Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга. Страница 25

Девушка кивнула, но не очень уверенно. Перед глазами у неё всё плыло.

— Пинега! Бурея! — закричал Сирел, перекрикивая гром.

Матери выскочили из кустов. В водяной пелене они потеряли след своих соратников, найдя их только тогда, когда Сирел подал голос.

— Что с ней?! — налетела Бурея. Мокрая рубаха плотно облепила её тело, но мечница этого не замечала.

— Яд! — воскликнула Пинега.

— Его не так много, — заметил Сирел, — часть смыло дождем, ещё до того, как он попал в Зею. Нужна живая вода. Другими способами, под дождём, мы кровь не остановим, да и яд надо срочно обезвредить.

— Что же делать! — старшая близняшка заметалась.

— Тебе, Бурея, лучше заняться трупами. Собери их в одном месте. А ещё лучше, найди для них яму поглубже, — спокойно приказал ей Сирел. Бурея кивнула и ушла в лес, — Пинега, ты достала воду?

— Да, — ответила Мать, откупорив хрустальный пузырёк.

— Что ж, давай, — кивнул Сирел.

— Нам может не хватить на дальнейшее путешествие.

— Я сказал, давай!

Пинега повиновалась. Сирел, одной рукой прижав плечо Зеи, второй аккуратно потянул клинок на себя. Лезвие вышло быстро, потянув за собой струю тёплой крови. Зея вскрикнула, дёрнулась, но Третий держал крепко. Пинега капнула священную жидкость на рану девушки. Кровь остановилась, а через минуту Зея отключилась.

— Сколько у нас лошадей? — спросил Сирел, ёжась от холода.

— Две. Куда ускакали ваши кони пока неясно.

— Пойдём, нам нужно искать укрытие, — Сирел поднял раненую и закинул на плечо.

Пинега ушла вперёд, показывая дорогу к лошадям. Коня, которому Сирел подрезал сухожилия, женщины добили, как и раненого скакуна самой Пинеги. Остальные разбежались. Лишь две лошадки стояли привязанные у опушки и прядали ушами, фыркая на гром. Одна принадлежала Бурее, вторая досталась от ахедов. Сирел посадил Зею в седло, ближе к холке, сам сел позади, придерживая девушку.

Пинега, взяв лошадь под уздцы, нырнула в чащу, где Бурея уже присыпала трупы ахедов свежим лапником.

— Думаю, пойдёт, — махнула рукой Бурея, заметив Пинегу.

— Поехали, — согласно кивнула женщина, пуская девушку вперёд на коня.

Зея очнулась от качки. Лил дождь, северный ветер продувал холодную одежду, но спиной девушка ощущала тепло. Зея обернулась и резко дёрнулась от удивления.

— Наследник? Я могу пойти пешком!

— Сиди уже, — нахмурился Сирел, которому неловкие движения девушки мешали править лошадью.

Зея оглянулась на Пинегу и Бурею, что ехали рядом. Старшая близняшка показала младшей язык и подмигнула, показав глазами на Третьего.

Небо прорезала яркая вспышка, гром сухим, жёстким ударом, рассёк воздух.

— Ой, что это? — Бурея поморщилась, достав из складок мокрой рубашки то, что ударило её по лбу.

— Это град… — севшим голосом ответила Пинега, накидывая мокрый капюшон на голову.

— Западный ветер! — выругался наследник.

Град усилил напор, ветер пригнул деревья к земле, а из угрюмых, озлобленных облаков посыпались крупные колкие куски льда. Путешественникам пришлось вернуться в лес, который превратился из густой лесополосы в дремучий сосновый бор у подножия гор.

Перегруженные кони ступили на жёлтый ковёр из иголок, тяжело храпя. Пар вырывался из их ноздрей, прерывисто. Град немилосердно барабанил по их спинам, хлестал лошадей, бился о стволы деревьев. Путники спешились у небольшого оврага, своды которого удерживали сосновые корни, и сбились в кучу с подветренной стороны. Вода бурным потоком неслась по дну их убежища, но вымокшим до нитки людям было уже всё равно.

— В дне пути отсюда, на запад, есть городок шахтёров. — Пинега хорошо помнила эти места.

— Туда и направимся, как распогодится, — Сирел кивнул, сдерживая кашель. Только простуды ему не хватало.

Град кончился через полчаса. Стих и дождь. Свинцовые тучи ушли в горы, унося с собой раскаты грома и всполохи молний. Странное, золотое свечение вдруг озарило мир. Закатный свет пробивался через тяжёлые облака, окрашивая мокрую хвою в цвет охры. Ветер танцевал, вовлекая в танец ветви, закручивая дождевые капли, что слетали с деревьев.

Холод спускался с гор, крался у самых корней, сковывая влажную траву своими туманными пальцами. Его ледяные прикосновения пробирались под мокрую одежду путников, кололи спицами лёгкие, ломили поясницы, застужали разогретые в битве мышцы.

Garmarna, Jorgen Fahlberg — Klevabergselden

Больница для умалишённых, в народе прозванная Домом Безумия, стояла чуть в стороне за городскими стенами, на юго-западе столицы. Лечебница порождала слухи и присказки о ветрах, несущих безумие, о криках, долетавших до города. Редко кто ездил по юго-западной дороге, считая её проклятой, а караульных на эти врата отправляли отбывать наказание. Ведь в этом месте, по слухам, не только лечили людей, но и карали неугодных власти. То надоевшая жена, то слабоумный родственник, то политический заключённый… Ужасная участь ждала их, по мнению народной молвы.

Солнце садилось, косые его лучи отразились от городских стен. Розово-жёлтые облака, как лепестки далёких южных цветов, распускались в лазурных небесах. Громко щебетали птицы, устраивая в придорожных зарослях потасовки за гнёзда и партнёрш.

Неон, не спеша, ехал по загородной дороге, обвивавшей городские стены, в окружении своей личной охраны. Около южных ворот им пришлось объехать крупное столпотворение людей, спешащих в город до заката. Гнедой конь наследника шёл рысью, истосковавшись по движению, после дня в конюшне. А мужчина в седле наслаждался свежим вечерним воздухом, тёплым, летним солнцем и запахами распускающихся цветов. Его не пугала дурная слава Дома Безумия.

Стена вокруг больницы в высоту была в два человеческих роста, ворота из толстых брёвен окованы железом. Серые камни ограды выглядели так безжизненно и уныло, что и здоровый человек, запертый в них, мог бы сойти с ума.

Неон осадил коня, приближаясь к вратам. Стражи отсалютовали ему и распахнули створки. За оградой стояло длинное, одноэтажное здание, напоминавшее конюшню, только для людей. В центре, под резным фронтоном, располагался вход, за ним приёмная и комнаты жриц. Изнутри к стене прижимались деревянные хозяйственные постройки, по двору ходили курицы и свиньи, лаяли собаки. Вокруг фонтана, под чёрными, без почек, деревьями, примостились лавочки, с закруглёнными углами.

Неон спешился, отдав поводья старику-слуге, одетому в форму больницы: тёмно-бордовая укороченная мантия с рукавами до локтя. С крыльца приветливо поклонились жрицы. Будущий казначей кивнул в ответ и вошёл внутрь. В прихожей было темно и прохладно, камень, остывший за зиму, ещё не прогрелся с весной. В больнице огонь был только в подвалах, где в огромных печах жгли дрова, отапливая комнаты больных горячим воздухом, шумевшим по трубам внутри стен; да на кухне. В качестве источника света в помещениях с больными использовали светящиеся зеленоватым светом грибы, росшие в кадках вдоль коридоров и под потолками.

— Темно, как в гробу у проклятого, — недовольно заметил Неон своему охраннику и тот молча зажёг масляный фонарь, что они принесли с собой.

— Приветствую, Второй Наследник. Это честь видеть вас здесь, — поклонился ему толстый друид в серой рясе, расшитой по краям алхимическими символами. — Но что привело вас сюда?

— Хочу навестить одного больного, — будничным тоном ответил Неон, перекинув край золотого плаща через предплечье.

За его спиной робко жался паж с папкой из тонкой кожи в руках.

— Позвольте узнать какого именно? — друид неприятно улыбнулся самодовольной улыбкой.

Неон небрежно взмахнул рукой, унизанной золотыми кольцами, и паж, чуть не выронив папку, ответил:

— Номер тысяча восемьсот тридцать.

— К сожалению, я не могу пустить вас к нему, — друид побледнел.

— Вы в этой должности недавно? — лениво спросил Неон, неспешно подойдя к мужчине. Двумя пальцами он задумчиво подцепил карминовую нитку с плеча друида, равнодушно оглядел и бросил на пол, — Клятву ещё не давали, я прав?