А отличники сдохли первыми.. (СИ) - "R. Renton". Страница 40

Полагаю, объяснять мою мотивацию более подробно было ни к чему. Для этих доброхотов необходимость спасения дамы в беде была и так очевидной. Я окончательно в этом убедился, когда они без разговоров согласились помочь пиратам. Неудивительно, что с таким благородством у вас патронов нет…

— Жаль, конечно, что с дробью дефицит… Но и на том спасибо. И у меня теперь такой же, как у Егорки есть. — Я достал из кармана небольшой пистолет и присмотрелся, пытаясь понять в полутьме, с чем имею дело. — А что ж командование-то ваше, ничем вам не помогло, кроме новой пайки?

— Это «Грачи». Институтские, из арсеналов гвардии. — Опередил меня Егор, заметив мой интерес к оружию. Снарядив свой ствол обратно, он поставил его на предохранитель и сунул за пояс.

Михаил снял с плеча «укорот» и передал его бойцу.

— Командование помогло. Вот. — Достав из ранца пару рожков, он тоже передал их Егору, а тот рассовал их по карманам. — И не только паёк и патроны. Вот что ещё…

Сержант продемонстрировал мне связку больших ключей из кармана.

— Э-э-э… Ими, конечно, можно выдать неплохих звездюлей при должной сноровке. Но не маловато ли?

— С ними я дошёл под землёй почти от нашего расположения. А то по поверхности — не вариант. Эта территория полностью под центровыми. Нарваться — раз плюнуть. — Петров убрал ключи обратно. — Также мы и вернёмся. И, скажу я вам… Хорошо, что возвращаться придётся не одному. Не только потому, что у Егора всё получилось…

Я вгляделся во тьму узкого тоннеля, уходившего в сторону реки. Атмосфера, конечно, не праздничная. Но двигаться ночью мелкими перебежками через весь центр к набережной… Я, пожалуй, тоже выбираю прогулку по тоннелям, как бы в них не пахло. Тем более, что и пахнет-то вполне терпимо.

— Наверное, если встретить тут жору — можно и правда обосраться не на шутку. А что, канализация прямо вот так вся между собой сообщается? Я думал тут отдельные тоннели вдоль основных жилмассивов. Которые кончаются коллекторами или ведут на водоочистные. Вроде они где-то в Затоне у нас? Но нам же совсем в другую сторону. Южнее.

— Ключи открывают двери в тоннели между основными бомбоубежищами. Их ещё в середине прошлого века строили. Под правительством — на Театральной. Под оборонными заводами в Ленинском. Под областным КГБ. Которое теперь ФСБ. Вот туда и пойдём. Оттуда — опять по канализации немного. У берега она затоплена, поэтому придётся по поверхности тоже немного прогуляться… Но это уже совсем рядом с нами. Там центровых нет. — Сержант помолчал немного и поёжился. — А вот жоры… Если бы я их встретил — плевать. К ним уже давно привык. Тут что-то другое… Не знаю. Всё время казалось, что я не один иду… Звуки всякие… Кажется, шёпот слышал…

Я не так много помнил о том, что такое — быть ребёнком. Но точно знал, что воображение в детстве — гораздо богаче. И намного быстрее рисует жуткие образы в темноте при первой же возможности.

— Ну знаешь… Я бы в твоём возрасте наверняка зассал бы один по таким местам ходить. Так что ты молоток, сержант. Ничё, с нами веселее будет. — Поднявшись, я размял затёкшие конечности. — Пойдём? А то там наверху уже к ночи, походу…

Впереди пошёл сержант, попросив нас погасить фонарики, но держать их наготове. Сам он освещал тоннель тусклым сувенирным ночником, стилизованным под старинный фонарь.

— Он на солнечных батарейках. — Объяснил свой выбор кадет в ответ на немой вопрос. — Можно днём зарядить и почти на всю ночь хватает. Обычных-то батареек сейчас не напасёшься. И от ярких фонарей глаза к темноте так и не привыкнут. А на поверхности нужно будет без света пройти.

Продвигались мы медленно — под низким потолком мне всё время приходилось сутулиться, то и дело приседая и нагибаясь под торчащими трубами, кранами и опорными балками.

Шорохи одежды и оружия, стук шагов и плеск редких луж гулко звучали под каменными сводами. Впереди послышалось журчание и скоро мы уже шлёпали по мелкому подземному ручейку, устремляющемуся в попутном направлении — в сторону набережной. Пару раз в слабом свете лампы появилась, пискнула и убежала крыса.

— Я думал их тут будет больше…

— Тихо… — Резко шепнул Петров. — Рядом с другими люками может кто-то быть. Услышат.

Действительно, у одной из лестниц, поднимавшейся к выходу из тоннеля, послышался разговор. Звук шёл сверху. Значит и нас могли также услышать. Тем более, что на улицах нынче мёртвая тишь.

Кое-где сквозь кирпичные своды пробились корни деревьев, свисая почти до пола жутковатыми занавесками. Один раз, пригибаясь под очередным пучком труб, я вляпался рукой во что-то мерзкое и чуть не выругался.

— Так… Вот… После третьих корней… Тут справа должна быть решётка… Вход в коридор… Чёрт! — Сержант остановился, нащупал стальные прутья, но вдруг отшатнулся с испуганным лицом. — Закрыто…

— Ну у тебя же ключи. Давай, открывай, чё застыл-то?

— Я… — Он посмотрел на меня, прижался к стене и быстро оглянулся по сторонам. — Я её уже открывал… Когда шёл к цирку. И не запирал за собой…

Я подошёл к решётке и проверил — действительно, закрыта. И замок не такой, что сам захлопывается.

— Точно не закрывал? Может на автомате запер, да и забыл от волнения.

— Вроде… Нет, я бы запомнил… Не знаю…

— Бывает… Давай открывай, не возвращаться же теперь.

Кадет достал ключи и принялся возиться замком, подбирая нужный. А я, на всякий случай, достал пистолет. Егор, посмотрев на меня, сделал тоже самое.

Закрыв за собой весьма скрипучую решётку, мы оказались в длинном коридоре — достаточно просторном, по сравнению с канализационным тоннелем. Конец коридора не высвечивали и фонарики — голубоватые лучи скользили по тьме, в которую уходили ровные зелёно-белые стены.

Под потолком шёл ряд вентиляционных труб в пыльных цинковых кожухах. На стене рядом с нами висел какой-то указатель. Но что на нём было написано — уже не прочесть. Разбит был и он сам и лампа под ним.

Я посветил на пол — в пыли было множество следов. Самыми свежими были ребристые отпечатки берцев кадета — его след шёл посреди коридора к решётке. Поверх всех остальных отпечатков обуви, уже присыпанных пылью.

Но присмотревшись, я всё-таки нашёл ещё один свежий след. Тонкие и длинные отпечатки, без рисунка протектора, каблуков или пальцев. То ли у того, кто оставил этот след, были длиннющие ступни, то ли он почти не отрывал ноги от земли, постоянно шаркая. След шёл из темноты сначала вдоль одной стены, а у решётки переходил к противоположной. Потому заметить его было трудно — у стен кладка пола была из светлого камня. Как пыль.

— Всё же кто-то за тобой закрыл… — Я щёлкнул предохранителем. — Шёпот, говоришь… Идём дальше? Тут далеко?

Михаил нервно сглотнул:

— Минут десять… Там развилка… Потом бомбоубежище… Там пусто было. Хлам один и мебель старая… Из него такой же коридор и опять решётка… В канализацию.

— Ты все двери по пути не запирал?

— Да… Чтобы быстрее возвращаться…

Мы осторожно двинулись вперёд, пригасив пока фонари. Постепенно стихло журчание за спиной. А где-то впереди раздавался ритмичный тонкий скрип, нараставший по мере нашего приближения. Стук подошв по каменному полу отражался от сводов небольшим эхо.

Внешний вид коридора был неизменен. Только на потолке через каждый десяток метров висел белый плафон в внутри решётки. Что не спасло многие из них от того, чтобы быть разбитым.

— Сейчас должна быть развилка… Нам прямо… Ох, ё… — У Петрова от испуга перехватило дыхание и он отшатнулся назад.

— Ты чего?

Свет от его лампы высветил на стене красный смазанный отпечаток детской ладони. А чуть подальше на потрескавшейся побелке была нарисована пальцем какая-то рогатая злобная рожа с торчащими наружу клыками. Тоже красная.

Внезапно тихий скрип прекратился. В повисшей тишине было слышно только наше участившееся дыхание.

— Слышали? Замолчало… — Нервно резюмировал Петров, словно пытаясь убедиться, что не он один слышал этот скрип раньше.