнакомыми специями. Прохор поднялся по ступенькам и осторожно переступил порог. Левую руку уже приходилось баюкать, больно было не то, чтобы нестерпимо, но очень близко к ощущению «сейчас заору».

Внутри стояли свечи, множество свечей. Просто на полу, в выщербинах стен, на длинных деревянных полках, судя по потекам на которых, прибитых только и исключительно для этого. Свечи тоже были разные — длинные и тонкие, обычые, на ценниках которых пишут «хозяйственные», толстые круглые и толстые квадратные, в форме шаров, таблетки в маленьких жестяных чашечках, совсем крохотные разноцветные, вроде тех, которые втыкают в торт на день рождения. Никакого единообразия, вроде «принимаются только красные и черные свечи». У задней стенки стоял квадратный деревянный стол. А перед ним — круглая табуретка совсем другого стиля. На столе стояло прозрачное блюдце, на котором дымилась сигара, пепельница в форме черепа, тарелка с фруктами, наполовину полный бокал и корзина с булочками. Такое впечатление, что хозяйка сидела за столом, курила, прихлебывала винишко, закусывала то булочкой, то фруктом, а тут позвонили в дверь, она бросила тонкую сигару и пошла открывать. И сейчас вернется. Прохор еще раз осмотрелся. Тишина. И что здесь положено делать?

Прохор снял цилиндр, каким-то чудом удержавшийся на голове, и увидел пурпурную розу. Посмотрел еще раз на столик. Это же игра? Все должно быть как-то связано? Схватил цветок за шипастый стебель и вытащил из-за ленты. Подержал розу над столом, потом по наитию сжал в кулаке, больно уколовшись шипами. Капли крови, которых по идее не должно было быть от обычных шипов розы, начали падать в бокал. Прохор разжал пальцы, роза упала на стол-алтарь между корзиной фруктов и корзиной булочек. Раздалось почти беззвечное гудение, будто эхо от колокола. И короткий смешок, словно женщина осталась довольна шуткой. Прохор пожал плечами и направился к выходу.