Ангел по контракту - Ипатова Наталия Борисовна. Страница 37

— Над тобою же будут смеяться, — попыталась увещевать его Сэсс.

— Покажите мне того, кто посмеет хотя бы улыбнуться в мою сторону, — твердо заявил Рэй и положил руку на рукоять своего ножа. За его спиной Санди сделал Сэсс знак не настаивать.

Но Сэсс не могла позволить, чтобы ребенок, живущий в ее доме, был плохо одет. Она расстаралась, достала где-то отрез черного шелка (Санди заподозрил, что ради этого был вскрыт заветный сундучок с подарками Люитена, но он не имел к нему никакого доступа, а потому не знал наверняка), просидела ночь, и наутро Рэю была предложена пара брюк и туника без рукавов, позволившая обнаружить на его левом бицепсе замысловатую татуировку в виде грифона, терзающего единорога. Солли была очарована.

— Это ты сам сделал?

И, получив утвердительный ответ, отныне смотрела на него глазами, полными искреннего обожания.

В Тримальхиаре дикость, необузданный нрав и чернота Рэя бросались в глаза куда сильнее, нежели в мертвом лесу вокруг Черного Замка. Идя по улицам города рядом с Санди, он перехватывал направленные на себя недоуменные, враждебные и настороженные взгляды и возвращал их едва ли не злобно. Санди от души посочувствовал ему: мальчишка, как магнит, тянул на себя негативные эмоции, и похоже было на то, что в Тримальхиаре он не будет пользоваться любовью. Для обывателей он был слишком экстравагантен. И эта его демонстративно выставленная напоказ татуировка, недвусмысленно говорящая о его принадлежности к Темным Силам! На молчаливое неодобрение он отвечал молчаливым же презрением, но рука его на протяжении всей прогулки стискивала рукоять ножа, и Санди прекрасно понимал, что стоит кому-то задеть Рэя, — может произойти непоправимое. Он явно был камнем, брошенным в тримальхиарскую благодать. Это почему-то напомнило ему Бычий Брод и подростка, боявшегося, что его сожгут.

Рэй предпочел находиться рядом с ним, в обществе драконов и гномов, там, где непосредственно шли восстановительные работы. Он мог часами вникать в устройство механизмов, и Рольф, более других пользовавшийся его вниманием, хмурясь и довольно нехотя хвалил его.

— Мозги и руки замечательные, — сказал он Санди. — Но страсть — не строителя. Он Черный, принц.

— Проводили тест на пенолите? — догадался Санди.

Рууд кивнул.

— Как антрацит. Где вы только нашли такого?!

— В самом деле, — добавил Рольф, — лучше бы вам было его прогнать. Он впитывает знания, как губка воду. Он может стать опасен. Вы так беззаботно раскрываете ему секреты Тримальхиара…

— А ты? — Санди обернулся к Ренти, более других гномов близкого ему по натуре. — Тоже посоветуешь прогнать мальчишку?

Ренти поднял на него виноватые глаза.

— У него другое восприятие красоты, принц, — сказал он. — Но оно у него есть. Модерн, инферно. А в наслаждении красотой его душа неистова. И сам он воплощает какую-то чуждую Тримальхиару красоту.

Санди вспомнил, как, впервые увидев Сэсс, Рэй вполголоса спросил:

«Это твоя женщина?» — и когда Санди ответил утвердительно, кивнул: «Красивая». Он ведь помнил жертвоприношение, и Санди несколько раз ловил его устремленный на Сэсс взгляд, задумчивый и по-своему выразительный, однако абсолютно неподдающийся истолкованию. Женская красота его определенно волновала, но вот в характере этого волнения можно было ошибиться.

— Он мне нужен, — сказал Санди гномам, и Рольф с Руудом пожали плечами, словно снимая с себя ответственность. С ними ему почему-то не хотелось говорить о Рэе. Ему нужен был более интеллектуальный собеседник. Например, Джейн.

Они стояли у окна в здании портовой конторы, и легкая занавеска почти скрывала их очертания. Санди тревожно наблюдал за Джейн, зондировавшей ауру Рэя, остававшегося снаружи и сидевшего на пристани, опершись спиной о кнехт. Ее опыту и суждениям он доверял более, чем чьим-либо, потому что ее шкала ценностей практически совпадала с его собственной. Наконец она закончила и обернулась к нему.

— Санди, — спросила она, — ты в полной мере осознаешь, кого ты притащил в Тримальхиар?

— Я знаю, что он — Черный.

— Это не простая чернота. Это принц. Воплощение нового Зла. О масштабе его говорить пока рано, полное представление можно получить не раньше, чем ему исполнится восемнадцать. Но, исходя из того, что ты рассказал мне о его воспитании и способностях, я заключаю, что он опасен.

— А мы с тобою разве не опасны?

— Опасны все, наделенные Могуществом, но мы с тобою не используем его во зло. Санди, Черный принц — это война. Ты делаешь ошибку, вводя его в свой город, в свою семью. Привязываясь к нему. Тем тяжелее тебе будет потом, когда вы окажетесь по разные стороны.

— Джейн, — сказал Санди, — я не успею оказаться с ним по разные стороны.

— Значит ты оставишь нам порожденные тобою проблемы. Санди, человек, который выиграл войну, достоин почестей и славы, но тысячекратно достоин их тот, кто войну предотвратил. Однажды ты сделал это… с Райаном, и за то тебя славит Волшебная Страна. Неужели сегодня ты выпестуешь и вырастишь волка?

— Что ты предлагаешь с ним сделать? Отослать обратно в Черный Замок копить яд и ненависть?

Джейн помолчала.

— Помнишь, — с трудом сказала она, — я как-то сказала тебе, что могу представить ситуацию, когда оправдала бы убийство. Мы чертовски близки к такой ситуации.

— Опомнись, — Санди встряхнул ее за руку. — Это ребенок.

— Это Зло. Это голод, страдания и война.

— Джейн, — сказал Санди, — убийство ребенка несовместимо с нашей белизной. Если один из нас сделает это, следующим шагом будет самоубийство, потому что жить с этим нельзя.

— Это так, — глухо отозвалась Джейн. — Это проклятье совести. Одно дело — убить злодея, совершившего свое злодеяние, и совсем другое — убить того, кто только гипотетически может его совершить. Санди, пойми, после прошлой твоей победы Зло только затаилось, потому что сейчас его некому возглавить. Но оно непременно созреет где-то, и этот нарыв прорвется. Это закон Волшебной Страны. И именно этот мальчик, или он уже перестанет быть мальчиком, будет вознесен на гребне этой волны. И тогда ситуация будет куда хуже, чем сейчас, пока он представляет еще смутную, неопределенную угрозу. Санди, если бы это была только моя подозрительность! Посмотри, Тримальхиар его не принимает! Люди инстинктивно чувствуют, что он враг.

— А теперь посмотри ты, — Санди крепко взял ее за рукав и развернул к окну. — Посмотри, и может быть, ты поймешь, где настоящая жестокость.

Мальчишки, которых в порту всегда было множество, играли на пристани в футбол. Точнее, это была какая-то игра без правил, с драками и хватанием мяча руками, доставлявшая уйму удовольствия, невзирая на разбитые колени, ободранные руки и то, что мяч поминутно падал в воду, и кому-нибудь приходилось нырять за ним. И Санди, и Джейн было прекрасно видно, что Рэй, сидя в одиночестве у своего кнехта, тем не менее косит глазом в ту сторону. Он был ловчее и сильнее любого из них, и мог бы показать себя в этой достойной его забаве. Но бесовская гордость не позволяла ему проситься в игру, а мальчишки, тоже явно поглядывавшие в его сторону, и не собирались его звать.

— Заэкранируйся, — попросил Санди, — и погляди на него непредвзято. Не обращая внимания на его роль в сюжете. Без призмы Люитена, через которую он норовит прогнать нас всех. Что ты скажешь?

Джейн прищурилась.

— Вот девичья гроза будет, — сказала она со смешком. — Посмотри, профиль какой чеканный… Ох, это еще что за явление!

На пристани появилось коренастенькое рыжеволосое создание, деловито огляделось и направилось прямиком к скучавшему мальчишке, ловко пробираясь среди портовой сутолоки.

— Сэсс же ее обыщется! — встревожилась Джейн, но Санди удержал ее за рукав.

Солли подошла к Рэю, они переговорили, Рэй вынул из ножен Лист. Джейн дико посмотрела на своего друга, но тот лишь улыбнулся. Рэй очертил ножом круг и принялся обучать Солли знаменитой игре в «ножички», не выказывая при этом ни малейшего превосходства из-за сумасшедшей разницы в возрасте. Теперь уже он демонстративно не обращал внимания на мальчишек, позабывших про свой футбол ввиду его виртуозного владения Листом и истекавших слюной от зависти.