Сказки Космоса (СИ) - Дюна Антон. Страница 27

Брат злобно взглянул на Кирину, словно это она пригрозила его сдать.

— Я все поняла, Айзек, — поспешно сдалась девушка.

— Вот и славно, — одобрительно кивнул Пенз и принялся полировать и так сверкающую стойку. — Думаю, тебе тоже пора. У нас с Бруно много работы.

Кирина покинула зал, сгорбившись как побитая собака. Однако спустя полчаса ее телефон пиликнул, возвещая о получении нового письма.

«Выйди в сад» | Новое сообщение от: Бруно.

У Кирины не был никакого желания снова видеть Айзека, но она подчинилась. К ее удивлению, на скамейке в саду она обнаружила только брата.

Бруно дымил, стиснув сигарету в зубах. Едкий дым лез ему в глаза, от чего брат щурился и морщил нос. Он курил, чтобы его красивый звонкий голос огрубел и сделался ниже.

— Бруно? — неуверенно окликнула Кирина.

Брат кивком головы указал ей на место рядом с собой. Девушка села и опасливо поглядела на него.

— А здесь красиво, — буркнул брат, обводя взглядом непривычную зелень и синь. Он сплюнул под ноги. — Жаль, что единственный способ очутиться здесь — бегать на задних лапках перед чудовищами.

— Еще можно быть очень богатым, — Кирина попыталась сменить тему шуткой, но брат прожег ее гневным взглядом. — В любом случае, папа с мамой были бы рады тому, что мы здесь, — вздохнула она. Ей не хотелось в тысячный раз выслушивать неизбежный монолог о ненависти к пришельцам.

— Я совсем не помню их, — вдруг признался Бруно. Кирина замерла, боясь спугнуть его откровенность, и обратилась в слух. — Иногда мне снится какая-то женщина, но я никак не могу разглядеть ее лица, — он бросил на сестру быстрый взгляд и добавил, — а голос у нее твой.

— У мамы было твое лицо, — тихо произнесла Кирина. — Ты очень на нее похож. Такой же красивый как она.

— Ты, правда, думаешь, что я красивый? — неожиданно поинтересовался брат.

Вопрос застал Кирину врасплох, и она промычала в ответ что-то невразумительное.

— Ясно, — раздраженно фыркнул Бруно и затушил окурок о подошву. — Я хотел поговорить с тобой не об этом, — его тон вновь сделался резким. — Айзек велел тебе следить за Селеной. Я хочу, чтобы сперва ты докладывала о ней мне, а не ему.

— Почему? — растерянно спросила Кирина. Бруно никогда не подвергал сомнению приказы Айзека и, уж конечно, не позволял сестре их нарушать. На секунду девушка даже подумала, что это какая-то изощренная проверка от Пенза.

«Бруно бы так со мной не поступил, — тут же решила она, но предательский голосок в голове шепнул. — Ой ли?»

Щеки брата вспыхнули, и он рявкнул:

— Не твое дело. Просто делай, как я велю, — он протянул руку и больно стиснул запястье сестры. — И ни слова Айзеку об этом разговоре.

Кирина сжалась, но не посмела выдернуть руку.

— Я даже не знаю, о чем докладывать, — пожаловалась она.

— Обо всем, — ответил брат. — Что из этого следует передать Айзеку, решу я сам.

Бруно отпустил ее руку и встал. Кирина хотела вернуться в Посольство вместе с ним, но он отмахнулся от нее, как от прилипчивой вши. Он ушел, оставив сестру в полнейшем смятении.

Ослушаться Пенза было страшно. Но, в конце концов, Кирина позволила ему оплести себя липкой паутиной угроз именно из-за Бруно. Только ради того, чтобы не потерять брата, последний осколок своей семьи, она вступила в это чертово Братство и увязла в нем по самую глотку.

Кроме того, доносить Айзеку о Селене ей не хотелось. Сорса привела его в ярость, в том не было никаких сомнений. Теперь любое слово Кирины могло навредить ей. Ферия не сомневалась, что если Пенз пожелает, то найдет способ причинить Селене зло. Вопрос состоял лишь в том, насколько далеко он решится зайти.

Но какие сведения о Селене Айзеку станет передавать Бруно? Те, что заставят Пенза потерять к ней интерес? Или те, что разожгут его ненависть сильнее?

Кирина пыталась убедить себя, что Бруно все еще добр. Как тот четырехлетний малыш, который прятался за ее спиной, сжимая потной ладошкой ее руку, когда в их квартиру пришли люди из опеки. Или как девятилетний мальчик, тихо плакавший у нее на плече, когда его били в приюте. Но теперь брат вырос, и Кирина могла лишь надеяться, что за его недобрыми глазами еще прячется что-то светлое.

Появление Айзека разрушило хрупкий сытый мирок, который сам собой воздвигся вокруг Кирины в Посольстве. Она потеряла всякий покой и аппетит, зная, что Пенз снует где-то поблизости. Ночи напролет девушка размышляла о том, что он задумал. Самые страшные мысли она старательно гнала прочь. Айзек не смог бы пронести взрывчатку мимо караула, а даже найди он способ — ни за что не рискнул бы собственной шкурой. Но тогда что понадобилось ему здесь? Какое поручение Старшего брата — если только он и вправду существовал — заставляло его с людезной улыбкой прислуживать ненависным пришельцам?

Тревог добавляла необходимость доносить на Селену. Бруно велел сестре как можно реже упоминать Сказки и Алконоста. На деле, проще было бы скрыть от Айзека рыжину Сорсы. Кирина отчаянно недоговаривала Пензу, но брат все равно полагал, что она слишком много треплет языком, о чем неустанно напоминал, яростно чадя сигаретами ей в лицо. Однажды Кирина посмела огрызнуться, предложив ему самолично сочинить донос. Бруно сжал кулаки и сверкнул глазами с такой злостью, что на миг она решила, что он ее поколотит. Но юноша лишь грубо отпихнул сестру плечом и ринулся обратно в Посольство.

Сильнее беснований брата Кирину пугали внимательные глаза Айзека, которых он не спускал с ее лица, выслушивая сбивчивую полуправду. Его костлявые руки при этом не оставляли работы: он вечно что-то мыл, тер и полировал. Кирина пыталась понять, о чем он думает, но бесстрастное лицо Пенза не давало ей никакой подсказки. В одном Ферия была уверенна точно: он знает больше, чем она ему говорит. Однако сам Айзек ничем не выдавал своей осведомленности. Кирина надеялась, что он просто считает ее глупой, ненаблюдательной и трусливой. Тем более, что это было не так далеко от истины.

Бесконечные тревоги и сомнения так измотали Кирину, что она едва не с танцами встретила сообщение Сири о съемках в городе. Ее бурное ликование настолько сбило яло-мийку с толку, что та позабыла сообщить, куда их повезут. Но Кирине было все равно. Она нетерпеливо ерзала, пока Гвен сооружала лакированную башню из ее волос, и облегченно выдохнула, когда бронированный лимузин покинул посольскую парковку.

Спутники Кирины не разделяли ее энтузиазма. Капитан сидел с отсутствующим видом, безучастно созерцая пейзажи Панграда, проносившиеся за окном. Фарфоровое личико Линды было бледнее, чем обыкновенно. Мила без конца теребила атласные розовые перчатки на своих руках, которые Тесс для чего-то решила добавить к ее наряду. Когда манжета одной из них соскользнула, Кирина увидела коричневые коросты на запястьях Милы. Быстро почесав болячку, та натянула перчатку обратно.

Это могло бы укрыться от глаз Бастета, но не от его носа.

— Кровь определенно пахнет лучше мочи, — хмыкнул он, — но пары царапин не хватит, чтобы перебить твое зловоние.

Мила посерела. Селена поспешила вступиться за нее:

— От Милы пахнет нормально.

— Для твоего примитивного носа — возможно, — ответил Бастет. — Но это, — он погладил розовой подушечкой нежную ноздрю, — гораздо более тонкий инструмент. Я чую запахи, о которых ты даже не подозреваешь.

— К примеру? — быстро спросила Селена, желая отвлечь маёльца от его жертвы.

— Как бы тебе объяснить, — Бастет задумчиво облизал треугольные клыки. — Любая эмоция вызывает в организме целый взрыв химических и гормональных реакций, каждая из которых имеет свой запах.

— То есть, ты можешь читать чужие чувства? Как телепат?

Бастет не сдержал польщенной усмешки.

— Увы, нет, — признался он. — Запахи куда менее однозначны, чем мимика или интонация. Разные эмоции могут пахнуть схоже, а мимолетные чувства мне и вовсе не распознать. Но если ты испытаешь вспышку сильной ярости — я почую. А если будешь долго бояться всего подряд, то смрад страха пропитает твое мясо насквозь, и ты станешь вонять как Мила. Мочой.