Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ) - Рясной Илья. Страница 91

Ну что же, посмотрим, удастся нам добраться с этими бумагами до города Парижу с комфортом. Или придется прорываться с боем, если легенда подкачает. Но доберусь я дотуда в любом случае. Была во мне такая несгибаемая уверенность.

- Не бойся, - сказал Леший, уловив мои сомнения, когда я рассматривал документы. – Координаторы хоть раз нас подвели?

- Нет, - ответил я.

- Так почему должны начать это делать с сегодняшнего дня?

- Твоя правда, - кивнул я и отдал приказ толпившимся в амбаре бойцам. – По машинам…

Глава 3

Когда нас остановили на контрольном посту, где застыли две бронемашины «Брэдли», я прикидывал, сможем ли мы уложить тут всех, когда наши документы засветятся неновым светом «подделка!»

Пока командир поста исследовал мои бумаги, его арабские басмачи в разношерстном военном обмундировании с натовских складов смотрели на нас зверьми. Пулеметы бронемашин были направлены в нашу сторону.

Понятно, что их насторожило в отряде на трех броневиках «Ивеко», который они тормознули. Из почти полутора десятков вооруженных до зубов бойцов лишь одно арабское лицо (это проверенный наш оперативник с восточными корнями Али), а остальные наглые почвенные европейцы. А европейцы, даже если и примут «истинный Ислам», все равно по крови останутся низшей расой. А потому должны знать свое место, а не колесить тут по дорогам, как хозяева жизни.

Командир поста внимательно изучил документы. Провел детектором по встроенному в карточку чипу – это заменяло идентификатор личности. Извлек из сумки на боку планшетник, долго копался в нем. Потом с глубоким вздохом сунул его обратно. Вытянулся по струнке. И витиевато изъяснился:

- Желаю на нашей земле добра и исполнения планов команде святого очищения. Нужна какая-то помощь? Нет? Проезжайте, я сообщу по рации, чтобы вас не останавливали.

Так мы и добирались. А отмахать нам предстояло более семисот километров.

Я все время ждал, когда наша легенда накроется цинковым корытом, но она все выдерживала. Нас останавливали. Сканировали карточки. Проверяли мандаты. Вытягивались, подобострастно пожирая глазами, а потом незаметно, чтобы не прилетела в ответ пуля, сплевывали на землю. «Очистителей» не любит никто. Это такая гремучая смесь из ревизора, прокурора, полицая и палача. Притом карают они больше своих, чем чужих – на это и поставлены.

Переночевали мы в городке на трассе. Отель «Людовик» был небольшой, один из немногих, что не только еще существуют, но и сохранили старые названия. Перед ночевкой мы поставили в известность о своем присутствии шариатских стражей, чей пост был недалеко. И ранним утром - снова в путь.

Все глубже и глубже мы проникали на оккупированную территорию. Это как погружение в океан – с каждым метром уменьшается шанс на благополучный исход в случае нештатной ситуации.

Во второй половине дня мы приблизились к Парижу. На подъездах к нему скопилось много военной и строительной техники. Велись оборонительные работы, как в начале прошлого века – толпы людей копали лопатами вручную. Ревели экскаваторы. Для обороны готовили несколько линий. Тут были и незатейливые инженерные сооружения, и гораздо более хитрые ловушки.

Халифат понимал, что рано или поздно Париж окружит враг. Русским не впервой брать этот город. Поэтому в горах, в Бельгии и Швейцарии, строились новые опорные пункты. Ничего, вышибем и оттуда. И двигать верблюжатникам останется только к себе в пустыни. Но и там им покоя не будет.

Сейчас исламисты видели свою задачу в том, чтобы положить как можно больше наступающих. Договариваться и переговариваться Халифат ни с кем не хотел принципиально. Его фанатики будут биться до последнего. Одержимые твари.

Очередной блок-пост - уже на въезде в город. Старший поста тщательно проверил документы, пробил каждого из нас по компьютеру. Брезгливо поджал губы, видимо, не испытывая пиетета перед «очистителями». И процедил, что нам надлежит отметиться в Региональном полицейском штабе шариатской верности. Тот расположен в Доме инвалидов, если это нам о чем-то говорит. Посоветовал не соваться на юго-восток города. Радиоактивности там уже практически нет, но зона закрыта, поскольку ненадежные элементы там разбирают на общественных работах завалы и искупают тем свою вину перед Халифатом.

- Успехов вам во имя Аллаха и Халифата, - козырнул он напоследок чинно.

И наши машины въехали в город. Еще живой город. Полный людей и машин. Притом машин не только военных, но и обычных, легковых. И люди тоже были не только в форме и с оружием. Все казалось не так уж и ужасно. Но это был отблеск, отражение былого Парижа.

Париж прошлой моей жизни. Суета, мельтешение туристов. Пафосные магазины мод с космическими ценами и разноцветные пластиковые палатки с нищими беженцами. Цыгане, арабы. Дорогие автомашины. Египетские обелиски и роскошные фонтаны. Скучная типовая застройка девятнадцатого века. Эйфелева башня. Все связано воедино в какое-то беззаботно суматошное, но цельное существование города.

Теперь города не было. Были осколки города. Дело даже не в разбитых домах. Париж был, в общем-то, цел, если не считать зданий, которые варварски снесли с целью уничтожения исторической памяти, да разрушенных в ходе боевых действий. Да еще на Юго-востоке накрыло ударной волной район от ядерного боеприпаса, которым мы жахнули в самом начале заварушки по пригородам Парижа, где, как предполагалось, находились передвижные ракетные пусковые установки со специальными боевыми частями. Хуже всего, теперь здесь и в помине не было ощущения движения и взаимопроникновения человеческих траекторий, чего-то единого, шебутного и вместе с тем осмысленного. Это было поле страшного упорядоченного эксперимента.

Этот Париж - город виселиц. Они сразу бросались в глаза на перекрестках и площадях. Их было много. На них болтались тела с табличками на груди, где на французском и арабском были перечислены прегрешения казненных. «Злоумышлял против Ислама, Халифата и его правоверных подданных». «Предавался ширку, разврату, чтению неположенных книг». «Террорист». Фантазия у палачей работала. Надписи почти не повторялись.

Хуже времен этот город не знал. Сравнить можно только с эпохой Жанны Дарк, когда по заснеженному Парижу начала малого ледникового периода бродили волки-людоеды и охотились на жителей. Но шариатские патрули ничуть не лучше волков. Точнее, гораздо хуже. От них не спрячешься за дверью дома.

Этот город стискивал стальными тисками все мое существо. Сюда будто прорвалась и закрепилась Преисподняя. И атмосферный столб здесь был как бы плотнее в несколько раз.

Нашей целью являлся декан факультета искусств Сорбонны Давид Драппо. Благодаря его ученику Пьеру Гамашу и сыворотке правды мы узнали, что декан по уши увяз в делах Сопротивления и приложил руку к созданию хранилищ спасенных раритетов в Париже. Мы сейчас найдем его. Он передаст нам Предмет. И мы двинем из этого кошмара на точку эвакуации. Вообще, если постараться, дело можно обтяпать за считанные часы… А что, здорово бы укатить отсюда до наступления темноты. И вернуться уже на танках… Эх, мечты, мечты…

Работающий в городе спутниковый навигатор довел нас до нужной улицы на северной окраине. Там на берегу канала раскинулся район аккуратных двухэтажных домиков, где испокон веков жили университетские преподаватели. Называлось это место Малым Амстердамом. Я был уверен, что его не было в прошлых мирах, но здесь он смотрелся вполне уютно и органично.

Мы выехали на нужную улицу. Свернули в узкий переулок. Вот и нужный дом.

- Что за тряхомудия! - только и выдал Леший по-русски, хлопнув затянутой в перчатку ладонью по рулевому колесу.

Дома не было. Перед нами предстал его обгоревший остов. И оставалось только любоваться на головешки. Хуже всего, если вместе с домом сгорел и сам декан. И это надо было выяснить срочно.

Следующий дом был почти не тронут пожаром, но явно не жилой. А вот в доме за ним кто-то жил. Точнее, там теплилась жизнь. Но какая-то неактивная. На стук в дверь никто открывать не спешил.