Студент(ка) в Академии льда (СИ) - Осборн Линда. Страница 39

Дэйв передал красивый пас через половину поля, и я, практически играя, поймал шайбу, пронесся до ворот и пустил сэйв, а потом еще три подряд. Трибуны взревели. Еще бы — первый год на первых минутах! Проезжая мимо, парни стукали клюшкой по льду, показывая свое одобрение. В их глазах я видел жажду разгромить неприятеля, которую разжег в этих ледовых машинах своим первым голом, открывшим счет.

Но неприятеля нельзя было сбрасывать со счетов, такая же жажда реванша горела и в них. Коннор слишком быстро подобрался к нашим воротам, но вратарь не зря отрабатывал броски последние две недели в поте лица, не видя своей подружки. Он дважды отразил нападение, чем заслужил наше молчаливое одобрение своим мастерством.

Парни сцепились не на шутку. Лед буквально горел под ногами, и я видел, что Дэвин из Корнуолла собирается играть слишком активно. Понятно, что все мы делаем подставы во время игры на льду, но он уж слишком увлекся, и чуть не вывел Дэна из игры, прижав его к бортам. Такая агрессия обычно, к сожалению, окупается с лихвой, но мы с парнями уже были готовы к такому поведению — не зря все две недели осматривали на большом экране все игры Корнуолла, оценивая масштаб будущей игры.

— Все в порядке, — делает знак рукой Дэн нам и тренеру, который явно задумался о том, чтобы отправить парня на скамью запасных и заменить другим игроком.

Проезжая мимо Дэвина, быстро обманным движением лишаю его шайбы, закрывая спиной доступ, и передаю пас Лэндону, который тут же лихо закручивает историю движения дальше. Дэвин негодует, но на всякое действие будет противодействие, — нечего подставлять моих парней. Его упертость раздражает, как и то, что на его нахальное поведение никто не обращает внимание. И тут я, посылая ему «лучи добра» взглядом, вдруг вижу на его месте себя.

Черт, да я точно также, как и он, уперся на одной мысли! И если Дэвин настроен вывести кого-то из игры и делает все для этого, не глядя ни на кого, то я…Я уперся на мысли о том, что Кэндис меня обманула. Обманула мое доверие, обманула мои надежды. И то, что я в нее влюбился, потерял голову от несоответствия картинки и внутреннего содержания — не ее вина. Она мне ничего не обещала, не намекала, во всем был виноват я сам. Да и вообще, плевать на все это. Действительно — я должен был плюнуть на все свои мысли и делать так, как хочет мое сердце.

А ведь теперь она может достаться другому, и с ним будет также классно проводить время, как это делала со мной!

От этой мысли я едва не выронил клюшку из рук, и оттого разозлился еще сильнее. Ударил себя по шлему перчаткой, чтобы мозги в голове встали на место, отрезвели от разрушающего и ядовитого воздействия мыслей об этой несносной девчонке.

И чуть не пропустил пас от нападающего. Черт. так дело не пойдет. Мне нужно скорее со всем этим что-то решать, иначе игра точно будет загублена.

Кэндис буквально сидела в моей голове, кривлялась и хихикала, и совсем скоро она будет не только смеяться, но и держаться за руки, целоваться с этим самым Майком, черт бы его подрал.

— А-а-а-а! — заорал я, разъяренный этой мыслью и тут же повел шайбу уверенно к воротам Корнуола. Дэвин, который намеревался подставить меня, сбить с дороги и вообще вывести из игры, буквально отлетел под напором моего мощного настроя.

Удар правой…

— Го-о-о-о-л! — взорвались криками трибуны.

Да, детка. Кто тут папочка?!

6:2.

Как думаете, кому достается Ледяной Кубок?

Все верно, Академии магии Льда. Кто забил большинство голов в этой игре, которую пытались прервать игры разума? Так точно, — Брэндон, мать его, Кромби.

Адреналин буквально выносит крышу, внутри хоккейной экипировки — настоящий котел бурлящего кипятка, пот стекает по вискам ручьем. И я чувствую себя настоящим царем горы. Я — победитель, мать его!

А победителям можно все.

Пока команда обнимается, позирует, радостно крича, фанатам, я подъезжаю к Бриссону и прошу его о кое-какой услуге. Не знаю, да и не хочу знать, как на это посмотрят агенты из НХЛ. Я решился, и мне нужно кое-что выяснить. Прямо здесь и сейчас, иначе упущу время, а больше таким дураком я быть не намерен.

— Сегодня он — настоящая звезда хоккея! — разносится по трибунам голос. И я вижу, как ко мне на середину льда подъезжает мелкий хоккеист, из тех, которые стояли с нами, будто перенимая эстафету игр, в самом начале, и протягивает мне микрофон. — Брэндон Кромби показал сегодня настоящий снайперский рекорд и достоин того, чтобы высказаться!

Овации резко смолкают. Над стадионом протягивается тишина, которая очень похожа на тонкий лед на лужах в октябре, когда ты знаешь, что под миллиметровой корочкой таится настоящая пугающая глубина, которая может буквально засосать в свое нутро.

И эта глубина ждет, затаив дыхание, того, что случится дальше.

— Кхм, — кашляю я в микрофон, проверяя его готовность и тут же морщусь — действительно очень громко! Но меня не пугает, что то, что я скажу, услышат все. Я вообще уже больше ничего не боюсь и не волнуюсь по пустякам. Потому что я все для себя уже решил. — Кэндис Стар! — я выдыхаю и дальше продолжаю уже без заминок. — Я должен был сразу тебе сказать о том, что чувствую к тебе. А не ходить вокруг да около. Да, ты притворялась парнем, и, хочу сказать в свою защиту, очень хорошо притворялась! Никто из нас и подумать не мог, что Кэн — это Кэндис. Как бы там ни было, мне все равно на то, что подумают другие. Я точно знаю, чего хочу сам. А я хочу, чтобы мы были вместе. Извини за молчание, но мне правда нужно было подумать, смогу ли я пережить то, что тебя не будет в моей жизни. И оказалось, что нет, не смогу. Ну и потому… — я снова делаю незначительную паузу, но только для того, чтобы набрать побольше воздуха в легкие. — И хочу сказать, что твоя комната в нашем доме до сих пор пуста. Как ты понимаешь, мы не сдали ее не потому, что не было претендентов, а потому…Ну, в общем, потому что она — твоя.

Мне пришлось замолчать на мгновение, и я тут же увидел, как люди начали поднимать руки, чтобы зааплодировать моему искреннему выступлению. И потому мне пришлось выставить вперед ладонь, чтобы показать, что выступление еще не закончено.

— Я и…хочу пригласить тебя на Осенний бал в качестве своей девушки. Сразу скажу, что костюм у меня есть, можешь не включать в себе дизайнера…

Вот теперь все. Заканчиваю, и над стадионом проносятся смешки, но я понимаю, что они вызваны моим последним замечанием, но никак не тем, что решил обнажить свою душу перед огромной аудиторией.

Но ничего не происходит. Люди начинают оглядываться, даже пересмеиваться, а я вдруг ощущаю себя невероятным дураком, тупицей.

Нашел, чем поразить девушку!

Но вдруг, как только я опускаю голову, слышу писклявое:

— Я согласна!

— Что? — говорю в микрофон, чтобы убедиться, что это комариное согласие на самом деле — голос девушки, которая решила стать моей раз и навсегда.

— Я согласна, Брэндон!

И теперь я ее вижу — она продирается через скамьи, а люди, смеясь и улыбаясь, поддерживают ее за руки, чтобы девчонка скорее добралась до цели. В своей парке с белым мехом сейчас она больше похожа на беленького кролика, такого же милого и пушистого, и которого хочется зацеловать от переполняющих чувств.

Наконец, она опускает ногу на лед, и я, откинув клюшку и шлем в сторону, спешу к ней. Кэндис, едва сохраняя равновесие, скользит по льду в мою сторону, радостно сверкая глазами на покрасневшем лице. Ей смешно, она хихикает, но все равно не может оторвать от меня глаз, и я слышу, как позади меня парни из моей команды и команды противника начинают одобрительно стучать клюшками об лед. Над стадионом плывет знаменитая песня «Kiss me», а зрители хлопают и что-то выкрикивают, но в этом шуме ничего не разобрать.

— Я согласна, Брэндон Кромби, — говорит она, повиснув в моих руках. Я тут же приближаю свои губы к ее, и буквально проваливаюсь в ее мягкость и нежность. Она стонет, и мой пульс, и без того ускоренный, тут же начинает стучать как отбойный молоток на руднике. А когда наши языки соприкасаются, то мне хочется зарычать на весь белый свет, настолько это восхитительное чувство. Она отчаянно всхлипывает, что говорит о том, что и она также радостно удивлена нашему химическому попаданию в сотку из десяти, а я мучительно стону, потому что в хоккейной униформе мне становится просто нереально жарко…