Какого биджуу я теперь волшебник?! (СИ) - Кицунэ Миято. Страница 57

* * *

— А я, значит, пошёл к дому-то своему, захватить ремни и верёвки, чтобы волокушу для раненого единорожка сделать, а тут мне эти Ронан и Бэйн навстречу, и давай про свой Марс талдычить… — Хагрид, махая руками, рассказывал нам о своих «приключениях» в ту ночь в Лесу Смерти.

— А кто это? Ронан и Бейн? Оборотни? — с интересом спросил Рон, прихлёбывая чай из огромной кружки.

— Да какие оборотни?! Кентавры это. Звездочёты проклятые, — встопорщил усы Хагрид, — им, если что-то поближе Луны находится, уже не интересно. И в ту ночь они меня здорово задержали, начали разговоры умные вести. Всегда появляются сразу, как чувствуют что, да только… не рассказывают ничего толком. Затянули песню о том, что тот, кто убил единорога и выпил его крови, проклят, ну эта тема известная…

— Нет, не известная! Расскажите, пожалуйста! — встрепенулась Гермиона. — А что это за проклятье такое?

— Ну… — Хагрид погладил свою ухоженную бороду. — Я точно не знаю, но это что-то очень плохое… Эти кентавры всё через закавыку говорят, марсы да звёзды, гороскопы всякие. Но что-то вроде того, что потерявший невинность и испивший крови убитого единорога никогда не сможет позволить себе к невинному прикоснуться. И это жуть как плохо.

— Если бы это была логическая задача, то… — задумалась Гермиона, потеребив косичку. — Смотрите, единороги по легендам подпускают к себе только невинных… это обычно, — она смущённо покраснела, но продолжила, — молодые девушки и дети, наверное… То есть, если этот человек выпил крови и стал проклят, он не может касаться девушек и детей, получается? А что в этом такого?

И тут меня прошибло! Точно! Гарри говорил, что его прикосновение убило профессора в тюрбане! Гарри практически кинулся на него, и тот рассыпался прахом… В таком свете это проклятие действительно жуткое. Не можешь касаться детей, завести своих детей, спать с женщинами, особенно когда испытываешь какие-то чувства. Всё это можно рассматривать под категорией «невинность». Человек может касаться только «грязи» — шлюх… и то не факт. Тут дело не в количестве убийств или клиентов, а в чистоте души и помыслов, наверное… Всё же меня Хацуюки к себе подпустил… А я вообще «демоном» был. Вопрос насчёт «чистоты и невинности» с явным подвохом.

То есть получается, проклятый продлевает себе жизнь, но проклятие делает эту жизнь невыносимой, несчастной и очень одинокой?..

Я так глубоко об этом задумался, что очнулся только когда меня пихнул Драко.

— Так значит, ты сам исцелил единорога? — спросил он.

— А?..

— Кентавр Флоренц нашёл тебя с уже почти здоровым единорогом, который ушёл к своим. Так Хагрид только что сказал, ты разве не слышал?

— Нет, я задумался, — улыбнулся я друзьям. — Просто была целебная мазь с собой. У меня часто бывают ушибы и ссадины, поэтому таскаю. Она и помогла. Да к тому же единороги — магические существа, и они сами по себе — целебные. Он мне позволил немного свой рог потереть кунаем, я пыльцой поверх присыпал — у него вся рана и сошлась.

— Гарри, ты такой молодец! — восхищённо протянула Гермиона. — Мне кажется, что я бы в такой ситуации растерялась.

— Да просто мы с кузеном часто попадали в разные передряги, — я потёр затылок. — А ещё я книги Хэрриота читал, и мы сериал по той книге смотрели, там про ветеринара и как он животных лечил.

— О, я тоже эти книги читала, — поддержала меня Гермиона. — Они классные! Хагриду, наверное, тоже бы понравились, там про животных, правда, не магических, но всё равно интересно. Там про кошек и собак, и про коров с овцами.

— Ну ты сравнила каких-то коров с настоящим драконом! — поддел её Рон. — Всё равно самые крутые — это драконы! И даже цербер не такой суперский, как дракон, хотя он тоже очень впечатляющий монстр…

— Да, я вот так тому типу и сказал, который мне яйцо Норберта в карты проиграл, — задумчиво покивал Хагрид. — Он меня спрашивал, умею ли я с такими животными обходиться и ухаживать. Я ему о Пушке рассказал. Не так много у нас трёхголовых собак в Британии-то! И что к любой животинке свой подход нужен. Вон, Пушку только спой или на флейте поиграй немного, так он засыпает сразу…

Тут лицо Хагрида вытянулось.

— Ой! Вы про Пушка-то не… Забудьте, что я вам это сказал!

— Хагрид, так ты про это и тому типу рассказал? Про Пушка и флейту? А как тот тип выглядел? — взял след наш сыщик Драко.

— Так… — Хагрид захлопал глазами. — В капюшоне он был. В «Кабаньей голове» нормально это… Там много разных людей ходит… Не видел я, как он выглядел.

— Ага! — одновременно и очень многозначительно сказали Гермиона и Драко.

И я почувствовал тоску.

С другой стороны, философский камень, из которого сделали наживку, не принадлежит Хигэканэ. Удобно так из чужого и чужими руками… Эх…

— Нам пора, Хагрид, — вежливо сказал Драко. — Мы обещали Блейзу и Невиллу, что к обеду будем у озера, — глаза у Малфоя горели лихорадочным огнём первооткрывателей.

После того случая с троллем и после наших тренировок он явно хотел что-то доказать себе… или мне. Понимаю Шикамару, любимой присказкой которого было: «Как же это проблематично».

Примечание:

* Джеймс Хэрриот — английский писатель, ветеринар и лётчик, автор книг о животных и о людях. Настоящее имя — Джеймс Альфред (Альф) Уайт (англ. James Alfred Wight). Написал такие книги, как "О всех созданиях — больших и малых", "О всех созданиях — прекрасных и удивительных" (рассказы ветеринарного врача).

По мотивам книг Джеймса Хэрриота в США был снят в 1975 году фильм, а в 1978 году начался показ большого сериала из 91 эпизода, который шёл на английском телевидении до 1990 года.

Часть 2. Глава 17. Время собирать камни

26 июня 1992 г.

Шотландия, Хогвартс

Обеденный пикник возле озера получился приятным и расслабленным. Девчонки из Хаффлпаффа не подвели. А то с этими экзаменами, всеобщим ажиотажем и беготнёй о пропитании порой нужно было заботиться самим. Впрочем, мне показалось, что еды в итоге было больше, чем принесли девчонки, наверное, всё-таки подсуетились домовики. К нам присоединились ещё несколько ребят из Рейвенкло. Кстати, по факультетским «часам», в которых появлялись или исчезали цветные камешки, в зависимости от наказаний или поощрений, выходило почти равное количество кристаллов: у нас даже чуть-чуть больше, чем у остальных, но без существенного отрыва. У Хаффлпаффа — меньше всех, но тоже не критично. «Барсуки» и «змеи» вообще традиционно получали меньше всех снятых баллов. Первые — не нарывались, вторые — не попадались.

Зато, как недавно обмолвился Перси за ужином, в этом году у Гриффиндора было самое маленькое число «вычетов» за последнюю пятилетку — и выразительно так смотрел на своих братьев-близнецов.

Теперь многое зависело, как каждый сдал экзамены — нам пообещали, что все оценки будут «переведены» в очки-кристаллы и на последнем пиру, когда раздадут результаты экзаменов, всё станет ясно — кто одержал победу в первенстве факультетов.

Поедая на берегу озера бутерброды и запивая их соком, мы обсуждали экзаменационные вопросы, кто что написал и какие «злоключения» были на практикумах. Рон рассказал, что табакерка у него получилась с крысиным хвостом и лапами и пыталась сбежать со стола, попискивая. Наверное, крысе надоело, что её превращают во всякие странные вещи.

В конечном итоге усыпить бдительность и сбить с мыслей насчёт философского камня ни Драко, ни Гермиону не получилось, зато в процессе обсуждений прошедших экзаменов была разгадана загадочная нумерация вопросов в сводной работе, которую мы сдавали в понедельник. Насчёт чар просветил Терри Бут из Рейвенкло. Оказалось, что раньше «чары» назывались «колдовство», да ещё и делились на «Bewitchment» — «женское колдовство» и «Enchantment» — «мужское колдовство». Потом, по распоряжению Министерства магии, с семидесятых годов эти два предмета упразднили и объединили в один. А Гермиона, которая обожала не только чары, но и трансфигурацию, и была любимицей и Флитвика, и МакГонагалл, наставительно сказала: