Любовь без розовых соплей (СИ) - Нефедова Алена. Страница 8

Как она в меня.

Влезла непрошенной гостьей и отравила. Я болен ею. Смертельно. И не желаю лечиться. Я должен сосредоточиться сейчас на другом — решается моя карьера, мое будущее, собственно, как и будущее многих людей, зависящих от меня. А я могу только думать о том, что она снова тащится со своим шефом на раздолбанном лендровере, у которого вылетают передачи. Вот куда, спрашивается?

— Я тебя хочу.

Эх, сирена моя, знала бы ты, как я тебя хочу. И как давно.

— Вот прямо сейчас хочу.

И сейчас, и до того, и потом. И всегда буду хотеть. И, похоже, всегда хотел. Только никак тебя найти не мог.

— И я даже рада, что я нетрезвая и имею полное право говорить то, что у меня на уме.

Такой милый девчачий прием, призванный оправдать в будущем свою искренность. Со мной не надо притворяться, сирена. Со мной можно быть честной.

Даже если твоя честность режет сердце.

— Я тебя не люблю.

Плевать.

Уже плевать.

Химия? Пусть химия.

Гормоны? Годится!

Вожделение? Похоть? Вот и славно. Будем работать с тем, что есть.

Моряк, поплывший от голоса сирены, наверняка знает, что морской деве не нужна его любовь. Но он кидается в ледяную океанскую воду, надеясь своей кипящей кровью согреть ее. И тонет. Как я тону в этих прозрачных серо-зеленых глазах. Захлебываюсь от недостатка воздуха в горящих легких, погружаюсь в пучину ее гортанных стонов и хриплых вскриков. Мне мало-мало-мало ее губ, ее горячечного шепота, ее «хочу-сейчас-немедленно» приказов. Я подхватываю ее на руки и несу куда-то, задевая плечами косяки и смутно виднеющуюся в темноте квартиры мебель. Меня трясет от необходимости оказаться с ней, в ней, на ней или под ней. Главное — не выпустить, не дать ей опомниться, не позволить вдруг внезапно протрезветь, заткнуть рот, чтобы не услышать сейчас губительное «нет».

Моя сирена гибкая, как молодая лоза. Она оплетает меня, опутывает, спеленывает руками, ногами, рыжими, как всполохи открытого огня, волосами, что плотной завесой застилают глаза и разум. Затыкают рот совести и принципам. Реакция ее тела напрочь сносит все мои предыдущие умозаключения и представления о женском оргазме. Я думал, что удовольствие женщины — морская волна, которая мягко покачивает мужчину, убаюкивая его и позволяя двумя гребками подняться на свою вершину. Но с ней меня затягивает в гигантский девятый вал, в трубу, из которой ни одному опытному серферу не выбраться, не выплыть, не выгрести, только рассыпаться на миллиарды брызг, раствориться, уйти на самое дно, пропасть во мраке глубочайшей Марианской впадины. Чтобы оттуда услышать требовательное:

— Хочу. Еще. Немедленно.

И я даю еще. И то, что показалось маленькой смертью, превращается в рождение чего-то нового, огромного, ненасытного и бездонного одновременно. И уже я хриплю: «Еще. Откройся мне вся». Я изливаюсь и извергаюсь, фонтанирую своей жизненной силой, своей сутью, своей жаждой присвоить и заклеймить каждый квадратный сантиметр и парсек этой новой Вселенной.

Это. Моя. Женщина.

Не ребенок. Не сестра. Не подопечная.

Моя Женщина. Которая будет для меня всем. Она уже все для меня.

Но кто для нее я?

Глава 8

Даже самый фантастический оргазм не повод для произнесения вслух глупостей всяких и дурацких, никому не нужных слов на букву «Л». Даже если эти самые оргазмы накрывают тебя всю ночь один за одним.

Бе-бе-бе, всю ночь. Вот брехушка, — скажет кто-то.

Бе-бе-бе, всю ночь. А потом еще и утром. И з-з-зависть плохое чувство, — отвечу я.

Да я и сама себе завидую. Но не столько количеству этих самых «О-о-о-о», испытанных за ночь с Данилом, сколько их качеству.

И я знаю, о чем говорю.

Никто из моих родных и близких не знает, кем был «тот самый» мой первый мужчина. А я никому и не рассказываю. Вообще не распространяюсь о своем первом сексуальном опыте. Потому что мой рассказ звучал бы как невероятно циничная, грязная, пошлая, но при этом удивительная эротическая история, достойная какого-нибудь ток-шоу на центральном телеканале.

Мой самый первый любовник практиковал тантрический секс.

Практиковал, разумеется, и до меня, и со мной, и, конечно же, после меня. На самом деле нас, таких вот юных и не очень глупышек, было в его окружении предостаточно.

Володя. Владимир Андреевич, кандидат медицинских наук, автор нескольких монографий по женской сексуальности, руководитель центра нетрадиционной медицины и парапсихологии, йог и секс-гуру, регулярно устраивавший секс-марафоны с очередной подходящей кандидаткой на «раскачку свадхистхана чакры» на несколько суток. Ни разу не красавец, не брутальный мачо, даже харизматичным его можно было назвать с огромной натяжкой. Бесспорным было одно. Его ум. Его жажда знаний. Его целеустремленность в обретении новой информации. Его неутомимость в сексе. И какое-то неистребимое желание проверить все на своей шкуре и на шкуре тех, кто соглашался быть его подопытным кроликом.

Таких крольчишек в большом столичном городе, где я училась, находилось много, материала для сбора данных и на книги, и на научные работы набиралось море, поток желающих предоставить собственное тело для «раскачки» не иссякал, и Володя неутомимо трудился над сексуальным, эмоциональным и астральным здоровьем благодарных женщин.

Была ли я влюблена в этого человека? Боже упаси.

Нравился ли он мне как мужчина? Да ни разу.

Хотелось ли мне от него детей? Господь с вами.

Желала ли я тех чувственных ощущений, которые он мне давал? Тысячу раз да.

— Чувствуй. Не задумывайся, не анализируй, не распыляйся мыслями, но и не пытайся придумать себе ощущения. Отпусти себя и просто услышь. Ты можешь. Твое тело, именно твое, создано для этих ощущений. Миллионы могут позавидовать тебе, потому что то, что они считают сексом, является лишь тупой зарядкой. Упражнениями «наши пальчики писали» по сравнению со спортом высоких достижений.

Я лишь недоверчиво качаю головой. Он реально думает, что я поведусь на такой нелепый комплимент? Но Володя совершенно серьезен.

— Ольчик, поверь, у каждого из нас свои таланты. Кому-то от природы даны вокальные данные, кого-то вселенная одарила способностями к языкам, другой с легкостью перемножает в уме четырехзначные цифры, а ты способна на оргазмы выше третьей ступени. Это редкость, описанная в старых трактатах йогов и подтвержденная исследованиями таких видных американских ученых, как Кинси, Мастерс и Джонсон. В свое время недоучившиеся факиры попытались переложить те техники в истасканной всем, кому не лень, «Кама-сутре». Но только попытались. Потому что практика тантрического секса не имеет ничего общего с акробатическими упражнениями. В тантре тело является лишь инструментом, оргазм методикой, а результат, к которому надо стремиться —  состояние расширенного сознания, так называемое самадхи. И никакие психотропные препараты наподобие ЛСД рядом не стояли с астральным выбросом четвертой ступени во время оргазма.

Володя закуривает вонючую сигаретку и открывает компьютер.

— Вот, смотри. Видишь график? Это работа симпатического и парасимпатического отделов вегетативной нервной системы женщины во время возбуждения, а вот — на пике удовольствия. Но если в этот момент, на пике, продолжить стимуляцию...

Он рассказывает очень интересно. И сидя голышом в постели, и читая лекции в своем Центре. У него много слушателей, поклонников, последователей, учеников и просто заинтересовавшихся его работами и исследованиями. Полки его книжных шкафов забиты не только учебниками и справочниками, но и кучей журналов иностранных изданий на английском, французском, немецком и испанском языках. С ними дико интересно и очень чувственно. И я, даже совершенно точно будучи уверенной в том, что не желаю от него ничего, кроме чувственных ощущений, все же в какой-то момент осознаю, что начинаю скучать по нему, хотеть не только его прикосновений, но и разговоров, прогулок, чего-то общего кроме постели и офигенского секса. Рука так и тянется написать ему смс-ку среди ночи и спросить примитивное «Как дела?» или «Что ты сейчас делаешь?». Я верю всему тому, что он говорит и чувствую себя рядом с ним в полной безопасности. До тех пор пока однажды совершенно случайно не слышу его разговор с одним из его так называемых «учеников».