Мир Дому. Трилогия (СИ) - Шабалов Денис. Страница 77

И дальше, дальше, дальше!..

– Убийцы… – глядя на это безумие, зачарованно прошептал Серега. То, что вытворяла на поле спецура, было просто немыслимо. Он бы и слов связных, чтоб описать все это, не подобрал, разве только синонимы. Скорость! Точность! Слитность! Мощь!

А тяжелые орудия на стене не дремлют, любое шевеление с дальних подступов в сторону обоймы пресекая. Но пятно, в центре которого работает обойма – неприкосновенно. Не хватало своих положить…

Фактически это был уже конец боя. Зачистка. Чистить нужно в предельно сжатые сроки – в противном случае механизмы находили друг друга в лабиринтах, группировались в одно боевое пятно, распределяли сектора и садились в жесткую оборону. И выкурить можно лишь с применением броневозов – да и то с потерями как людей, так и боезапаса. И если есть возможность уничтожить врага сейчас, когда он рассеян по тактическому полю и разобщен, – этим и нужно пользоваться.

Оторвавшись наконец от монитора, Серега диким, невидящим взглядом огляделся вокруг. Глаза здесь – а мозги еще на поле, картинка как живая стоит. Наткнулся на изучающий взгляд Наставника – и медленно, приходя в себя, выдохнул. Впечатлений было – через край. Не верилось, что там внизу работали люди. Слишком много в них казалось… от автоматов. И скорости, и точности, и слаженности. Впрочем – это все потому, что боевую работу обоймы он видел в первый раз. И, невольно сравнивая с собой, со своими успехами, с успехами брата-курсанта – понимал, как же далеко простому человеку до бойца ПСО. И – не понимал: как можно подняться до таких высот? Но все же это были свои, бойцы подразделения, когда-то учившиеся в Академии, прошедшие кухню. А значит, и он так сможет. И пусть годы работы впереди… но сегодняшний бой замотивировал его до самой макушки.

И еще сильнее теперь хотелось ему узнать, как люди получили такие умения. Откуда? Кто стоял у истоков?.. Морфы, он это знал… Но кто, черт возьми, эти морфы?!

– Это все от морфов пришло? – не в силах сдерживаться, глупо вопросил он. В груди бурлил восторг вперемешку с гордостью за обойму. – От них мы столько умеем?..

– Ведь знаешь легенду… – усмехнулся Петр Иванович.

– Но это же легенда! – едва не закричал Серега. Сейчас, после увиденного, ему снова нестерпимо захотелось узнать, что же это за существа. – Кто они?! Откуда?! И почему ушли, почему не остались? Где можно найти хотя бы одного? А если найти – что еще он сможет рассказать?!..

Наставник пожал плечами.

– Не знаю, Сергей. Наши истоки во тьме кроются. Историю ты знаешь, у тебя «отлично» по ней. Станешь взрослым, выйдешь в паутину – может, и найдешь однажды то, о чем спрашиваешь… А пока – давай-ка собирай ребят и выводи в транспортную. Сейчас наверняка построение объявят. Посчитаемся – и в казарму. Обед и отбой часов на двенадцать. Сам-то как? Устал, поди, как собака?..

И Серега, прислушавшись к себе, снова почувствовал, как сильно он вымотался. Да только очень сомнительно, что пацаны уснуть смогут – часа три в отсеке будет ор стоять, каждому ведь надо рассказать и поделиться. И только потом свалятся.

И ошибся. Через минуту после отбоя вся казарма уже спала мертвым сном.

*   *   *

А комендантская служба продолжала свою работу, и закончить ее предстояло не скоро. С Галерей и укрепрайонов, с внешних КПП и казематов Внутреннего Периметра выносили бойцы покалеченных и убитых, раненых и умирающих. С разбитыми головами, с порванными телами, с набухшими кровью повязками, с отрубленными тяжелыми пулями конечностями… Детей и взрослых, женщин и мужчин. Тех, кто защищал свой дом.

Их осторожно грузили на платформы и увозили в Госпиталь. Там скажут, кто жив, а кто мертв, кого еще можно спасти, а кто безнадежен. Тех, кому повезло – по палатам, в терапию, в реанимацию. Кому не очень – в Отработку. Это была война. Война, где не брали в плен и не обменивали, война беспощадная, на истребление. И как всякая война, она брала свою цену.

У пышущего жаром пушечного ствола, в боевом каземате второго уровня юго-восточной башни, глядя через длинную амбразуру вниз, на галерею, по которой ползали тягачи, груженные останками машин, стоял Владимир Иванович Важняк. Глава думал – и думы эти были тревожные. Рядом с ним, привалившись плечом к стене, стоял Ромашкин. И на его лице тревоги значилось куда больше, чем в глазах генерала.

Сегодняшний накат оказался рядовым. И как бы цинично не звучало – потери минимальны. Предварительно Госпиталь оценивал их в пятьдесят три гражданских, два десятка бойцов ПБО и комендатуры и четверых спецов. Но совсем не это волновало генерала. Как Глава общины он больше радел за выживаемость всего Дома, живучесть всей популяции в целом, чем за каждого отдельного члена. Что ж… именно таков удел любого правителя: видеть большее, забывая о меньшем. Куда важнее было другое…

– Давай-ка, Федор Серегеевич, еще раз все в кучу соберем, – оторвавшись от созерцания, обернулся он к главному научнику. – На четыре выпуска хватит?..

– На четыре хватит, – кивнул Ромашкин. – Пятый… тут уже зависит от количества. Шестой – нет.

– А с этих? – Важняк кивнул на громоздящиеся внизу корпуса платформ.

– Их я тоже посчитал, – развел руками научник. – Совокупно с ними, Владимир Иванович…

– А этот ваш «Агент-Альфа»?

– Его мы соберем, на пятьдесят третьем только успевай качать. Но медотсеки…

– Может, ты паникуешь? А, Сергеич?.. – с надеждой в голосе спросил Глава. – Ребята в Джунгли ходят… носят время от времени… учел ты это?

– Не учел, – согласился Ромашкин. – Потому что поступления невелики и неравномерны. Одна-две в год. Даже если принять их во внимание – через шесть лет все равно начнутся перебои. Через семь… ну пусть даже восемь лет – мы останемся без «Букета»! И что тогда?

– Я понял, – вздохнул Важняк. – То есть – нужна большая война. Правильно понимаю?

– Да. И такая, чтоб десятка два медотсеков собрать. Минимум. А лучше три. Только тогда и можно запасец сделать. После наката Второй девятнадцать платформ угрохали. Но запасы сокращаются, фактически половина осталась. А без них… – Ромашкин развел руками.

Генерал кивнул.

Глава 11. РОМАНТИКА ДАЛЬНИХ КАЗАРМ

– Вперед!.. Вперед, я сказал!.. Калеки, бля!.. На двадцатом километре сдохли! Позорища!.. Инвалиды!.. Огрызки!.. Организмы дохлые!.. Вся группа, как один!.. Не уложитесь – я вас на ночь в сортиры загоню! Руками будете грести! Три минуты отдыху, потом бегом марш! Время пошло!

Серега, с хрипом дыша, опершись на руку, смог все же подняться с четырех костей на одно колено. Рыков что-то продолжал там орать, кроя матом на всю галерею, – подробностей он не слышал. Сознание словно выключилось, закаменев в бешенстве и боли – однако и в таком состоянии тело понимало, что нужно продолжать движение. Рыков, сука ненавистная, мог придумать и похлеще, чем сортиры. Серега прямо сейчас его голыми руками задушил бы, уж для этого найдутся силы… Он невидяще глянул на сержанта, сидящего на платформе «Калибра», который обычно сопровождал скачки, – красная морда Рыкова плавала в кровавой пелене. Но тому было совершено пофиг на Серегину ненависть. Его так каждый год всем подразделением ненавидят. А он таких ненавистников имеет по нескольку раз на дню. Каждый день и со всех сторон. Кросс – тридцать километров, до Плантаций, в полной боевой. И не волнует. Два часа времени на это дано. Потом на мотовоз – и обратно. Пока едут, можно отдохнуть, шоколада плитку умять. По прибытию в Дом – физуха. И рукопашка. И стрельбы на полигоне. И работа с куклами. И на тактическом поле занятия. И под завершение – снова пробежка. Но уже меньше, до Казарм. И только вечером, поздно, вернувшись в Казармы, можно будет плотно пожрать, получить в задницу свою порцию витаминов и, рухнув на койку, забыться в полуобмороке. На пять часов. А завтра – то же самое, в том же порядке. И так две недели. И сержанту насрать, что ты деревянной колодой всю ночь валялся, во сне не двинувшись ни разу. Скачки же!