Белый юг - Иннес Хэммонд. Страница 31

— Дункан, нам пора что-то делать, — сказала Герда. — Нельзя же сидеть тут сложа руки и ждать смерти.

Я кивнул.

— Мы думаем об одном и том же.

— Все, что угодно, только не умирать в бездействии. Скоро я думаю отправиться на поиски отца. — Она немного помедлила, затем продолжала: — Сейчас спокойно. Мы уже могли бы спуститься на лед. «Южный Крест», когда затонул, был от нас, наверное, милях в пятнадцати-двадцати, не больше.

— Да понимаешь ли ты, что нас отнесло почти на двести пятьдесят миль от того места, где затонул «Южный Крест»?

— Йа, йа. Но ведь и они дрейфовали. Возможно, мы их и не найдем, но попытаться нужно.

Спорить было бессмысленно: ясно, что она все уже решила.

— А Хоу? — спросил я.

Ее лицо было бесстрастным. Герда знала, что Хоу не выдержит и ей придется смотреть, как он будет умирать. Но она все-таки не дрогнула. Только тихо сказала:

— Уолтер идет со мной.

— Уолтер, — произнес я, впервые называя его по имени. — Вы же несильны физически. Какая бы ни была у вас сила воли, вы знаете, что погибнете прежде, чем доберетесь до того места, где могут находиться уцелевшие с «Южного Креста». Вы ведь знаете это, не так ли?

Хоу понял ход моих мыслей, медленно кивнул, и в выражении его лица появилась странная покорность.

— Вы считаете, что я должен проститься с Гердой здесь?

— Готовы ли вы пойти, если это даст ей шанс добраться до отца… а всем нам хоть какую-то возможность чуть подольше сохранить себе жизнь?

— Да, — произнес он едва слышно.

Я поднялся и вылез из палатки. Герда вцепилась в меня, как безумная, и умоляла сказать, что я собираюсь делать. Мне кажется, ее пугала мысль, что с нею не будет Хоу. Теперь он стал для нее источником, откуда девушка черпала силы. Я сказал: «Подожди», — и созвал к себе всех, кто еще был в силах выбраться из палаток.

— Вам известно, что пищи осталось на считанные дни? — раздался мой вопрос.

Все утвердительно кивнули.

— Сегодня утром я проверил наши запасы, — продолжал я. — При теперешнем рационе пищи хватит еще на семнадцать дней. Вот и все. После этого конец.

Люди стояли, пораженные услышанным, хотя давно знали о безнадежном положении.

— Герда Петерсен хочет попытаться найти стоянку «Южного Креста», — продолжал я. — Уйти она имеет право, если кто-то пойдет с ней.

Все одобрительно загудели. Тут я сообщил свой план.

— «Южный Крест» перед тем, как затонуть, выгрузил свои припасы на лед. Он располагал большим грузом китового мяса. Если там кто-то уцелел, тогда у них есть мясо и горючее. Я намерен их найти. Это отчаянная попытка, и вы должны решить, согласны ли вы отпустить меня. В нынешнем положении у нас почти нет надежды до них добраться. Группа должна состоять из трех человек, их нужно как следует откармливать хотя бы в течение двух дней. Это, вместе с провизией, которую они возьмут в дорогу, сократит запасы продовольствия оставшихся дня на три. Захотите ли вы попытать счастья — решать вам. Люди заговорили между собой.

— Как бы вы ни решили, а идти я должна, — сказала Герда. — Мне ваша еда ни к чему.

— Мы не позволим тебе уйти без продуктов, — оборвал ее старый моряк. — «Валь-4» отдаст тебе часть своего рациона.

Из толпы выступил Макфи и сказал:

— А не скажете ли нам, сэр, кого вы с собой возьмете?

— Скажу, — отвечал я. — Кальстада, если он согласится. — И добавил: — Прежде чем вы решите, позвольте вас предупредить, что надежды мало и что мы почти наверняка погибнем в пути. Но это все-таки шанс, и, как бы мал он ни был, мы должны его испытать.

Китобои ничего не сказали, но я увидел, что один из коков ушел готовить еду. Из своего жертвоприношения они устроили нечто вроде празднества. Сгрудившись вокруг котла, они давали нам какие-то советы, предлагали еще поесть. Герда плакала с сияющими глазами, благодарила их и целовала.

К концу первого дня нашего пребывания на усиленном рационе в наш лагерь явился Бономи и попросил разрешения поговорить со мной.

— Они все, все поедают! — кричал он в исступлении. — Они ничего мне не дают, а сами едят и едят.

— Это ваше дело. Ваше и Бланда, — сказал я.

— Си, си. Но теперь они уже не дадут мне ничего. Совсем ничего.

— Идите и говорите с Бландом. Ваша доля у него.

— Но ведь он мне ничего не даст.

— Это ваше с Бландом личное дело.

На следующее утро я проснулся очень рано — кто-то тряс, меня и звал по имени. На мгновение мне показалось, что уже пора отправляться в путь. Но тут я понял, что мы уходим на следующий день, 22-го числа. Открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной Бономи.

— Капитано, капитано, они ушли и ничего мне не оставили. Совсем ничего.

— Кто ушел? О чем вы?

— Бланд! — вскричал он. — Бланд ушел и все забрал с собой. Все продовольствие. Он внизу, на льду. Он, Ваксдаль и Келлер.

Я вылез из палатки и, окруженный холодом и тишиной, царившей на уступе, пытался разглядеть то, на что показывал Бономи. Три крошечные фигурки двигались по льду и тащили сани. Они шли спиной к солнцу, направляясь в ту сторону, где предположительно мог бы находиться «Южный Крест». Мне бы следовало раньше догадаться, что означает переход Бланда с помощниками на полный рацион питания, о чем говорил Бономи. Бланд тронулся на запад, надеясь отыскать лагерь «Южного Креста» или спасательные суда. Все это означало, что нам придется идти по следам Бланда — больше никаких иллюзий насчет этого человека у меня не было. Он наверняка бросит Ваксдаля и Келлера где-нибудь по дороге. И если Бланд все-таки доберется до стоянки «Южного Креста», а мы нет, тогда для оставшихся на айсберге не будет никакой надежды на спасение.

Весь день мы оставались в палатке, сберегая силы и отъедаясь. Нам, лежащим в сытости и тепле, айсберг стал казаться родным домом, мирным и дружелюбным. А поход, в который предстояло отправиться завтра, страшил нас час от часу все больше.

Этим вечером, вскоре после ужина, полог откинулся, и в палатке послышался голос Джуди, тихий, взволнованный:

— Можно войти на минутку, Дункан?

Она заползла в палатку, схватила мою руку и, разрыдавшись, прижалась холодной щекой к моей. Наконец она выговорила:

— Я была так глупа. Все это время… потратила впустую… все лежала в палатке и чувствовала себя несчастной. А теперь… — Джуди поцеловала меня и легла рядом, тихонько плача. Будто бы с уходом Бланда она освобождалась от тяжести, мучительным бременем лежавшей на ее душе.

Спустя некоторое время Джуди сказала:

— Теперь ты должен уснуть. Я не стану смотреть, как вы будете уходить завтра. — Она поцеловала меня. Потом сказала: — Не думаю, что мы встретимся снова, Дункан… в этом мире. Пожалуйста, запомни, что я… люблю тебя… навсегда. И в пути я буду с тобой — если это тебе поможет. — Она протянула руку Герде. — До свидания, Герда. Хотела бы я пойти вместе с тобой, чтобы найти своего отца. — Она поцеловала Герду, потом снова меня. Полог вернулся на прежнее место. Она ушла, и только солоноватый вкус ее слез на моих губах напоминал мне, что она была в палатке.

Герда коснулась моей руки.

— Вы должны справиться, Дункан, ради нее. Вы должны идти вперед, что бы ни случилось.

На следующее утро, чуть только рассвело, мы отправились в путь. С собой взяли продовольствия на шесть дней, лыжи, примус, керосин, палатку, спальные мешки, и смену одежды. Все это поместилось на одних санях.

Пока мы спускались по уступу айсберга, взошло солнце, и все стало золотым, кроме оранжевой полосы, обрамляющей горизонт. Весь лагерь вышел, чтобы проводить нас, и, когда мы ступили на лед, люди ободряюще кричали нам вслед.

— Через две недели мы вернемся с китовым мясом! — нарочито уверенно прокричал я в ответ. И, повернувшись к Макфи, который помогал нам ставить сани на лед, сказал: — Если к концу этого срока мы не вернемся, сделай все, что сможешь.

— Вы обязательно найдете людей с плавбазы, — сказал механик. — О нас не беспокойтесь. Айсберг, может быть, еще вырвется в открытое море.