Несущий перемены - Ингрид Чарльз. Страница 23

Рэнд склонился и вытер лицо краем полотенца. Палатон пристально взглянул на него, коснулся холодными пальцами его лба, понюхал руку и затем осторожно лизнул ее.

— Значит, такая же жидкость появлялась и тогда?

Аромат роз стал сильнее. Рэнд пожал плечами и потер рукой лоб.

— Это не пот. — Палатон поднялся. Он выпрямился, и очертания его стройной фигуры стали отчетливее. — Это явление называется спонтанным осаждением… было бы трудно объяснить тебе подробнее, но скажу тебе только, что если бы мы умели управлять им, мы смогли бы повелевать погодой, но мудро ли было бы это — уже другой вопрос. Почему это произошло, я не могу понять, но здесь есть какая-то связь с освобождением бахдара Ринди.

Рэнд подался вперед.

— Может, и твоя сила не исчезла? Может, она просто потухла, скрылась из вида. Разреши, я попробую помочь тебе!

Палатон взглянул на него, ярко блеснув глазами в ночном полумраке комнаты.

— Нет. У меня нет бахдара, поверь мне. Я искал его каждой клеткой тела. А что касается освобождения нашего старого друга — я не знаю, что будет дальше, после твоего поступка.

— Это Очищение? — Рэнд знал только один из обрядов религии Чо, очищающий душевные силы чоя. Оба они обнаружили, что нынешний ритуал имел практическое назначение в далеком прошлом. С потерей этого знания исчез способ исцеления нервного недуга тезаров, вызванного истощением их силы.

Палатон покачал головой.

— Нет. Самое большее, на что можно рассчитывать, поскольку мы говорим о наркотике и блокировке — ты ускорил метаболизм до такой степени, что наркотик был просто изгнан из его организма. Прибор показал, что его бахдар ожил и ответил на твой призыв. Может быть, этот твой «дождь» имел к нему какое-то отношение — вероятно, поддерживал температуру твоего тела, чтобы ты смог ускорить метаболизм… — Палатон махнул рукой. — Это только догадки. Мы не влияем на состояние клеток, пользуясь бахдаром. Генная терапия была запрещена как метод столетия назад. У большинства из нас нет способности к ней, но так или иначе, подобные поступки запрещены. Наша сила тесно переплетена с самим нашим существом, и изменить ее, искусственно улучшить — значит, вызвать хаос, открыть…

— Хаос? — переспросил Рэнд.

Палатон замолчал. Он сжал губы и только спустя некоторое время уверенно проговорил непонятные слова:

— Исполнение пророчества, — он взглянул в сторону окна, где ночное небо уже посветлело. — Ночь кончается. Думаю, не самая худшая из всех. Я хотел бы проведать Ринди еще раз, договориться с Йораной о его защите и сообщить Гатону — о том, о чем я смогу ему сказать. — Палатон сухо добавил: — Догадываюсь, мой день только начинается.

Рэнд зевнул, видя, как пилот направился к двери. Он остановился перед полем у порога.

— Рэнд, спасибо тебе.

Палатон увидел, как Рэнд сонно трет глаза.

— На моем месте мог бы оказаться ты, — вяло пробормотал Рэнд.

— Нет, я бы на это никогда не осмелился. И за это я надеюсь когда-нибудь отблагодарить тебя, — пилот вышел.

Размышляя, что хотел сказать этими словами Палатон, Рэнд лег на ложе, свернулся и заснул, едва успел сомкнуть веки.

Охваченный теплой летней ночью Чаролон смутно виднелся вдалеке и казался всего лишь горячей дымкой на горизонте. Кативар вышел из машины, с трудом сдерживая возбуждение. Вынужденный покинуть дворец, он ушел потайными ходами, двигаясь со всевозможной быстротой. Он не любил, когда его отрывали от Риндалана — по-видимому, состояние того ухудшалось. Однако сегодня ему пришлось пожертвовать своими принципами. Ему была доставлена весть, и он решил действовать, иначе все его планы насчет рахла разрушились бы, так и не осуществившись.

Он ехал в темноте быстро и уверенно, не задерживаясь ни на минуту. В этом глухом районе мало кто жил, даже из простолюдинов, и Кативар беспрепятственно добрался до заброшенного шлакоблочного здания, пустого и отвратительного на вид. Однако его окружала защита столь же мощная, как во дворце. Поле только на мгновение исчезло, пропустив его машину.

Помощник Кативара, длинный тощий чоя с грязно-желтыми волосами и темно-серыми глазами, встретил его в дверях.

— Сколько трупов? — спросил Кативар, не тратя времени на предисловия и проходя мимо Эрлорна.

— Мертвы все, кого мы подобрали во время мятежа.

Кативар застыл внутри здания, достаточно пустого, чтобы отвечать гулким эхом на его шаги.

— Что? Все тридцать?

— Двое умерли сразу же после пер вой дозы, — Эрлорн развел руками. — Я говорил вам, что доза чересчур велика…

— Заткнись! — прервал его Кативар. Новость ошеломила его. Мятежи перед Двухдневной войной принесли ему большую пользу — его помощники подбирали чоя здесь и там, не упуская никого. Своих подопытных чоя Кативар держал здесь.

— Ты смог что-нибудь установить?

— Только самые общие данные. Простите, — с поклоном ответил чоя, в отчаянии разводя руками. Его грязные, желтые пряди свалились со лба, опутывая неразвитый роговой гребень, который почти не вырос со времен детства чоя и был причудливо изогнут, свидетельствуя о его извращенной натуре. — Но что делать с трупами?

Кативар стоял в пустом холле и размышлял о зря потраченном времени и впустую проделанной работе. Выбросив вперед руку, он схватил Эрлорна за горло и приподнял его над полом.

— Покажи мне их.

Закашлявшись, Эрлорн высвободился и засеменил через холл к лифту. Кативар последовал за ним, а тонкая алая аура гнева отмечала его путь.

Ринди не умер. Он дал ему всю дозу — и не раз, не два, а целых три раза, но он выжил, хотя никто из врачей и не надеялся, что священник переживет кому. Пусть и мало у кого из чоя бахдар можно было сравнить с бахдаром Риндалана, различия в переносимости не могли быть столь впечатляющими. Кативар шагнул в лифт, и тот пошел мгновенно, прежде, чем Кативар успел поставить на платформу вторую ногу.

Внутри вид заброшенной лаборатории был совершенно иным. Оборудование сияло чистотой — новое, самое совершенное, комнаты были девственно-белыми, обработанными антисептиком. Эрлорн делал всю работу сам, один, пользуясь только помощью домашних роботов. Выйдя из лифта, Кативар прищурился от яркого света, ибо всходило солнце, а осветительные шахты отражали его в комнаты. С другой стороны здания окна выходили на лес, и комнаты там казались серыми, сумрачными и холодными.

Эрлорн держался позади, опасаясь очередной вспышки гнева Кативара, но тот не нуждался в проводнике — его вела вонь трупов.

В патологической лаборатории он увидел два лежащих на столах тела — как он догадался, это были самоубийцы, обернутые охлаждающей тканью. Кативар не остановился, он проследовал туда, где находились остальные подопытные чоя.

Должно быть, смерть наступила почти мгновенно — судя по тому, в каких позах застыли трупы. Они лежали, корчась или вытянувшись на полу, рядом с чашками с водой, в которые был подмешан яд. Кативар внимательно оглядел их, отмечая, что Эрлорн выбрал здоровых, сильных, молодых чоя. По крайней мере, их смерть не была причиной старости и слабости.

— Дай мне записи, — приказал он, остановившись перед одной из клеток. — До и после смерти.

Эрлорн поспешил выйти. Он вернулся, протягивая Кативару бумаги — торопливо, но не растерянно.

— Смотрите, вот это — показания бахдара. Каждый из них мог бы войти в Дом, хотя и не без труда. Нет, среди них не попадалось по-настоящему талантливых — их бы хватились, стали искать. Но посмотрите, какие вспышки — разве это плохо?

— На этом этапе ты хорошо поработал, — Кативар счел, что большего его помощник и не заслуживает. Он вернулся в патологическую лабораторию, пинком распахнул дверь, не отрываясь от бумаг, пока не обнаружил свободный стол и сел за него. Теперь он знал, какая доза является смертельной, но ему была нужна только безопасная, от которой чоя становятся калеками. Да, калеками, удовлетворенно думал он, потому что чоя из Домов без бахдара не кто иные, как калеки — они целиком зависят от других.