Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга. Страница 11

Сирелу тяжело было смотреть в глаза первой жене императора. Он вернулся с полгода назад, думая, что изменился, повзрослел, но… Один только вид Тагал возвращал ему болезненные воспоминания. Вот она чуть склонила голову набок — и он вспомнил, что после этого движения начинались нравоучения, сводившиеся к одному — он плохой, потому что бутон. Руки она стиснула на коленях — она всегда так делала, когда собиралась сказать что-то неприятное. Третий чувствовал, как внутри него растёт раздражение, как портится настроение, как он проваливается в какие-то детские обиды.

Мать Сирела не любили при дворе. Она это знала, да и ни на что не претендовала, вынося насмешки и злословие с неизменным спокойствием. Через пять лет после знакомства с Бельфегором она родила Сирела, и положение её ухудшилось, хотя, казалось бы, куда уж хуже. Ни Тагал, ни Лия не хотели своим сыновьям Воеводу из бутонов.

А потом разразился скандал — Сирел сжал садовую лопатку со злостью — и его мать выслали из дворца. Суть конфликта никто Третьему не объяснил, он тогда ещё даже первой декады жизни не перешагнул. И ни одна из мачех заниматься ребёнком не захотела. Так он и остался на попечении у Тейна — такого же бутона, и Юны, что поссорилась с матерью из-за него. Бельфегор сделал вид, что у него нет сына, и отправил Сирела в Гонгор. Время в академии Третий вспоминал даже с радостью — всё веселее, чем дома.

— Я хотел бы извиниться, — начал Сирел, нарочито спокойно, прервав свои невесёлые размышления. Он старался не отрывать взгляд от земли, в которой продолжал рыть ямки. — Я повёл себя недостойно и глупо. Артес уже объяснил мне, что неприятие верований и традиций не повод пренебрегать чувствами окружающих.

— Так и сказал? — удивилась Тагал улыбнувшись.

— Да.

— Ну, значит, хоть кто-то меня слушает! — рассмеялась женщина. — Но я не собиралась тебя отчитывать. Правда необходима, но не всегда уместна.

— Я помню, — кивнул Сирел, с серьёзным лицом. Эту странную фразу она повторяла часто.

— Не сомневаюсь. Как там было на юге? Тебя долго не было, мы скучали.

— Угу, — тихо фыркнул Сирел, — на юге, как и на любой службе. Не хочу утомлять вас подробностями скучной солдатской рутины.

— Не пора ли тебе остепениться, Сирел? Перестать метаться по стране? Заняться достойными наследника делами?

— Какими, например? — Третьему не удалось скрыть злость. Он невольно, обернулся к Салахиль, что, заметив его взгляд, состроила расстроенное выражение на лице и убежала. Сирел тяжело вздохнул.

— Ты жесток с ней! — Нахмурилась Тагал. Ингри Южная, мать Салахиль, что сидела неподалёку, недовольно скрестила руки на груди. — Не уважаешь ни её, ни Леона!

Третий поднялся, отбросив бесполезную лопатку:

— Уважаю!

— Не похоже! Или ты на столько зол на нас всех? — Тагал картинно запнулась. — О мать мира! Да, мы поступили ужасно, и по отношению к тебе, и к твоей матери, и той девушке, что ты привёл во дворец в семнадцать лет, — Сирел сжал кулаки и стиснул зубы, ярясь ещё больше. — Мне стыдно за то, как мы себя вели. Я всей душой хочу, чтоб ты простил нас. Ведь невозможно хранить покой тех, кого ненавидишь!

— Я не говорил, что кого-то ненавижу! — зачем-то пытался оправдаться Сирел. Но Тагал не слушала.

Родственники начали стягиваться к фонтану. Артес, обеспокоенный, переводил взгляд с матери на брата и обратно. Юна сурово сдвинула брови. Лия Западная упёрла массивные руки в крутые бока и замерла, неодобрительно наблюдая за происходящим. Олой и Ямал прекратили драку, в которую перерос их урок фехтования, и тоже приблизились, потрёпанные и грязные.

— Грубо, Сирел. Ты лжёшь сам себе. — Тагал покачала головой.

— Это не ложь!

— Мне только остаётся надеяться, что подавляемые тобой обиды не обернуться против нас, их взрастивших. Конечно, мы это заслужили. Но лучше выяснить отношения в домашнем кругу, чем на поле боя!

— Вы думаете, я вас предам? — До Сирела дошло. И это озарение заставило его вздрогнуть.

— Мама! Что ты такое говоришь? — вмешался Артес.

— И, главное, зачем? — Лия Западная едко усмехнулась, обменявшись с Тагал выразительными взглядами.

— Будет война или нет, но мы, семья правителей Империи Марха, должны являть собой те идеалы, за которые боремся: крепкая семья, сплочённость, взаимовыручка. Что было до основания Империи, дети? — она повернулась к Олою с Ямалом.

Последний не растерялся и выдал заученную на уроках фразу:

— Хаос и смута. Одно племя пожирало другое.

— Но три брата: Азов, Ингур и Камал создали империю, объединив разрозненные королевства обещанием помощи, поддержки и защиты. Так, Сирел?

— При чём здесь история?

— Кровь проливается всегда. Каждый день. Но одно дело — проливать кровь врагов своих, другое — кровь своих родных. Сирел, твой отец и все мы виноваты пред тобой, и друг перед другом тоже, — она обвела взглядом всех присутствующих, особенно задержавшись на второй жене Бельфегора. — Нам не изменить прошлого, но мы можем изменить будущее. Выяснить отношения. Высказать всё, что мы думаем, решить наши проблемы открыто и честно, а не подставлять друг друга в тёмных переулках, — на этих словах её взгляд снова упал на Лию Западную, которая, коротко усмехнувшись, пожала плечами.

— Ты не находишь, что поведение твоё лицемерно? — Лия была единственной, кто не боялся высказывать Тагал своё мнение.

— Я хочу, чтоб между нашими детьми не было вражды. Чтобы, став правителями, они не пытались мстить друг другу.

— Скажи проще, ты просто судишь по себе, — прервала её Лия. — И на его месте уже давным-давно перерезала бы глотки обидчикам. А он молчит и терпит. Прям как его мать, да? И тебя это бесит, не так ли? Не знаешь, чего от него ожидать?

— А, может, это ты судишь по себе? — разозлилась Тагал. — Мне действительно жаль, что мы не смогли быть к нему добрее. Я не смогла. И перед тем, как он отправится на войну, на подвиги или просто к нашим врагам, я хочу убедиться, что на его верность не повлияют старые обиды.

— О, да ты решила, что мы воспитали врага? — Лия безжалостно высказала страхи Тагал. И та не нашла слов для ответа, только опустила глаза.

— Мама! — воскликнул Артес. Его мощная грудь ходила ходуном от возмущения, как кузнечные меха. — Сирел самый верный и преданный Империи человек из всех, что я знаю! Может, стоило хоть раз навестить его в том заросшем углу сада и тихо поговорить, а не устраивать спектакль!

— Сирел умный, — Неон встал возле старшего брата, — Он прекрасно понимает, что расплачивается за грехи отца. Понимает также, что если Император возьмёт Третью Жену из знатного рода, то наследником ему не бывать. Но отец не женится, и это немаловажно. А что он не ведёт с сыном душещипательных бесед — невелика потеря, с нами он тоже не больно ласков. Так с чего ему предавать? С того, что, прошу прошения, вздорные женщины отказались его принять?

— Позвольте мне сказать, — вмешался Сирел, — служить стране — не значит служить только своей семье. Империя куда больше и важнее, чем все препирательства. Я не настолько мелочен, чтоб из-за семейного скандала предавать родину. Моя мать была из незнатных людей. Может быть, женитьба на простой девушке и стала самым правильным поступком нашего отца. Мать научила меня заботиться не только о себе и группе своих близких, но и о многих нуждающихся за стенами дворца. Народ империи — моя семья. Артес с Неоном — моя семья. А остальное несущественно. Только не надо больше устраивать мне проверок на верность. Если вы боитесь, что я приду мстить — не тревожьтесь. Я не стану портить из-за вас отношения с братьями. Теперь же, Тагал Северная, и вы, Лия Западная, позвольте мне уйти. Меня ждут дела.

— Иди, — кивнула Тагал.

Когда Сирел исчез меж деревьев, она повернулась к остальным:

— Ну, что думаете?

— Мама, ты поступаешь подло, — Артес гневно нахмурился, отчего императорская горбинка на его носу придала лицу хищное выражение.

— Для таких, как Сирел, нет лучшего способа заставить подчиняться, чем усомниться в их верности. Он теперь в лепёшку расшибётся, чтоб доказать нам свою собачью преданность. Этого ты добивалась? — Лия поправила сползающий красный плащ.